ДИАЛЕКТИКА, ОДНАКО...

ДИАЛЕКТИКА, ОДНАКО... (ЭКОНОМИКА)
7(220)
Date: 17-02-98
2 февраля — Речь Черномырдина в Давосе, по общей оценке, была речью будущего президента.
5 февраля — Ельцин одобрил предложенный Чубайсом план “консолидации экономической политики”. Президент запретил правительству брать в долг, подтвердил запрет взаимозачетов между бюджетом и должниками, санкционировал жесткую фискальную линию против крупных неплательщиков и продолжение приватизации с участием иностранцев.
— Госдума приняла бюджет в третьем чтении.
— Президент гарантировал Чубайсу и Немцову “неприкосновенность” до 2000 г.
11 февраля — Комиссия по оперативным вопросам (пред. Чубайс) начинает устанавливать лимиты на энергию для ведомств. Чубайс поддержал Минтопэнерго в его претензиях к Минобороны.
— Выступая на заседании Московского финансового клуба, Чубайс пообещал ликвидировать бюджетные организации, не имеющие средств на финансирование, и сократить численность министерских чиновников.
13 февраля — Челябинский тракторный завод за долги отключен от электроэнергии местным подразделением РАО”ЕЭС России”, но платить не собирается, рассчитывая на поддержку Газпрома — основного покупателя продукции ЧТЗ.
14 февраля — Чубайс пообещал сократить в несколько раз список оборонных предприятий, финансируемых из бюджета.
В данном анализе мы оставляем за скобками, что именно Чубайс дал стране. Здесь комментарии излишни. Достаточно вместо обещанных 7% ставки рефинансирования — полученных 40% с гаком. Перечисление можно продолжить.
Начнем с другого — что Чубайс дал некоему совокупному “клану Ельцина”, который обласкал Чубайса, наделил его высокими полномочиями. Этот вопрос важен для понимания существа дела. И вряд ли стоит подменять его рассмотрение рыданиями о погубленной родине или грозными обещаниями разобраться с “рыжим чертом”.
Итак, мы беремся утверждать следующее. Начав в 1997 году действовать “от имени и по поручению клана” с почти неограниченными полномочиями и фактически в ранге премьер-министра, получив в распоряжение все ключевые рычаги экономической (и не только экономической) политики, Чубайс закончил 1997-й со следующими плачевными результатами. Президентская команда самым очевидным и ужасающим образом потеряла почти все позиции в экономике. Конкретно — в финансовой сфере, на фондовом рынке, в ТЭКе, в экспорте вооружений. Все это перешло Черномырдину и стоящим за ним группам. Одновременно не было решено ни одной политической задачи: властная инициатива прочно перешла губернаторам; политическая и информационная власть финансовых групп только окрепла; отношения бюджета с налоговой базой окончательно выродилось в политические переговоры с отдельными крупнейшими должниками и т.д. и т.п.
Много говорят о теоретическом догматизме, который погубил Чубайса. Мол, вместо того, чтобы попытаться развернуть политику “финансовой стабилизации” в сторону реального сектора, дополнить эту политику кейнсианским инструментарием.., вместо того, чтобы систематически работать с долговым хозяйством и искать возможности расширения бюджетных инвестиций... — вместо всего этого “замечательного” он решительно отрекся от какой бы то ни было промышленной политики и сделал все ставки на привлечение портфельных спекулянтов на финансовый и фондовый рынки. И в результате...
Об этом можно говорить постольку, поскольку речь идет о деятельности Чубайса для страны, для ее хозяйства. Можно говорить и о том, хотел ли Чубайс для страны других результатов (мы, кстати, предлагаем “обнулить” эту тему в аналитических построениях, ибо навязчивый синдром “заговорщичества” мешает разбираться в более опасных и более реальных “материях”). Мы здесь рассматриваем кланово-олигархический эффект деятельности Чубайса. Так вот, в результате этой деятельности президент и его клан оказались у разбитого корыта и в жесточайшем цейтноте.
Но, несмотря на это, президентский клан Чубайса не списывает. Точнее — если и списывает, то очень неявно. Почему? Во-первых, потому, что контрэффективность Чубайса как архитектора клановых отношений и укрепителя клановых возможностей не означает контрпродуктивности вообще. Хороший топор, например, является очень плохим скальпелем. Во-вторых, потопление Чубайса означает чье-то усиление. И не обязательно усиление, интересующее клан. В третьих, Чубайс все еще остается знаково-существенным элементом для международного диалога, в том числе и в очень значимых группах США. В четвертых, фиаско Чубайса можно понимать и не как признак неэффективности, а как следствие вовремя осознанных и предотвращенных кланом попыток “закосить”, сыграть под себя или под кого-то еще. В пятых... В пятых, цейтнот.
Предлагаем читателю самостоятельно расставить веса в этих пяти главных политических обстоятельствах. Мы же делаем акцент сразу на всех пяти. Это вытекает из уникальной сложности переживаемого властью политического момента.
Итак, премьер-министр из Чубайса не получился, и теперь он начинает год в роли “опричника при царе”. Роль, между прочим, как известно, далеко не бесполезная, и написана как будто специально для Чубайса. Правда, поле его деятельности теперь будет напрямую зависеть от властных возможностей президента, а возможности эти за год заметно поубавились. Но именно поубавились, а не исчезли. Так что, поживем — увидим. Причем, как чаще всего бывает в политике, кто-то — поживет, а кто-то — увидит...
А. БАТУРИН