ПОКА ГОРИТ ЗВЕЗДА (Штрихи к портрету Станислава Куняева)

ПОКА ГОРИТ ЗВЕЗДА (Штрихи к портрету Станислава Куняева)
Author: Валентин Сорокин
43(204)
Date: 28-10-97
Еще в конце шестидесятых годов меня поразили два стихотворения Станислава Куняева: в одном — сытые кони НКВД скачут мимо запуганных деревенских окошек, что зажмурились в страхе, ожидая, а не завернут ли к ним развалившиеся в кошеве мародеры, в другом — “А все-таки нация чтит короля”, угробившего в бесконечных стычках и войнах с соседними странами свой народ... Умелец. Переплюнул Наполеона.
Опубликовать в журнале “Молодая гвардия” мне эти стихи не удалось, но поэт Станислав Куняев повернулся ко мне — глубоким, трагичным и русским, русским. Много лет пролетело, а творчество Станислава Куняева незыблемо: сурово-честное, проникновенно-современное и, как наша жизнь, полно горьких размышлений, внезапных кратких веселий, а далее — последовательной заботы и борьбы за лучший завтрашний день, за свет русский на земле русской...
Зачем в разгаре дня
страшиться темноты —
пока бессмертен я,
пока бессмертна ты,
пока шумят моря,
пока поет вода,
пока цветут поля,
пока горит звезда.Слух поэта — вещий. А глаза поэта — ясновидящи. Нет боли в России, не разбудившей поэта. Нет беды в России, не коснувшейся поэта. И не случайно, а по праву обдуманной и выстраданной судьбы, Станислав Куняев назвал книгу “Сквозь слезы на глазах”...
Печаль какая кричит в строках поэта:
Мои друзья, вы вовремя ушли
От нищеты, разрухи и позора,
Вы стали горстью матери-земли,
Но упаслись объятий мародера.Книга Станислава Куняева — соборная: в ней — присутствие времен и поколений. Страшный опыт времен и страшный опыт поколений не дают покоя поэту: время у поэта — с единой исторической памятью и единым взглядом поколений. Они, поколения, строили, защищали, ложились под братские кресты и под братские обелиски, но явились предатели, сговором и тайною, злобою и хищничеством столкнули в распрях народы, обрушили гимны и гербы великого государства.
Ратным ветром веют предчувствия и порывы поэта:
Найден Крест — потеряна подкова.
Если знать бы, где гора Голгофа,
Побрели бы — пусть скорей распнут...
Но боюсь, что русские дороги
Извернутся — бросятся под ноги,
К Полю Куликову приведут.
Душа болит за всех — за мертвых и живых...
Талант и творчество Станислава Куняева, поведение его среди нас в трагические дни — слитны, чуть-чуть позванивают боевою кольчугой. Калужанин... Поле Куликово — рукой подать. Нельзя быть иными, да мало русских поэтов осталось, как смерч пронесся между ними. И не только поэты русские — русский народ поредел. Заметить сложно ли?
Творческая позиция Станислава Куняева — поиск смысла и поиск слова, выражающих жизнь, суть ее, и, безусловно, — движение навстречу собственной судьбе. Гражданская позиция поэта Станислава Куняева — тревога русского человека о земле, им наследываемой, печаль о ее убогом виде, гнев на тех, кто, руководя нами, народом русским, землею русской, торгует и нами, и ею, и нашей исторической надеждой на лучшую долю.
Но мы, русские патриоты, теснимы у себя, в России, теснимы “идеологическими скитальцами”, предателями, теснимы торговыми держателями прессы и экрана, теснимы диссидентствующими банкирами и не менее диссидентствующими правителями, окопавшимися за стенами Кремля.
Матерые и беспощадные демократы, по-бериевски неутомимые, какими только сплетнями и какими склоками ни обволакивали Станислава Куняева: красно-коричневый, подражающий Слуцкому, неодаренный, бегающий по ЦК КПСС, по “силовым генералам” — но что их усердия, кому нужны и на кого повлияли? Лагерные курвы, ревнующие к эполетам...
Шли времена, перерождалась плоть,
змея росла и сбрасывала шкуру,
но тварям не дано перебороть,
как ни линяй, ни душу, ни натуру.
И наконец остановился рост...
Рептилия движением усталым
к разверстой пасти подтянула хвост
и укусила с ельцинским оскалом.Но мы, русские поэты, терпеливы, мы долго терпим, но яро и точно расплачиваемся с христопродавцами русскими: в нас душа — от матери, а в них — от сатаны, черная и завистливая, ежеминутно будоражащая бездарей слова, сосущих наше вдохновение и наше бесстрашие. Им ли поверить в честь и непродажность нашу, им ли?..
И вроде бы выложил сруб,
пора приниматься за крышу,
но гвоздь выпадает из рук,
как только над лесом услышу
гусиный рыдающий крик,
лицо к небесам поднимаю,
увижу извилистый клин —
и всю свою жизнь вспоминаю,
и вижу, что этой весною
опять зимовье не дострою.Проницательная грусть, сыновняя тоска заполнили сердце поэта, трагическая дума вплыла в мир его одинокой настороженной луною:
В такие дни понять пора,
что рассветает слишком поздно,
недаром совесть до утра
всю жизнь перелистала грозно.
А что я ей скажу в ответ?
Она — моя, так пусть смирится!
Она моя... А если нет?
То — чья?.. Скорее бы рассвет
настал, чтоб жизнью оградиться.
Как не поверить длительному отчаянию поэта?.. Вся русская поэзия — тоска по свободе и свету, вся! И Станислав Куняев здесь — храмово традиционен: национален в самом себе и в нас, кто представляет наше поколение, кто представляет собою того русского человека, кому Россия — даль скифская, синева рязанская, седая мать русская, благославляющая воина на победу!.. О, мы русские — палестинцы: наш огонь — еще впереди!..
Станислав Куняев — главный редактор журнала “Наш современник”, а каково ему, поэту русскому, вести журнал через пространство, оккупированное ордою приватизаторов?.. С экрана, с газетной полосы, со сцены, с трибуны льется отвратительный яд распри, яд ненависти к русским, яд раздора между славянами и мусульманами, между русскими и нерусскими: разорвав русский народ по республикам и регионам, враги наши легко разрывают следующие за нами народы, малые и большие.
И промолчит ли поэт?
Не губи последнего болота,
загнанного волка пощади,
чтобы на земле осталось что-то,
от чего щемит в моей груди.
Станислав Куняев — один: рассудительный, стойкий, идущий туда и туда, где русская боль седыми холмами вырастает, а русские слезы облачной синевою кипят. Нет у поэта “запасного” характера. Нет у него и “второго” лица. Никогда не понять, не постигнуть и не достигнуть такой духовной опрятности и гражданской определенности ваучерным ханыгам, поучающим нас из кабин личных автомобилей, не личных, а персонально-личных, они всегда путают свое с чужим, ненасытные рептилии, выпестованные сверкающими ленинцами и тыкающиеся во мгле перестроек то к Горбачеву, то к Ельцину, то, прижмурясь, под рукав благотворительницы Терезы или Николая Чудотворца, да от иуд к святым норовят пришвартоваться?.. ВЛКСМ...
Господи, что же творится?
В светлом притворе стоят
потусторонние лица —
свечи в их лапах горят!
Струйки зловонья и серы
вьются из темных ноздрей,
слушают воры и мэры,
что говорит Иерей.
Господи, пробы поставить
негде — на лица взгляни!
Можно ль Россию оставить
в столь окаянные дни?Кто же тягостнее виноват: Иуда или русский христопродавец? Без наших мерзавцев Иуде и опереться не на кого!.. Тоскуй и кручинься, поэт, ты один у русского народа и народ у тебя один: другого, такого широкоглазого и святого, нет на земле! Спроста ли — над ним Богородица?..
Подалее от площадей и виселиц,
поближе к келье, где, скрипя пером,
выводит слово Пимен-летописец —
не вырубишь ни буквы топором.Средства массовой информации, захватившие Россию, проводят опыты над русскими людьми:
— Бобик и Лена заняли первое место!.. Приз в студию, в студию!..
— У Павла Шеремета насморк!.. Внимание, у Павла Шеремета насморк!..
— Принцесса Диана погибла!.. Принцесса Диана погибла!..
Журналистом, посредственным Павлом Шереметом, оттеснили даже свою антирусскую приватизацию, а уж героев русской истории — Александра Невского и Георгия Жукова, неувядаемых классиков — Пушкина и Толстого — вообще утолкали за экраны.
Даже 850-летие Москвы — праздник отсунули, заменили его катафалком принцессы Дианы. Миткова аж букву “с” правильно выговорила, без накипи на губах... И хорошо — не было на экране Шараповой, она тоже “с” не выговаривает: затеяли бы соревнование, как Бобик и Лена, на первенство, дразнились бы и показывали бы красные кривые языки россиянам... Кругом борьба за первые места: от поэтов до дикторш и собак!..
В здоровом теле здравый дух? —
Ты, римлянин, не прав.
Американец ест за двух,
но он совсем не здрав.
Он ладно скроен, крепко сшит,
как Марс, вооружен,
но в череве супермена — спид,
и супермен смешон.
И СМИ наши — спидовые: завлекают, завлекают русский народ, а он их не желает, не хочет, спидовые и картавые!.. Бардам и клоунам СМИ умереть спокойно не дают. Герой и очи смежить не успел — в бронзу козла отливают и на Арбат вытаскивают на обозрение многонациональной Москве.
СССР уничтожили поганцы, Россию исковеркали, Чечню откололи, мусульман стравили со славянами, а на русских подло науськали, крови пролили моря и моря, Юрия Никулина потеряли, Булату Окуджаве монумент еще не воздвигли, ограничиваемся пока монументом Владимиру Высоцкому, а СМИ интернационалистами заняты: принцесса Диана, Павел Шеремет, премьер Израиля Нетаньяху... Хоть разочек всплакнули бы СМИ над погибшими в Чечне и Таджикистане, в Грузии и Молдавии, показали бы их могилки, сестер, братьев, отцов, матерей назвали бы, в глубинку России магнитофоны и камеры нацелили бы!..
С чего Ельцин удивляется и возмущен казнью над убийцами в Грозном, приговоренными шариатом к смерти? Ельцин казнил сотни и сотни под Домом Советов, а в Чечне — тысячи и тысячи безвинных русочубых ребят отослал на тот свет, учредив бойню между русскими и мусульманами. Актер.
Поэты не прощают предателям и убийцам, они — витязи Бога:
Сила за вами,
а правда за мной.Или:
Вот и снова мы нищи и голы,
И опять ни кола, ни двора,
Словно вновь налетели монголы
И спалили деревню дотла.Слаженной и энергичной оппозиции оккупационному режиму в России нет, а есть орущие друг на друга и обвиняющие друг друга пестрые фланги, уцелевшие от решительной демонстрации москвичей недавних лет, москвичей, восставших в том знаменитом октябре против мерзавцев, захвативших у нас власть и расстрелявших патриотов у Дома Советов.
Я насмотрелся
и крови, и грязи. Довольно.
Все отболело.
И даже почти что не больно.
Все отболело...
А что напоследок осталось,
выпало, словно осадок,
в такую усталость,
что неохота вставать,
говорить,
просыпаться,
что неохота на имя свое отзываться...
Плодятся разные “движения”, “конгрессы”, во главе их становятся если не христопродавцы, то вчерашние холуи-попугаи, если не холуи-попугаи, то свежеиспеченные ретивые демагоги: молниеносно находят диагноз для социальных недомоганий и катастроф, объявляют массам — и в сторону, как при “путче”, как при расстреле Дома Советов. Не из Библии ли Пилаты?..
К руководству культурными потоками России не допускаются, “не избираются” такие отважные и мудрые сыны России, как Станислав Куняев, Владимир Гусев, Сергей Есин, Петр Проскурин, Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, и можно еще называть и называть деятелей русского мира, неколебимых и прозорливых, но “руководят” те, севшие пожирать жареных кур!.
Мы, русские поэты, всегда с теми, чья совесть и воля, чье слово и страсть в середине волны, грозно гудящей над преступлениями мерзавцев, отбирающих у нас Родину!
Но время шло,
и я увидел вдруг:
отцовских глаз разрез
во мне явился
и странный выклад
материнских рук —
такой, что я
почти перекрестился.
Разобщены поэты. Разобщены прозаики. Разобщены писательские Союзы. Не менее разобщены, чем разобщена оппозиция. Когда же и под каким заветным окликом соберемся? Вот скоро опустеют перелески и холмы русские, зима, белая и высокая, под небом закачается и брызнет от горизонта до горизонта пулями льдистыми, свистнет ими около Иртыша, а свист этот разбудит Сергия Радонежского в Лавре: “Господи, что они натворили, что они натворили на святой земле русской?” — вздохнет суровый пророк.
Примиримся между собою. Простим — опомнимся. Сколько же изнывать нам под оккупантами? Пора, пора нам свет сеять и зерно растить!..
Мы люди Северо-Востока
и потому, нахмурив лбы,
глядим то нежно, то жестоко
в заиндевелый лик судьбы.Жареная курица — зрелище необыкновенное. Культями помогнув, на лапки привстала и поковыляла, поковыляла по столу.
— Ты меня зажарил? — осведомилась у сдобного пампушного демократа.
— Я! — захихикал Гайдар.
— Ешь меня, лопай!..
— Я кушаю ножки Буша!. — зазаикался лидер обновления России.
— Ты меня зажарил? — приструнила она Жириновского.
— Я! — рубанул вождь либералов.
— Ешь меня! — потребовала жертва.
— А ты не от Немцова ли, не шпионка ли?.. Я ем того, кого хорошо знаю!..
Курица тронулась по салфеткам и вилкам к председателю КПРФ.
— Ты меня зажарил? — улыбнулась она.
— Коммунисты кур не жарят, пока ветеранам пенсии не выплачены, а выплатят — начнем вас по очереди!.. — пресек ее Анпилов. Председатель же КПРФ обдумывал доклад к пленуму. Не ввязывался в баталию. Объявил голодовку в партии и во всех оппозиционных движениях. Мобилизовался.
Курица подковыляла к Явлинскому.
— Ты меня зажарил, яблочный гном?..
— Я тебя зажарил, я!.. Я жарил вас, жарю и продолжу завтра жарить, и есть вас намерен, не откладывая в долгий ящик!.. А не едят вас те, у кого икра перед носом и осетрина, нафаршированная чесноком, по указанию Бориса Николаевича Ельцина, возвратившегося из отпуска после рыбалки...
Курица к даме: — Они кочевряжатся, ешь меня, ешь!.. Ешь, милая! — И дама воткнула в стол отмуштрованные локти: — Ы-ы-ы-ф!.. Ы-ы-ы-ф!.. — и курица, подпрыгнув, исчезла в ее интеллектуальном зеве. Дама словно мехами втянула курицу внутрь — ы-ы-ф-ф, и ей показалось, курица счастливо просигналила кудахтанием ей из утробы: — Генералу Лебедю отломи ко-ко-косточку!.. — Курица — не птица. Нужна оппозиция.
Подражание смерти подобно!
Так погибнет Россия, или не погибнет? Кто ей будет детей рожать? Кто ей будет армию ковать? Кто ей будет землю пахать и заводы строить? Сопьется русский народ, или не сопьется? Кто распахнет грудь и мне ответит?
Кто, спрашиваю вас, ответит, ну?!
Большой русский поэт всегда — добрый и умный зверь, притуленный к сосняку или березнику, к ягодному взгорку и кукушечьему лугу, прихоть русская — задержаться перед разинской Волгой, проводить затуманенными взорами к океану бегущие гребни...
Нежный, красивый, сильный Станислав Куняев — в природе: он чутко и неповторимо перелистывает книгу цветов и трав, легенду седую грома:
Я приехал проститься с тобой —
страшно вымолвить слово: навеки! —
потому что нельзя, чтобы боль
слишком долго жила в человеке.
Я люблю эту теплую дрожь,
что в пространстве под вечер струится,
но ты видишь — серебряный ковш
над хребтами бесшумно кренится!А как Сергей Есенин и Владимир Луговской беседовали с природой, как врачевались ею!.. А Пушкин и Лермонтов, Некрасов и Тютчев?.. У Александра Блока природа — сестра и мать, жена и невеста. И у Александра Твардовского природа, как свет русский, даже в рукопашном бою Василию Теркину помогает: какой же дьявол нас одолеет? И Луговской зачем Арбату?
К любви и к верности стремится слово Станислава Куняева:
Непонятно, как можно покинуть
эту землю и эту страну,
душу вывернуть, память отринуть
и любовь позабыть, и войну.
Нет, не то чтобы я образцовый
гражданин или там патриот —
просто призрачный сад на Садовой,
бор сосновый да сумрак лиловый —
это все лишь со мною уйдет.
Все, что было отмечено сердцем,
ни за что не подвластно уму.
Кто-то скажет:
“А Курбский? А Герцен?” —
все едино я вас не пойму.
Я люблю эту кровную участь,
От которой сжимается грудь.
Даже здесь бессловесностью мучусь,
а не то чтобы там где-нибудь.Я утверждаю: Куняев — поэт выдающийся, но кто на мои утверждения внимание обратит? А те и те лидеры — вот уж выдающиеся: вся картавая банда мусолит их имена!.. У каждого лидера — книги и книги: половодьем темперамента и пустозвонной балабонью книги свидетельствуют обреченность “прогрессивного разума” в обществе. А тягаются, соперничают, графоманят и “собрания сочинений” распространяют: не Владимира ли Ильича Ленина пересикнуть, 55 томов его, нахохлились? Ни один действующий русский поэт не привечен заботами оппозиции, демократы хоть Арбат замусоривают жестяными сифилитичными бардами, а оппозиционеры и к юмору кагальному не способны: их марксистские лбы спроектированы под мемориальные доски или революционные листовки и призывы?
Мы ждем искреннего, мудрого, русского, объединяющего голоса, ждем трагической правды о гибели великой державы, ждем оглашения скрытых от нас причин апокалипсиса, но лезут на президентский трон, декларируют рахитичные планы преобразования, а на троне давно торчит рахит, пяля из секретнейшего заседания политбюро разбойную харю!..
— Ельцин расстреливал безвинных русских?
— Расстреливал!
— Гайдар расстреливал?
— Расстреливал.
— Черномырдин, Явлинский, Немцов, Чубайс, Лужков?
— Расстреливали.
— Еще назвать?.. Некоторые горбачевы, яковлевы, бурбулисы, грачевы, некоторые панкратовы и ерины, некоторые куликовы и евтушенки не сжимали пальцами пистолеты и рычаги танков, вплевывающих в Дом Советов снаряды, не сжимали, — но казнители безвинных русских людей, казнители русских, восставших против масоно-сионистского ига, против продажной своры мерзавцев, ввергнувших Россию в кабальную зависимость расистам.
Мы, русские поэты, из могилы будем доставать вас, как сверкающими молниями, проклятьями русскими.
Средь злых вестей
и невеселых слухов,
столь частых в мире,
думаю подчас:
детей почти не жалко,
жалко внуков,
жаль синевы их беззащитных глаз.Неповторимость поэтического тона, своеобразность и точность слова, искренность сделанного поэтом за долгие годы — натура, дар, обережение себя от лжи, от предательства, своего и чужого, постоянное беспокойство — нравственный поиск, а потом — шаг, потом — действие ищущего и страждущего!.. Куняев — поэт выдающийся.
Станислав Куняев и полемист — предельно открытый: хочешь — принимай, а не хочешь — опровергни:
Через Атлантику опять
летят за долларовой фигою
демократическая блядь
с коммунистическим расстригою.
Снова звон кольчуги?.. Но мир творчества — русское поле: то — цветы на нем, то — хлеба на нем, но сверкнула гроза — и кони помчались, кони, гривастые и неудержимые, и всадники над ними — к холке прижимаются и вперед, вперед, на зов матери порабощенной, летят!..