РЫБИЙ ПУЗЫРЬ “ДЕМОКРАТИИ”
Author: Андрей Фефелов
39(200)
Date: 30-09-97
ВЫ ЗНАЕТЕ, что такое “рыбий глаз”? Нет, не листайте справочники по физиогномике и рыболовному делу. Вспомните лучше российское телевидение 1991-1993 гг. Вспомните, как, вернувшись с вдохновенного полумиллионного митинга оппозиции на Манежной, вы включали телевизор, и загадочная дикторша Сорокина с горечью на лице рассказывала вам, что в центре Москвы собралось около трех тысяч несчастных представителей класса вечно неустроенных, не желающих работать и жаждущих возврата “в старое”, тоскующих по “сытой жизни рабов”.
Вы, конечно, удивлены и возмущены. Вы с гневом и недоумением смотрите на муаровое пятно, представляющее из себя лицо милашки Сорокиной. Но тут вступает в дело этот самый “рыбий глаз” — специальная оптическая насадка на видеокамере, способная в нужной пропорции искажать “картинку”. И здесь начинается самое интересное. На экране появляется странное существо с маленькими свиными глазками и гигантским спитым сизым носом. Существо бьет себя в грудь и заявляет: “Вот мы — патриоты”... и так далее и тому подобное — в течение двадцати минут.
В течение двадцати минут вас подвергают подобным истязаниям, а потом вы, обессиленный и озлобленный, бьете кулаком по столу и задаете себе вопрос: “Неужели же мы такие уродливые ублюдки?”
— Всего вам доброго и давайте жить дружно, — ангельски улыбается дикторша “Вестей”.
Да, спустя четыре года я понимаю всю безнадежность и бессмысленность приказа штурмовать “Останкино”, однако ловлю себя на мысли, что и сейчас я бы не отказался поучаствовать в физическом уничтожении “империи лжи”.
Но вернемся к нашим рыбьим делам. Человечек с рыбьим взглядом по фамилии Радзиховский выступает в прессе и называет защитников “Белого дома” “погромщиками, убийцами, наемниками из Приднестровья и Абхазии в союзе с уголовной шпаной города-героя Москвы”. При этом заявляет, что “товарищи анпиловы не посмеют подняться с четверенек и будут занимать свое естественное положение.” А если посмеют — продолжим ход мыслей Поли-Толога — если посмеют, то пулеметами их — быдло московское, городогеройское, краснознаменное, чтоб не смели... Чтоб и думать забыли и дети их, и внуки их — на четвереньках чтоб...
Да, отличная, незаменимая вещь — рыбий глаз.
В начале сентября 1993 года обозреватель Рожнов из “Огонька” и вся демпресса — все эти “Московские новости”, “Комсомольцы” и “Комсомолки” смеются над Илюхиным и депутатами, которые предупреждают о грядущем перевороте и обращают внимание на подготовку силовых ведомств к силовому варианту. Илюхин, как там написано, “блажит”, говоря о визите Лужкова в дивизию Дзержинского. Да, да — чистой воды блажь, говорил Илюхин... Не посещал Лужков дивизию Дзержинского, не было никакого силового варианта. Это все торговля страхом, торговля катастрофой. Все славно и мило. Длится “переходный период”, а что касаемо событий 3-4 октября — так это был никакой не силовой вариант. Так себе — заварушка.
Постреляли это быдло пролетарское, и вообще забудем, брат... Давайте о другом: о демократии, о молодых да ранних реформаторах и т д. Не так ли, гражданин Рожков? Не это вы хотите сказать спустя четыре года после расстрелов?
Но вернемся в сентябрь 1993. Какая-то Саша Пересвет из “Огонька” бьет в писклявый набат: утверждается абсурдное — в газете “День” хвалят Гитлера за то, что он уничтожал славян.
Эта же Пересвет вкрадчиво объясняет читателям, что в случае победы законодательной власти Хасбулатов объявит войну Америке и организует ввод войск в Афганистан.
Безнаказанный президентский администратор Сергей Филатов, тогда еще не запачканный по грудь в русской крови, “честно” сообщает через “АиФ”: “Белый дом” набит деньгами и оружием”. Честнейшие как совесть нации правозащитники типа С. Ковалева, комментируя Указ 1400, кряхтя, разводя руками, вещают с экрана: “Пг-езидент не наг-ушает пг-ава человека и никого не собиг-ается г-епг-ессировать”. Газета “Аргументы и Факты” печатает статью об агрессивной природе психологии толпы, а столичные газеты, вперемешку с Ростроповичем и Майклом Джексоном, не прочь порассуждать о русском фашизме и проблеме распада Федерации.
Пока на улицах Москвы еринский ОМОН вдохновенно долбит по головам стариков-ветеранов Татьяна Иванова из “Нового времени” горячо описывает концерт Растроповича таким вот образом: “Лицо Растроповича, счастливые лица москвичей, лицо президента...”
“Хренов футуролог” Леня Баткин взволнованно пророчит: “У многих ощущение, что вот-вот это промежуточное состояние завершится и мы вступим в нечто серьезное и настоящее, и, думаю, наконец-то появится возможность возникновения нормальной демократической оппозиции без оглядки возможности сомкнуться с анпиловыми и тереховыми.”Какой-то Ге Водолазов оправдывает указ Бориса Николаевича, потому что неконституционность указа 1400 — это есть-де не нарушение закона, а специфика переходного периода. Водолазов, этот законник, заканчивает свой опус в стиле “уйди, про-отивный!”. Острие критики направлено в адрес депутатов: “У нас сегодня мафиозно-рэкетный режим, а сфера культуры, науки и образования как бы никому не нужна. Вся надежда на новых, незапятнанных людей, нравственных, честных.”
По мнению Т. Ивановой, самые талантливые — это Растропович, Глеб Якунин, Ельцин... “Теперь все будет иначе, —пишет Иванова в “Новом времени”,— ...сотни трехцветных знамен, флагов, флажков, портретов Ельцина плывут вверх по Тверской... Каждому, кто пришел на этот митинг,— каждому! — кланяюсь отдельно. Почтительно, низко кланяюсь.”
И тут же читаем в “МК” про хищных пьяных боевиков у “Белого дома”, клацкающих затворами автоматов...
Почитав прессу тех дней, посмотрев телевидение той поры, — просто удивляешься терпению власти по отношению к грязным подонкам, защищающим невесть что.
Кронид Любарский пишет: “...так называемая “представительная власть” ею не являлась и не является, поскольку она никого не представляет. Разве что небольшую толпу деморализованных людей и еще меньшую кучку уголовников на площади у “Белого дома”.
Рассказами о деморализованных пьяных типах, толкающихся на Краснопресненской набережной, пестрят передовые статьи “независимой” прессы. Дамочка пишет о защитниках Конституции с укором: “Кто-то орал песню про “дорогую мою столицу” и явно не трезвые женские голоса ее подхватили”. Тогда, в 93-м, песня про “дорогую столицу” была, по демократическим меркам, признаком пьянства и дурного тона.
Многие не могут забыть искаженное ненавистью, забрызганное слюнной пеной лицо Сванидзе, который, как говорят, в ночь с 3-го на 4-е сидел в телевизоре, выкрикивая нечто страшное: требовал давить, стрелять, уничтожать... Вспоминается и бесстрастный голос работника СNN Сергея Доренко, сидевшего в ту ночь на верхних этажах посольства США и переводившего на русский и испанский языки текст грандиозного телеспектакля. Он холодно комментировал ночной неугомонный пожар.
После кровавого пиршества сытое воронье уж перестало кружить над обгорелой шапкой Дома Советов, а либеральная пресса не унималась. “Огонек”, съевший некогда собаку на разоблачении Сталина, остервенело выдал: “Мы готовы простить власти все, кроме безвластия”. “Литгазета” печатала сентенции писателя Астафьева на тему вины коммунистов, которые “пустили кровь русскому народу” и на счет “благодушествования президента”, который так долго терпел Парламент и выносил существование “грязного листка” — газеты “День”.
Известно, что накануне событий, а именно 1 октября, Полторанин разослал письмо главным редакторам газет и телепрограмм, где приказывает “с пониманием отнестись к тем мерам, которые предпримет президент 4 октября, не драматизировать их возможные последствия”. Некий человек со звучной фамилией Блоцкий перестраховался и, выполняя указания Полторанина, повествует о начале штурма Дома Советов в таком разрезе:
“4 октября после 6 часов 45 минут со стороны “Белого дома” раздается стрельба. Бронетранспортеры цвета камуфляж врываются на территорию “Белого дома”...” Ах вот как, оказывается, все это было — нехоро-оший “Белый Дом”...
Не буду больше перечислять названия изданий и имена наводчиков-журналистов, науськавших власть на карательные меры, журналистов, виновных в массовых убийствах. Эти имена более или менее известны — это во-первых. А во-вторых, это не моя задача. Следственным органам ничего не стоит поднять газеты и видеозаписи той поры.
Я — не мальчик и понимаю, что Ельцин бессмертен и на дворе — год согласия, все забыто и шито-крыто: наступило время экономического роста и процветания, но все же... Когда будет суд над убийцами и преступниками, расстрелявшими Дом Советов (а мне почему-то кажется, что такой процесс все же состоится), то отдельной папкой будет лежать на столе у судьи “Дело прессы”. Быть может, к этому делу присовокупят потом и данные о роли некоторых журналистов в чеченской кампании, в частности, там будет сказано об отношениях с полевыми командирами корреспондента “Известий” Якова, а также о мощной политической интриге, в центре которой стояла “заложница” НТВ Елена Масюк. Может, к уголовному делу о прессе “приколют” и правду об “узнике совести” корреспонденте ОРТ Шеремете и о его влиятельных покровителях. Вообще обо всем, что связано с провокационными, разрушительными кровавыми спецмероприятиями, в которых за большие деньги участвуют представители СМИ.
P.S. Позволю немного личного. Когда в оранжевом свете фонарей (как во сне) по Ботанической улице пронеслись черные бэтээры, а уже наученные горьким опытом люди в ужасе кинулись прочь в темноту, я вдруг заметил, что один из бронетранспортеров открыл огонь по зданию телецентра. В крови и гонке этого страшного, подкрашенного трассерами вечера я, помнится, как завороженный, наблюдал за действиями неведомого пулеметчика. Потом, очнувшись от оцепенения и используя все свои голосовые связки, закричал: “Ребята, это наши бэтээры. Армия за нас. Машины прислал Руцкой”! Эйфория моя закончилась, когда башня развернулась, и пушка “дала” крупнокалиберными в нашу сторону. После я прочитал в каком-то либеральном издании очерк некоей Троепольской:
“Рядом кричат: “Наши, наши! Бэтээры Руцкого приехали!”
Я теперь знаю, как выглядит гражданская война. Это когда ты стоишь и не знаешь, что орет твой сосед, кричащий “наши”. Кто для него “наши” и кто для него ты? На кого он полезет со своей заточкой или ножом, припрятанным в кармане. Кто он: убежденный коммунист, пьяный или просто сумасшедший? Ты не знаешь, ты только вжимаешь голову в плечи, по которой в следующую минуту можешь получить удар?”Спустя четыре года я хочу раскрыть госпоже Троепольской страшную тайну: я не убежденный коммунист и в кармане у меня была припрятана не совсем чтобы заточка, но авторучка и как это ни прискорбно, должен констатировать: никаких внутренних позывов “лезть” на притихшую где-то “демократическую” мадам, определенно, у меня не возникало.
Так получилось, что именно погром и закрытие редакции “Дня” стали прологом моей журналистской карьеры. Быть может, кто-то из моих товарищей по газете когда-нибудь напишет мемуары, в которых расскажет о тех днях. Расскажет о том, как газета выстояла. Как под другим названием тираж запрещенного “Дня” печатался в Белоруссии и тайно, в купейном вагоне, переправлялся в Москву. О том, как уволили с работы директора типографии “Гудок” (типографии, в которой вышел первый номер “Завтра”, так что следующий номер печатался в Красноярске и лютой зимней ночью прибыл на Казанский вокзал).
В один из скорбных дней, где-то в середине октября 1993 года, мне позвонили и попросили о встрече. В трубке звучал молодой незнакомый женский голос. Девушка сказала, что была свидетельницей погрома нашей редакции и, если это необходимо, может подробно рассказать о том, как “бейтар” ворвался в пустые помещения “Дня”. Встреча состоялась. И я благодарен если не “бейтару”, то судьбе. Эта девушка спустя год стала моей женой. Неисповедимы пути Господни!
1.0x
