ДВЕ БЕЛЫХ ТЕТРАДИ

ДВЕ БЕЛЫХ ТЕТРАДИ (рассказ)
Author: Сергей Вязанков
23 (184)
Date: 9–06–97
_____
_____ Вернувшись в Смоленск с Кавказа, где я был по литературным делам, узнал от заплаканной жены страшную, немыслимую, неправдоподобную весть: утонул во время рыбалки вместе со своей женой мой самый лучший, мой самый одаренный, мой самый звонкий ученик, моя русская гордость, моя смоленская радость, моя великая надежда — Сергей Вязанков. Только что вышла его первая и, увы, теперь уже последняя для него книга замечательной по языку, образности и глубине прозы “Покаянь-трава”. Только что он был принят в Смоленске, а затем и в Москве — единогласно и вдохновенно! — в Союз писателей России. Он погиб во цвете лет, так и не дождавшись широкого признания, успеха, славы — всего того, что, без сомнения, ожидало его в ближайшем будущем.
_____При первой нашей встрече Сережа дал мне прочесть свой рассказ “Коня горячего не поят”. Я был потрясен, поражен пронзительной художественной силой произведения, написанного, выдохнутого не просто молодым человеком, но, считай, — мальчиком. Особенно восхитила меня, а скорее, причинила какую-то тайную, пророческую боль, не побоюсь этого ответственного слова, гениально написанная сцена гибели тонущей в глубоком речном виру молодой лошади, убегавшей с плугом от пчел и прыгнувшей в ужасе вниз с обрыва.
_____Сережа! Не себя ли ты уже тогда увидел тонущим в клокочущей водной бездне?! Вот ведь поистине лермонтовское, есенинское и, наконец, рубцовское предчувствие собственной судьбы…
_____Он постоянно, в течение многих лет, писал мне, приезжал в гости. Он стал как бы членом нашей семьи. Мы его любили. Мы его ждали. Анна Трифоновна Твардовская, сестра великого нашего поэта, встретившись однажды с Сережей, сказала потом мне со слезами на глазах, что это — сущий ангел небесный…
Я гулял на его деревенской свадьбе. Играл на гармошке. Любовался им, как-то особенно гордо, достойно, по-народному несущим веселое и серьезное звание жениха. У него не появился ребенок: не успели… Только духовные его дети — рассказы, повести — остались с нами.
Виктор СМИРНОВ
_____Смоленск
_____
_____
_____
_____
_____ОН БЫЛ “ЖАВОРОНОК”, она — “сова”. Он просыпался до рассвета, она глядела сладкие утренние сны. Но вставала раньше она — стряпать завтрак, его забота была кочегарить плиту, а топились они вечером. В выходные дни, когда она не спешила в контору, а он на лесопилку, они оба просыпались рано и пели. Кто начинал — неизвестно. Начинали всегда шутя, а пели не шутя — целых два часа. Конечно, дуэт был не во фраке и суперплатье, пели-то они в постели, накрывшись одеялом в мелких цветочках. Иногда из-под одеяла торчала обнаженная рука или нога. Но помешать им петь хотя бы тот же самый их любимый романс “Утро туманное”, — не мог никто.
_____Во-первых, пели они в отдельном, а не двухквартирном доме. Пусть неказистом, необшитом, неокрашенном, но своем. Тем более, что стоял он в старом саду на краю поселка и, стало быть, они никому не мешали досыпать.
_____Во-вторых, они были муж и жена, а не спрятавшаяся в темной баньке парочка.
_____В-третьих, им было по двадцать одному году, голоса у них был сочные и сильные, а обнаженная рука или нога бронзовыми и горячими.
_____В-четвертых, небо над ними было мирным, скоро должна была прийти весна. На дворе не мычала корова Грунька, в коляске не плакала крошка Маша (так мечтали назвать они, если родится дочь). Бед и забот у них, стало быть, не было.
_____Но не зря царь Соломон носил на пальце кольцо со словами “Все пройдет” — все может явиться внезапно. Хотя и к ним пришло это не внезапно, были и до этого мелкие ссоры, но ведь и в рассол сыплют к соли сахар, а жизнь позатейливей помидорного рассола.
_____Дело в том, что дома Алексей от души пел, а вот в самодеятельность его на веревке не затянешь — стесняется. А Тоня и дома хорошо пела, а со сцены еще лучше, ответственность ведь. Вот он ее и отпустил в самодеятельность, скрипя зубами, может быть, но отпустил.
_____Вот однажды в марте и видит Алексей, что “господин Журден”, Колька, то есть Дьячков, уже корову поить повел, а Тони еще нет. Чем же там “Марианна” занимается? Надел свой костюм лыжный, лыжи новые — вроде заехал по пути, и в клуб. А Тоня сидит, слова “Валеру” — Роману Ромашкину, переписывает. Он, видите ли, пошел очередь за пивом занять, а когда придет, они прорепетируют эти слова. Плюнул Алексей, нацепил лыжи и рванул прочь.
_____Вечером залез в мокрый подтаявший стог возле фермы и проспал до утра, изредка просыпаясь от холода. На работу завтра не надо — первый день отпуска.
_____Пришел домой после обеда. Глянул в комнату — пусто. И пальто ее не видать, и шарфа, да и вообще нет вещей ее в доме! Вздрогнул Алексей. Глядит, на столе записка: “Не поминай меня лихом. Знаешь, я не могу так больше. Ушла домой. Навсегда. Прощай. Тоня”.
_____Из родных у Тони только младшая сестра. Она сейчас в институте учится. Мать умерла два года назад. А дом их на том берегу реки, на окраине городка. Река в этих местах широкая — между городком и поселком до километра будет.
_____Сел Алексей на стул. Тихо, холодно, часы стучат. Пошел за дровами, плиту топить надо, его святая обязанность — тепло. Глянул на стол — тетрадь в беленькой обложке рядом с запиской лежит. Это Тоня недавно купила две больших тетради. Петь-то они поют, а песни почти ни одной до конца не знают. Вот она и купила. “Будем записывать слова, как по радио услышим”. Полистал — чистая, не успели записать ни слова. А одну она себе взяла. Зачем?
_____К этому времени Тоня уже протопила печь в материнском доме, протерла пыль на рамках с фотографиями, вымыла полы и вволю наплакалась. Потом, не зажигая света, села к столу и притихла. На глаза попалась белая тетрадь. Она раскрыла, пролистала, качнула головой — не успели записать ни словечка. Потом она взяла из шкафчика ручку, написала на первой странице число и месяц и стала писать:
_____“Господи, слава тебе, Господи! Наконец унялись слезы мои жаркие, бесконечные. За один денек жизнь моя вся прямо посветлела. Пусть остаются слезы мои на том берегу, а здесь, где я смеялась маленькой девочкой, я буду смеяться. Прощай, мой милый муж, прощай, мой молоденький, и Бог тебе судия живи, становись еще красивее, жену себе ищи среди школьниц, воспитывай ее себе в жены хоть с первого класса, с шести лет. Вот тогда ты будешь супругой доволен. А я и по возрасту для тебя старуха — жена должна быть младше мужа. Помню, как ты сказал мне: “Пойдем, старушка, в баню”. Шутил, знаю — как бы не так: только что из города вернулись, нагляделся там продавщиц-школьниц. А в субботу, в июле, когда ехали с озера, увидал в автобусе девицу в спортивной форме и с чего бы вдруг:”Знаешь, так это с восторгом, давай бегать. Прямо завтра, я — от гипертонии, а ты — чтоб легче была, а то через год, что делать, не обнять будет тебя, Боровичок”. Я ответила: “А что тебе делать — разводись”.
_____Наконец, сколько слез я пролила из-за этой дурацкой фамилии на пластинке. Ну говорила ведь раньше, что писала одному в армию. Скворец — фамилия. Ну что тут такого. Ведь говорила же раньше, сама говорила. И тут увидал на пластинке. Боже мой, как загорелся, ноздри прямо задрожали. Я: “Ну говорила же, фамилия просто чудная, и письмо ты сам читал”. Он: “Я не думал, что ты можешь дойти до такой глупости. Тебе что было “уж замуж невтерпеж”. Свое имя ставила к его фамилии. Я думал — девиз такой, кредо, что ли, как там называется это, ну слово просто Скворец, а ты Т. свое к этой фамилии ставила. А теперь, теперь это Т. к моей фамилии пишешь. Ты сколько была знакома по письмам — месяц, и такую ерунду писала. Было бы чью фамилию брать. Что он тебе написал в последнем письме! Морду набить такому подонку, а она — фамилию его уже взяла. Ты думаешь он хотел ехать в отпуск к тебе, чтоб потом жениться, создать семью. Он и написал тебе в том письме, зачем к другой поедет. Гадость человечишко, и ты еще с ним связалась”. “Я, я всего два раза в жизни целовалась”, — я чуть не задохнулась слезами. Он: “Я и хочу, чтоб не липла к тебе всякая грязь, чтоб ты не слышала даже слов таких”. “ЭТО не обо мне он говорил”, — воскликнула я. “Я считаю, подобное слово может сказать только дрянной человечишко, — вспылил ты опять. “Ты еще говоришь, что, может, у него были серьезные цели. И до сих пор в альбоме у тебя его фотография. Другая девушка бы… ” “Но я была с ним строга, он со зла и написал такое слово”. “Не защищай подонков! Не хочу понимать ничего. Я тоже мужчина и говорю с мужской точки зрения — подонок. Ты, конечно, до письма писала эту фамилию, но это глупость”. “Но он нормальный с современной точки зрения человек”, — возразила я. “Не смей защищать подонков! ” — взорвался он. — Если такие нормальные все — значит все подонки! ” Вот как: все подонки, один он чистый. Да я ведь разве оправдывала, это я-то оправдывала.
_____Боже, как он замучил тогда своими поучениями. Сколько слез пролилось. А теперь я живу прекрасно. В субботу приедет Светка из института. Замечательно. И он пусть живет в радость, мой умный, чудесный муж.
_____Ах, не буду уж вспоминать про эту самодеятельность. Слез я пролила из-за этой роли в десять раз больше, чем чернил исписала, переписывая ромашкинский текст. А позору-то! Ладно. Живи”.
_____
_____В ЭТО ВРЕМЯ в трех километрах от тониного дома при сильном свете лампочки Алексей чинил старые и делал новые снасти на щук. После сел за стол, хотел попить чаю, но на глаза ему попалась валявшаяся на полу ручка. Он поднял ее, повертел в руках, вдруг открыл белую тетрадь и, сильно нажимая, написал римскими цифрами и число, и месяц, и год. Посмотрел на написанное, проверил в уме, правильно ли, и стал писать трудным скачущим почерком:
_____“Какая-то дурь напала — писать. Прямо, как у великих людей или чувствительных барышень.
_____Ну вот и один. Что ж, своей судьбы не минуешь. Ладно. Что ж, оно, конечно, может, и горестно. Да, горестно. Да чего уж. Все хотела уйти — иди, я не стану держать. Хотя держать ее я и не мог, она ж ушла без меня. Да, человек ведь не волк, на цепи не удержишь. Не умру. И что это я: сколько просил, умолял, ночей не спал, думал. Прямо — унижался. У других жена сама больше старается для семьи, улыбнется лишний раз, а она уже раз семь: уйду-уйду, разведусь-разведусь. Чуть поссоримся, я давно уже улыбаюсь, а она дуется сутками. Попрошу извинить — молчит, а сама ведь всегда наполовину виновата. Как это она мне говорила: “Я не умею прощения просить”. А когда и попросит, так я сразу, чтоб не чувствовала она, не мучилась: “Ну ладно, что уж”, — да и скорей про другое: “Застегни пальто лучше, чтоб бронхи не застудила. Расстегнулась, ишь ты”. Всего и дела, зачем помнить зло. А то вот забава — собираться в сельсовет из-за каких-то слов. Что я, гад какой, дурак, чтобы ее какими-то подозрениями оскорблять. А то, что покипятился, так это оттого, что не выношу дерьма всякого, да еще она: “Обиделся парень, что в отпуск к себе не приглашаю, письма сухие пишу”. Вот здесь бы и проявить свою гордость, и письма б эти давно уже разорвала, и фотографию. К чертовой матери б все это наследство! Фу, и сейчас не могу спокойно об этом вспоминать.
_____Эх, досадно, правда, что и говорить. Ну да пусть. С завтра займусь бегом, а то здоровье барахлит, сердце ноет что-то, стану ходить на рыбалку. Эх, заживу неплохо и один, а то бегаю за ней, как баба. Проживем, Алексей Иваныч, протянем”.
_____Он отложил тетрадь, выключил свет и лежал в темноте, открыв глаза. Думал и лежал час, два, три. Можно было сказать, что он — самая отчаянная “сова”, а не “жаворонок”. Было далеко за полночь, но он не дремал. На другой день он проснулся перед самым полднем.
_____
_____НАПЛАКАВШИСЬ, Тоня уснула с раннего вечера, а проснулась и встала до восхода. За одни сутки из “совы” она превратилась в “жаворонка”. Сегодня она встречала сестру. Весь день они провели в стирке, разговорах, спорах. Всплакнули.
_____Белую тетрадь Тоня раскрыла поздним вечером.
_____“Прекрасный день сегодня. Светка ходит весь день, как помешанная. То шить примется, то карниз задумала привинчивать на окна, потом опять, дурная, отвинтила. Ну, влюбилась, это факт, но пока молчит. А мне пророчит: “Все равно ты скоро пойдешь к мужу. А куда ты денешься”. Вот дура, как будто понимает в жизни что-либо. Нет, Светочка, это старая песенка. Денусь, еще как денусь.
_____Да чего уж тут, не переубедит она меня, юная еще. Конечно, я толстая, я… ну пусть не совсем такая уж. А я решусь. Ладно. Я не Аленушка. Я вот возьму и срежу косу. Пусть. Постригусь под мальчишку. Нет, сделаю “ветерок”. Платье на себя, толстушку, сошью с рукавами “летучая мышь”. А то, может, думает, что я только и могу девчоночьи платья шить.
_____Да я вот возьму… что это я хотела взять, задумалась и забыла, а вот возьму и поеду к ним на Первомай. Из принципа. И буду петь со сцены наш с ним любимый романс “Утро туманное”. Я вытяну, вытяну и в один голос. А он пусть сидит и смотрит. Пусть погорюет. Ничего, пусть”.
_____Целый день Алексей занимался странным делом — точил. Наточил все ножи — от горбатенького садового до широкого, как лемех, охотничьего. Еще наточил две пилы, ножовку, потом три топора, две стамески, три лопаты и мотыжку.
_____Когда поздним вечером он взял в руки белую тетрадь, рука упрямо соскакивала со строчки. “Ишь, точилка”, — усмехнулся он и стал писать римские цифры.
_____“Только сейчас отбился от тупых и назойливых лопат и топоров. Плечи стонут. Ничего, затопим сейчас плиту, сварим что-нибудь. Постой, может, оладьев картофельных испечь, а? Впрочем, нет, оладьи не буду печь, это она их так любила, ей я все сам их пек, а себе — это долгое и муторное занятие. Ну а ей пек. Ладно, не поседел, что пек.
_____А я вот сейчас супчику-голубчику. Лаврового листа накладу, перца. Это она лавровый лист и перец не любила, а я обожаю. И посолю, как хочу. А, впрочем, не буду перца, она не любила и я отвык, видать. Ладно уж, пусть по ее будет. Нарочно наглажусь завтра, выбреюсь. А, может, усы начать отпускать. Надо было раньше, она и так думает, что разбирается в жизни больше, а тут у меня лицо еще такое — юнец прямо. Шикарнейшие усищи пущу и вниз этак ниточкой. Решено.
_____Пиджачок, что ли, достать велюровый, Петька Дедов обещал. Потом в кино в нем фигурнуть в городок, может, увидит, а не увидит, ей скажут наверняка.
_____Ах, к дьяволу. Это она еще тогда все начала, на свадьбе еще. Хлеб тогда кусали: кто больше откусит, тот и будет главным в семье. Я не знал, куснул немножко. Вот она теперь и думает: самой судьбой ей назначено капризничать. Я на другой день тогда даже стишок написал. Вот как там:
_____Когда хлеб кусали,
_____ (так надо),
_____Думал я:
_____Съем лучше салата.
_____Слабо разинул рот и —
_____вот.
_____ (Теперь не изменишь ничто)
_____Хожу у жены под пятой.
_____Шутил тогда, все весело было. Она была такая веселая, красивая, милая. Впрочем, что я все про нее да про нее. Суп пора готовить, например. Поздно уже, заболтался. Ладно, какой уж суп, съем солененького на первое и второе, на третье — водица. Соль да вода — молодецкая еда”.
_____На другой день она проснулась рано. Да, она наверняка переродилась в “жаворонка”, и это случилось без него.
_____“Как я живу? А вот встала, умылась, попила кофе и пишу. А хорошо же я все-таки живу! Нет, одной прекрасно. Одной просто восхитительно. Я так счастлива, что даже хочется от радости счастья своему бывшему мужу. Как он там, муж, который объелся груш? Кстати, один, готовить некому, ест, небось, солонину: жарит и ест. И не вымачивает наверняка. У него и так давление, да еще тоже, небось, попсиховал, а теперь наверняка соль ест одну. Вчера в поселок рыбу возили копченую, это он любит, взял, наверное, да и хлещет потом воду, а себя не бережет. Супа, наверное, не варит, опять желудок станет болеть, ведь как в феврале мучился. Может, курить стал, это ж ради меня бросил со дня нашей свадьбы. И, гляди ж ты, какой: ни разу не взял больше, сказал: “Сдержу слово перед тобой”. Сдержал, молодец, стоит похвалить. Но и поругать тоже стоит, ревновал-то как, сколько плакала. А с другой стороны — молодец, любил, значит. А то, что же хорошего, когда другие к жене, как к самовару: напился, согрелся, а там хоть не будь. Да и жалел-то мой как: заболела — всю деревню ночью обегал, лекарство искал, готовил, на работу ходил, полы мыл. Даже белье просил взяться постирать, не дала. В легкую баню сводил, вымыл, как ребенка. А что старушкой называл, так это всегда так муж жену может и в шутку называть. Ну если Боровичком звал, так это любя, мой ни за какими стройными не погонится, не той крови мужик. А я, дура, вбила себе в голову еще со школы (говорил, и правда), толстая я, толстая. Женился, видел же. А я: ах, пойду в сельсовет — дура, дура набитая. Да другой плюнул бы, да и послал бы ко всем чертям по любому бездорожью. А он только молчит и хмурится, занимается своими делами. А ведь у него гипертония…
_____Не станешь тут нервничать, когда отца колымщики комбайном задавили да и спалили в копне, чтоб шито-крыто было. А потом и сам обгорел — соседского теленка из сарая вытаскивал, на плече кожа, что бумага лощеная. Где уж тут нервы будут стальные.
_____А стихи какие писал мне. Хороший мой. Психанет, а потом ночью километр плыл ко мне — прощенья просить, а я, баба, спать легла. И это при его-то гордости! А последний раз: да, психанул, плюнул. Ну и что — стоило. Дуролом какой-то пошел пива ждать, а я тоже, как дура набитая, сижу, чиркаю. Разыгралась актриса, семьи у нее нет, видишь ли.
_____Ой, да чтой-то я захвалила его. Надо бы поругать, да вроде и ругать особо не за что. Люблю его. Мой, мой. Пусть нет у меня гордости, пусть. Все равно — люблю”.
_____Алексей проснулся, когда солнце уже вовсю плавилось в окнах. Ох сходил за водой и с удовольствием выпил кружку ледяной воды. Потом поставил кружку на край стола и раскрыл белую тетрадь.
_____“Сегодня проснулся рано-рано, часов в пять. Слышу, сердце что-то ноет и пить очень хочется, глянул: дно в баке сухое. Вот что значит не напомнить, неделю без воды буду, как в пустыне. Лежал так, лежал, сердце все ныло, ныло, только когда светать стало, заснул. Ну сердце — это ясно: вчера скрежетал напильником да камнями, а у меня от этого звука сильное нервное раздражение. Как это — а… аллергия.
_____Проснулся в пять часов и от жажды, что ли, написал стихотворение. Вот:
_____Только май придет, и вспыхнет радуга,
_____Облака вплывут под арку ясную.
_____Но увижу и пойму вдруг,
_____ что не радуюсь,
_____Если я чужой тебе —
_____ чужой прекрасному.
_____Если сложить начальные буквы строк, то получится имя той, которой посвящена эта строфа.
_____Ей тяжело было — растила сестренку. Хоть та и большая уже была, а все равно школьница ж еще. Она и мыла, и шила, и пилила. Откуда ей знать эти женские премудрости — ужимки да уловки. А я обижаюсь — не улыбнется день. И правильно, со мной так и надо, а то, как институтская барышня: ах, пых. Фи!
_____А хорошо, когда другая зубоскалит, а в душе омут, а то — помойная яма.
_____Тоня моя — девка что надо. Помню, пыхнул я: пойду. Она тоже загорелась. Я уходить, в метель, а она догнала да как схватила за ворот, не сказала, не просила, а как рванула, как ягненка, назад. “Я, — говорит, — тебя просить-молить не буду, замерзнем, так вместе, но из-за твоей дури я в колбешку не буду превращаться”. Смелая девка, хоть и глаза сочились слезами, а говорила: “Нет, плакать не стану”. Гордая. А сильно рванула: воротник пришивала целый день, вот и Боровичок.
_____Трудно со мной ей, что и говорить, льет со мной она слезы. Мало, что ли, пролила она их до меня. А я и впрямь порой, как дамочка: дерг носиком, ах, какие мы нежные, фи-фи. Черт”.
_____Запись в ее белой тетради, сделанная в другую ночь.
_____“Не могу я. Не могу я без тебя, родной мой. Где ты? Ночь. Не переживу я этой ночи без тебя. Пойду, побегу. Я хочу быть с тобой навсегда. Я буду с тобой до последних дней. Мы умрем седенькими старичками и обязательно в один день. Впереди прекрасное чудо — жизнь. Мы поедем с тобой на Байкал. Ты давно мечтаешь. А там такая чистота: копейку бросишь в омут, и — видна. Поедем. А потом будем ждать маленького.
_____Не обижайся на меня. Ты всегда ругал меня — не лезь под машину, не ешь немытого апельсина. Я ведь понимаю, что ты не со зла. Но я приду к тебе сейчас, не бойся, река еще спокойная, я не могу идти восемь километром до моста. Я счастлива, что через час увижу тебя. Только послушай, не зови меня Боровичком, ладно”.
_____Ночная запись в его белой тетради.
_____“Ночь очень уж какая-то тяжелая. У какого-то писателя читал, что весенняя ночь, особенно перед ледоходом, всегда тревожная и бессонная. Но ледоход еще не сегодня. А как она там без меня? Нет, надо мне идти. Пойду и скажу: “Ну вот, это я, погрей чай, я продрог в тумане”. Только так, и ничего не надо выяснять, думать. Нет, нам не жить друг без друга. Да и скажу еще только: “Хочешь, не буду звать Боровичком? ” Скажу и прочитаю ей это стихотворение:
_____Нет, не буду никогда,
_____Вплоть до самой смерти,
_____Называть Боровичком,
_____Тонечка, поверь ты.
_____
_____Но и звездочкой не буду.
_____И не буду мотыльком.
_____Я придумал, ты отныне
_____Будешь беленьким грибком.
_____Пошел. Одену сапоги, все-таки и в тумане должны виднеться огни окраины. Проскочу по левой тропке у Скалистых омутов.
_____Господи, только бы не прогнала, она ведь у меня такая, Тонечка”.
_____
_____В 7 ЧАСОВ УТРА в поселке заработал узле местного радиовещания. Голос тревожно объявил: “Товарищи! В связи с внезапным поворотом теплого циклона на восток в устье реки хлынули проливные дожди. В результате река катастрофически быстро взломала лед и пошла. К счастью, это случилось глубокой ночью, и никто из людей не мог находиться в это время в ледяных переходах на реке.
_____Небывалым разливом снесено два колхозных сарая с мешками комбикорма и кормовой муки. Унесло трактор “Беларусь”. Начало ледохода сопровождалось темнотой и непробиваемым туманом. Река бушевала, как раненый зверь… ”
_____В пустых домах, разделенные огромным разливом, лежали две белых тетради. Их купили, чтобы записывать песни…
_____