РИСК

Во внешней политике, в международных отношениях испокон веков господствует принцип соразмерности действия и противодействия. Тот, кто строго придерживается данного простого правила в отношениях с другими государствами, неизменно давая на всякий вызов адекватный и равноценный ему ответ, — тот имеет известную степень защиты собственных интересов. С ним зря в конфликты не лезут. Умение ставить хама на место ценится отнюдь не только в быту. Во внешней политике его ценность возрастает многократно. Точно и вовремя нанесённый ответный удар зачастую отрезвляет даже самых отчаянных наглецов.

Ясно, что отвечать на сбитый военный бомбардировщик надо. Не столько из соображений престижа, сколько из стремления жёстко пресечь подобные акции в будущем и сохранить жизни наших сограждан.

Ясно, что равноценным ответом на военный удар может быть тоже только военный удар. Отвечать экономическими санкциями на выпущенные в тебя ракеты — значит продемонстрировать именно несоразмерность ответа и тем самым поощрить потенциальных противников (отнюдь не одну только Турцию) к ещё более решительным и радикальным действиям. В принципе, то, что военный инцидент с участием российских военных в Сирии рано или поздно произойдёт, можно было предполагать с очень высокой долей вероятности. Наивно было надеяться, что в условиях новой холодной войны против нас будут задействовать лишь методы экономического и политического давления, но ни разу не проверят на прочность штыком. Ну так вот и начали проверять.

Судя по очевидному замешательству российских верхов, такая проверка застигла их врасплох. Со своим "баблоцентричным" мышлением они, видимо, полагали, что заключая с той же Турцией различные торговые договора, создают тем самым надёжную гарантию от межгосударственных обострений. Но как мы видим, такое убеждение иллюзорно. Отношения между странами (особенно если эти страны — исторические противники с многовековой историей вражды) определяет отнюдь не только голый экономический интерес. В ряде случаев (а в случае с Турцией уж точно!) эти отношения выстраиваются главным образом на основе геополитического, этнополитического, исторического аспектов. Те же турки наверняка не забыли многочисленные и кровавые тумаки, полученные ими в разное время от Российской империи. И мечтают при случае за них поквитаться. Тем более что поддерживая режим Башара Асада и бомбя позиции сирийских мятежников, Россия объективно действует против турецких внешнеполитических интересов.

Однако теперь, при выборе варианта ответных мер, Кремль попадает в крайне непростую для себя вилку решений.
Предположим, что в ближайшее время мы узнаём из СМИ, что в небе над Сирией нашими лётчиками-истребителями был сбит уже самолёт турецких ВВС, вторгшийся в сирийское воздушное пространство (тем более что турецкая авиация делает это достаточно регулярно). Адекватно? Да. Око — за око, самолёт — за самолёт. Но следующий ход в подобной партии опять за противником.

В чём он может заключаться, даже если не рассматривать совсем уж грозный сценарий консолидированной защиты блоком НАТО своего пострадавшего члена? Ход напрашивается следующий. Турция, используя право, предоставленное ей конвенцией Монтрё, закрывает черноморские проливы для наших военных судов, а затем всей мощью своих ВВС и ракетных сил обрушивается на российский авиаполк в Латакии и на те несколько кораблей, что успели войти в Средиземное море. При существующем соотношении сил от российских военных частей в Сирии вскоре ничего не останется. И что тогда делать РФ? Начинать против Турции уже полноценную войну? При проседающей экономике, блокированном Крыме и грозящем вот-вот возобновиться украинском наступлении на Донбассе?

Что ж, предположим, что руководство РФ, всё это прекрасно осознавая, идти на столь высокие риски не хочет и продолжает действовать в том же духе, в котором действовало все последние дни. То есть выступает с гневными заявлениями, отменяет правительственные визиты, вводит экономические санкции, отказывается от импорта турецких товаров, образцово-показательно бомбит племя туркоманов и т. д.

Но и при таком развитии событий следующие ходы остаются за противником. Убедившись, что равноценной "ответки" на сбитый бомбардировщик нет, он только воодушевится и продолжит охоту за российскими самолётами. И, скорее всего, не только за ними. Никакие наши экономические санкции его не устрашат.

Что последует дальше? Атака на наш военный корабль, кончиком винтов на пять секунд "зацепивший" чужие территориальные воды? Ещё один подрыв пассажирского авиалайнера? Крупный теракт на территории самой России?
Не приходится сомневаться, что что-нибудь в таком духе произойдёт обязательно. Причём в ближайшем будущем.

В общем, итоги для России пока вырисовываются нерадостные. Во-первых, снова провалилась политическая линия её руководства, полагающего, что партнёрством в экономической сфере можно сгладить любые противоречия. Во-вторых, любой из вышеприведённых вариантов ответных действий (а их направлений здесь может быть только два: либо ударом на удар, либо пустое и жалкое сотрясение воздуха) чреват ещё большим ухудшением положения. В первом случае — рискованной войной. Во втором — удвоенным внешним нажимом и потерей лица.

О том, какие эффективные меры необходимо в создавшейся ситуации предпринимать, должны думать сейчас не только высшие лица страны, но и Генеральный штаб.

Но штыки тем, кто нас проверяет, обломать необходимо.

Я думаю, что сейчас уже чётко сформулировано, чего Российская Федерация ожидает от Турецкой Республики в целом и от её президента. В частности это:
— публичные извинения;
— возмещение всего материального ущерба и адекватное содержание семей убитых, то есть выплата такой компенсации, которой хватило бы им на пенсии по утрате кормильца, и принятие мер, необходимых, чтобы не допустить ничего подобного впредь;
— наказание причастных к данному делу и прекращение практики, по которой Турция считает часть воздушного пространства Сирии зоной своих интересов.
И многое другое, что уже отработано в мировой практике, где, к сожалению, подобных инцидентов бывало довольно много.

Очевидно, что президент Турции явно не готов идти на все эти меры. Не готов уже хотя бы потому, что, как утверждает турецкая оппозиция и, похоже, она в данном случае недалека от истины, в нелегальном бизнесе по торговле нефтью, захваченной террористами, участвует один из сыновей Эрдогана. Но дело, конечно, не только в доходах от нефти, хотя они очень велики, но ещё и в том, что Турция сама заинтересована в возрождении своей роли регионального гегемона, а кроме того, нынешняя правящая партия хотя и умеренно, но всё-таки религиозная. И это идёт вразрез с традицией светского управления, установленной ещё на заре формирования Турецкой Республики её основателем известным полководцем Кемалем, получившим за это фамилию Ататюрк, то есть "отец турок".

Кстати, то, что исламисты так долго держатся у власти, в какой-то мере следствие либерализма Европейского союза, который не мог открытым текстом сказать, что Турция ему в его составе не нужна. Вместо этого ЕС каждый раз выдвигал какие-нибудь предлоги, почему Турцию пока не могут принять. И одним из предлогов было то, что армия в соответствии с заветами Ататюрка не допускала прихода к власти исламистов и даже устроила несколько государственных переворотов именно с целью отстранения таких партий от власти. То есть, с одной стороны, армия добивалась того самого светского правления, которое в Европейском союзе провозглашено одним из идеалов, а с другой стороны, армия нарушала демократическую форму, хотя и ради демократического содержания. Поэтому, когда исламисты под руководством Эрдогана пришли к власти, они устроили зачистку в армии, отстранив от должности, а то и арестовав тех, кто был причастен к предыдущим государственным переворотам и тех, кто, по мнению исламистов, мог устроить новый переворот ради восстановления светского правления.

Сейчас Эрдоган, хотя сам числится умеренным исламистом, активно поддерживает радикальных, в частности для того, чтобы на их фоне казаться умеренным. Соответственно, его совершенно не устраивает светское правление в соседней Сирии. Кстати, в Сирии руководители страны принадлежат к религиозному течению хотя формально и исламскому, но находящемуся где-то на грани между исламом и христианством. И народ с этим мирится именно потому, что такое маловлиятельное в религиозном смысле течение обеспечивает более-менее светскую власть, не давая крупным исламским течениям прийти к власти. Эрдоган поддерживает все силы, борющиеся против законной власти в Сирии именно потому, что эта власть светская.

Исходя из всего этого, полагаю, что нам придётся избавляться от иллюзии о возможности сотрудничества с Эрдоганом на всех направлениях. Хотя, конечно, есть вещи, в которых сотрудничество возможно. Но нам надёжнее сейчас вести курс на экономические санкции, потому что если в Российской Федерации большая часть народа поддерживает политику руководства и санкции вряд ли могут вызвать резкие изменения в массовых настроениях, то в самой Турции Эрдогана поддерживает меньше половины избирателей, судя по результатам недавних выборов. Ему пришлось срочно назначать внеочередные выборы, и перед самыми выборами произошёл крупный террористический акт непонятной направленности. Многие даже подозревают, что спецслужбы Турции допустили теракт именно для того, чтобы сплотить население вокруг действующей власти. Не думаю, что это достоверно, но, по крайней мере, то, что об этом думают, показывает, насколько сложен расклад в Турции. Так что экономические санкции, показывающие вред линии Эрдогана, могут заставить народ сплотиться и потребовать изменений.

А если Эрдоган всё-таки упрётся и откажется извиняться, то даже в его партии найдутся люди, способные словом и делом доказать ему, что он неправ, поскольку действует не столько в интересах страны, сколько в своих интересах.

Россия, вступившись за своего союзника на Ближнем Востоке – сирийского президента Башара Асада, встала на пути нескольких мировых и региональных держав. Сбитый турками российский военный самолёт – это первая реакция на сирийский демарш Путина. Правы те, кто называют случившееся заранее подготовленной провокацией. Но какие цели преследовали организаторы этой акции?

Конечно, есть версия, что Турция, активно втянутая в сирийский конфликт, создавшая на территории Сирии зоны влияния, таким образом пыталась сохранить за собой захваченные плацдармы на территории соседнего государства. Следует помнить, что ещё совсем недавно Сирия входила в состав Османской империи.

Российская авиация утюжила приграничные с Турцией районы, уничтожая турецкие конвои с оружием и продовольствием, предназначенные для боевиков. А также громя нефтяные конвои, которые шли с территории так называемого халифата в Турцию. Полагаю, что раздражение у турецкого истеблишмента было велико. Но все эти факторы не стоили того, чтобы открыто ссориться с Россией.

Есть предположение, что через акцию, осуществлённую турецкими ВВС, с России пытались сбить спесь. И делалось это согласно тайным договорённостям в штаб-квартире НАТО. Предполагалось-де, что самолёт будет сбит, а катапультировавшиеся лётчики будут захвачены и отправлены в Турцию. Однако после убийства одного из членов экипажа российского самолёта информационно-пропагандистский эффект акции был нивелирован. Ситуация во многом стала непредсказуемой. Якобы именно поэтому политики США и Западной Европы прикусили языки. Раздались голоса из Брюсселя, что данный конфликт является проблемой исключительно России и Турции, а не блока НАТО, в который входит Турция.

Обратимся к истории. Ведь история – это не только "тёмной старины заветные преданья", но и политический урок. Помню зелёные тома монографии Евгения Тарле "Крымская война". В этом исследовании подробнейшим образом рассказывалось о механизме втягивания России в конфликт с объединённой Европой. В ту войну, которая закончилась поражением России и стала реваншем за победы русского оружия 1812 и 1814 гг. По сути речь шла о многоходовке, которую не смог разглядеть Николай I. Англия и Франция обещали России нейтралитет в её борьбе с Портой, умело подталкивали Российскую империю к активным действиям в восточном направлении. Когда русские войска перешли через Дунай, мгновенно возникла мощнейшая коалиция, силы которой через какое-то время подошли к Севастополю.

Те, кто требует от Путина дать немедленный ответ туркам, причём ответ военный, симметричный, те движутся по рельсам организаторов данной провокации. Эмоции захлёстывают нас, но ни в коем случае нельзя терять голову. Ведь ставки в этой игре слишком высоки. "Скромная" позиция руководства альянса НАТО, мнимая отстранённость американских стратегов не должны вводить нас в заблуждение. Как только в ответ на полученную пощёчину мы ответим симметрично, ну, например, собъём турецкий самолёт над территорией сирийского Курдистана, мы получим мгновенный консолидированный ответ блока НАТО, который начнёт против России новую Крымскую войну.

Поэтому русский ответ должен быть асимметричен, но радикален.

Если мы говорим о прекращении потока русских туристов в Турцию, то это должна быть целая программа, рассчитанная на долгий период. Если мы говорим о продуктовом эмбарго, то это должна быть стратегия на годы вперёд. Выдавливание из России турецких строительных фирм – это тоже целая операция, которая хорошо укладывается в программу импортозамещения.

Все эти меры, конечно же, должны быть применены. Но они ничего не значат в сравнении с нанесённым нам оскорблением. Единственным адекватным возможным асимметричным ответом является налаживание стратегического сотрудничества между Россией и Рабочей партии Курдистана, силой, которая может ограничить сейчас и ограничивать впредь турецкую экспансию в Сирию, на Кавказ и Крымский полуостров.

Похоже, что Путин учёл названные риски. И не стал отвечать мгновенно ударом на удар. Те, кто сейчас выдвигает лозунг «Даёшь Босфор и Дарданеллы!», напоминают безответственных политиков прошлого, которые под теми же лозунгами аккуратненько привели Российскую империю к краху, организовали заговор против царя в феврале 1917 года, погрузили страну в хаос.

Почтим память первых погибших русских воинов на сирийской войне.