ПОКЕР

Очень надеюсь, что новый президент Республики Корея Мун Чжэ Ин не превратится во второе издание Но Му Хёна (президент РК с 2003 по 2008 гг., покончивший жизнь самоубийством из-за обвинения во взятке), потому что при всех его определённых заслугах Но Му Хён оказался типичным примером Шарикова, дорвавшегося до власти. И конец его президентства, несмотря на очень большие ожидания, закончился серьёзным кризисом для левого лагеря и ситуацией, когда представитель консерваторов победил с примерно таким же разрывом, с каким сегодня победил Мун. Поэтому очень важно, чтобы у власти оказался действительно сторонник демократических сил и взглядов, а не умело эксплуатирующий слово «демократия» популист, способный в основном заниматься сведением личных счётов и действовать в логике фракционной борьбы по принципу: если Евтушенко против колхозов, то я за (что сегодня может прозвучать так: мы отменим всё, что было при Пак Кын Хе и сделаем наоборот).

Важная деталь, которая будет довольно сильно ограничивать Муну пространство для манёвра. Политические связи Южной Кореи и США достаточно сильны. И даже у Но Му Хёна, который очень любил бравировать антиамериканизмом, он был в основном напускной. Потому что нужно помнить, что именно при том президенте Южная Корея отправила свои войска в Ирак, а некоторые люди из его окружения рассматривали введение английского в качестве второго государственного языка. Пока, конечно, Мун занимается тем, что отменяет практически все инициативы Пак Кын Хе, в том числе те одиозные инициативы, которые вызывали недовольство общества. Например, создание единого учебника истории. Мун поставил нового главу разведки – и это в чём-то хорошо, потому что я надеюсь, что южнокорейская разведка перестанет заниматься систематической фабрикацией пропагандистских материалов о том, что Северная Корея вот-вот развалится и начнёт давать более реалистичную картинку.

Партия «Тобуро», которую представляет Мун – это в очередной раз изменившая название Демократическая партия, являющаяся главной партией условно левого, а на деле сильно левоцентристского тренда. Дело в том, что для южнокорейских политических партий очень характерно постоянное слияние, размежевание, а также смена названий перед президентскими выборами, в рамках которох они пытаются сделать вид, что не имеют ничего общего с ошибками прежней партии. «Мы переименовались, мы обновились, и отстаньте от нас со старыми претензиями».

Что известно о личности нового президента Кореи, есть ли на него компромат? При желании определённый компромат можно найти на всех. Например, на ведущего кандидата от консервативных сил вроде бы был компромат, что он в школьном возрасте изнасиловал одноклассницу и другие пикантные истории. Не менее тёмная история была связана с Муном на основании некоторых странных вещей. Его обвиняли в том, что когда его босс Но Му Хён оказался жертвой антикоррупционного расследования, и выяснилось, что он действительно много брал взяток, и образ президента-демократа, президента из народа начал трещать на глазах трещать по швам, то Но Му Хён не столько сам совершил самоубийство, сколько ему помогли спрыгнуть со скалы, потому что для его окружения, в том числе Муна, мёртвый мученик был гораздо более выгоден, чем живой коррупционер. Но это опять-таки слухи. Не очень понятно насколько этот компромат вообще валиден и не является изобретением. Даже когда речь шла, например, о ситуации с кризисом вокруг Пак Кын Хе, на которую в ходе истории с её конфиденткой вылили массу всего, так что выяснилось, что «даже часовню в 13 веке» тоже она разрушила – в итоге в ходе судебного следствия подтвердилась, дай бог, половина компромата.

Насколько избрание Муна можно назвать выбором действительно южнокорейского народа как президента мира, выступающего против американских ПРО? Посмотрите данные опросов общественного мнения – и вы будете удивлены: больше половины южных корейцев выступают за размещение американской ПРО, считают, что она их защищает от Севера. Да, безусловно, есть те, кто выступает против ПРО, но сторонников американцев больше. Что же касается доверия или недоверия народа, то надо понимать, что Мун не набрал больше половины голосов, более того: смешно, но он набрал на 1% меньше, чем пять лет назад, когда проиграл Пак Кын Хе. Тем не менее, Мун со значительным отрывом обогнал и ведущего кандидата от консерваторов, и своего главного конкурента по левоцентристскому лагерю.

Подробнее об американских ПРО в Корее. ПРО в стратегическом смысле направлена не столько против Северной Кореи, сколько против России и Китая. Те элементы структуры американской ПРО, которые сейчас размещены в РК, прикрывают исключительно элементы американской военной инфраструктуры, а не что-то связанное с безопасностью Республики Корея. Кроме того, южнокорейцы не имеют над ними контроля и поэтому абсолютно неизвестно, что сейчас сканируют эти радары: КНР или КНДР? Насколько дальше и как быстро разворачиваться эта система? – вопрос. Может быть, корейцы будут пытаться тормозить размещение. Может быть, они будут пытаться отвертеться от требований Трампа – заплатить за размещение миллиард. Но, с моей точки зрения, вероятность того, что то, что уже размещено, будет демонтировано – проблематична. Потому что мы знаем, как Китай сейчас довольно жёстко давит на Южную Корею. Слово «санкции» формально не произнесено, но де-факто речь идёт о довольно жёстком наборе санкционных мер. Надо понимать, что если Мун начнёт пытаться действительно демонтировать комплексов THAAD, то американский набор санкционных мер (тоже скорее всего неформальных) будет не менее жёстким. Американцы уже в рамках политики Трампа начали антидемпинговое расследование против Южной Кореи.

Лидеры ведущих и очень разных стран мира дружно поздравили Муна с победой. Понравиться всем в дальнейшем он физически не сможет. Каким может быть реальный вектор внешней политики Муна? Давайте всё-таки вспомним, что поздравить лидера такой страны, как РК, со вступлением в должность – это важный этап дипломатического протокола. И надо скорее обращать внимание в такой ситуации на то, что кто-то кого-то не поздравил. Поэтому я бы не сказал, что мир особенно радуется победе Муна. Да, с его появлением есть некоторая надежда на обновление, некоторая надежда на изменение общей ситуации. У Муна пока есть определённый кредит доверия, но посмотрим, как он этим воспользуется, потому что Но Му Хён в своё время имел большой кредит доверия молодёжи. Это даже позволило ему пережить первую попытку импичмента. Но от разгромного провала его блока в конце президентского срока и антикоррупционного расследования, которое закончилось самоубийством, это его не спасло. Ли Мён Бак тоже имел достаточный кредит доверия в начале и очень неприглядный имидж в конце.

О Северной Корее. Мун даже выразил надежду на встречу с лидером КНДР. Насколько это возможно? Трамп тоже сказал, что готов поговорить с Ким Чен Ыном. Проблема в том, на каких условиях? Пока что заявление Муна выглядит следующим образом: я, конечно же, готов съездить в Пхеньян, я конечно же, готов поговорить с Ким Чен Ыном, но сначала Северная Корея должна отказаться от ядерной программы и провести демократические реформы, а вот тогда мы всерьёз и поговорим.

15 мая в КНДР заявили, что состоявшийся в воскресенье запуск баллистической ракеты прошёл успешно, то есть мы видим, что отказываться ни под каким давлением от ракетной программы КНДР никак не собирается. Это правильно, верно, успешно или – угроза миру? И какова здесь должна быть позиция России? Здесь ситуация амбивалентна, потому что она создаёт определённую дилемму безопасности. С одной стороны, Северная Корея довольно чётко и жёстко повышает ставки в рамках развития стратегии ядерного сдерживания. Пхеньян старается добиться ситуации, при которой паттерн сдерживания будет не то чтобы равен российскому или китайскому, но в случае начала военного конфликта Север обладал бы возможностями нанести США и их союзникам тот объём неприемлемого ущерба, после которого – даже если бы вся территория Севера была бы превращена в лунную поверхность – американцы, лишившись Анкориджа или Лос-Анджелеса уже не могли бы сказать: ура, мы победили так же бескровно, как это было в Ираке! Вот этого в целом и добивается Север.

Несмотря на то, что на самом деле это именно программа сдерживания и все громогласные заявления всё равно говорят о том, что «безжалостный чучхейский удар мы нанесём в ответ на провокации, а не просто так» – это, естественно, создаёт неприятную дилемму для США, для которых возможность северокорейского удара по континентальной части США политически и репутационно неприемлема. Россия здесь тоже находится в определённой вилке. Потому что, с одной стороны, как члены постоянного комитета Совбеза ООН мы не можем не осуждать северокорейскую ракетно-ядерную программу, размывающую, скажем так, существующий миропорядок. С другой стороны, мы прекрасно понимаем северокорейские мотивы. Именно поэтому мы сейчас активно работаем с точки зрения сдерживания или разворота тех трендов, которые могут привести к обострению.

Партия в политический покер продолжает разыгрываться буквально в эти часы. 15 мая в Китае президент Путин обсуждает с влиятельными мировыми игроками и эту проблему. С Си Цзиньпином уже поговорили по этому поводу, но детали неизвестны. То есть заявления после встречи обычны: стороны признали важность проблемы, признали, что развитие этой проблемы чревато серьёзным обострением, что это обострение надо снижать. Однако под развитием проблемы в нежелательном направлении, как можно обратить внимание, понимаются не только действия КНДР.