ЛЮБОВЬ

Выступление Владимира Путина было огромным и затронуло всю нашу политическую галактику. Поэтому отдельные её элементы лично для меня важны, другие – не столь. Основная аудитория, находившаяся в зале во время выступления – это тихие шелестящие политологи, послы и экс-министры, поэтому они восприняли речь президента России закрыто, протокольно, не было ни бурных эмоций, ни аплодисментов. Каждый ощущение этой речи унёс в себе. Там он будет транслировать её народу и власти так, как посчитает нужным.

Меня в выступлении президента задело и поразило усиление резкости в риторике, связанной с Западом. Путин обычно бывает очень осторожен, пластичен, кажется, что он заигрывает с Западом, надеется на примирение, иногда даже оправдывается, что вызывает в патриотических кругах известное раздражение. И, может быть, свидетельствует о некоторой слабости и неуверенности позиции. Вчера этого совершенно не было. Путин был настроен резко против Запада. От него исходили военные интонации. Например, рассматривая военные угрозы Запада в отношении России, он заметил, что наша страна обладает гиперзвуковым сверхоружием. Это оружие обеспечивает нам превосходство и безопасность, ибо такого оружия нет ни у одной страны мира. Путин продолжил, что в случае ядерного конфликта обе стороны погибнут, и довольно зло пошутил, что мы как мученики попадём в рай, а наши противники погибнут как собаки и не успеют покаяться. По существу, это риторика начала войны. Она связана с тем, что угроза ядерной войны приблизилась, и Путин на неё отреагировал. Это основной элемент выступления, который меня задел.

Поразил ещё один, для меня очень интересный, аспект. Все годы путинского правления я слежу за его самоощущением, за тем, как он себя экспонирует обществу. В этих экспозициях есть несколько этапов. Сначала Путин экспонировал себя как нанятого успешного менеджера. Он готов выполнить работу, получить вознаграждение и уйти. Вторая экспозиция случилась в конце второго срока, когда его звали на третий срок, а он сказал, что смертельно устал, ибо пахал как раб на галерах, что работа президента – это ужасная, изнурительная и почти непосильная работа. Когда Владимир Путин всё-таки пришёл на свой третий срок, на том же самом Валдайском форуме я задал ему вопрос: «Владимир Владимирович, что для вас проект Россия?» И он моментально ответил, что «Россия – это не проект, а судьба!» То есть он отождествил себя с Россией: Россия победит, победит и он, Россия проиграет, проиграет и он. То есть в этот раз он не оставил между собой и Россией никакого зазора, Россия – это судьба.

Четвёртый раз он интересно высказался в своей крымской речи. Путин сказал, что с возвращением Крыма в Россию вернулся сакральный центр власти. Речь идёт, видимо, о Херсонесе, где Владимир Святой крестился и тем самым соединился с небесами. И Путин сказал это так, будто и он ощутил свою связь с небесами, будто и он, в какой-то степени, стал помазанником. Во всяком случае, многие так его поняли.

Наконец, 18 октября он экстатически сказал: «Я люблю, люблю Россию!» В этом прозвучала, пожалуй, не любовь к ландшафту. Путин выразился страстно, с такой долей надрыва, что стало понятно, что его любовь из сакрального ряда «Вера, Надежда, Любовь и мать их Софья». Он продемонстрировал религиозное обожание своей страны, с которой связан узами своей судьбы.

Таковы два момента путинского выступления, которые показались мне новыми и очень важными.