Продолжение
Англичан крайне беспокоило отсутствие официального ответа НКИД СССР на письмо британского посла в Москве А.К.Керра. Ответ за подписью В.М.Молотова был получен лишь 20 сентября 1943 года, то есть с опозданием более чем на месяц. Для диппереписки союзников такая задержка была нетипична. В кратком послании наркома иностранных дел СССР говорилось следующее: «Уважаемый господин посол! В письме от 15 августа с. г. Вы сообщаете о том, что правительство Великобритании предполагает приостановить свое представление перед афганским правительством, касающееся сокращения дипломатических миссий стран «оси» в Кабуле. Вместе с тем, как видно из Вашего письма, британскому посланнику в Кабуле даны указания продолжать настаивать перед Афганским правительством на аресте и наблюдении за подозреваемыми лицами и потребовать от Афганского правительства заверения в том, что Афганское правительство выполняет свои обязательства. Советское правительство также дало указание Советскому Поверенному в Кабуле приостановить дальнейшие представления перед Афганским правительством относительно сокращения дипломатического состава германской и итальянской миссий в Кабуле и продолжать настаивать перед Афганским правительством на усилении репрессивных мер в отношении лиц, ведущих враждебную по отношению к Советскому Союзу деятельность в Афганистане». Таким образом, высокие договаривающиеся стороны с удовлетворением отметили общую линию союзников в борьбе с происками фашистской агентуры в Афганистане, продемонстрировав ровный и партнерский характер советско-британских взаимоотношений. Однако В.М.Молотов и А.К.Керр в своих посланиях никак не затронули тему, связанную с несостоявшимся разоблачением Расмуса в Афганистане как немецкого шпиона. Следует отметить, что затянувшаяся пауза с ответом В.М.Молотова на письмо А.К.Керра не была случайной. Именно в этот период с 15 августа по 20 сентября 1943 года в НКГБ СССР был окончательно разработан и утвержден план спецоперации в Афганистане по дешифровке Расмуса.
Советская разведка знала практически все о деятельности Расмуса, поэтому Первое управление НКГБ СССР предложило попытаться склонить его к сотрудничеству с разведорганами СССР. Как отмечает ветеран СВР генерал Л.Ф.Соцков, «и положительный, и отрицательный результат вербовки Расмуса устраивал советскую разведку, так как главная задача заключалась в том, чтобы вывести из активной работы резидента абвера Р.Расмуса и парализовать агентурную сеть германской разведки в Афганистане». Учитывая недавний «опыт» сотрудничества с англичанами в Иране по захвату штурмбаннфюрера СС Франца Майера, разведорганы СССР приняли решение опередить своих британских коллег на «афганском плацдарме». Под видом дипкурьера в Кабул был направлен руководитель немецкого отдела Первого управления НКГБ СССР А.М.Коротков. Этот разведчик обладал большим опытом вербовки агентуры в период своей работы в составе легальной резидентуры советского посольства в Берлине накануне Великой Отечественной войны. В Афганистане перед Коротковым стояла непростая задача - оперативно выйти на контакт с немецким разведчиком Расмусом. Агентурным путем до Расмуса была доведена конфиденциальная информация о том, что в Кабуле появился американец немецкого происхождения, который специально прибыл из Индии для личной с ним встречи. Этот иностранец якобы привез документы чрезвычайной важности, которые сможет передать только из рук в руки. После некоторых колебаний резидент абвера не устоял перед такого рода соблазном и согласился на встречу с неведомым американцем. «Знакомство» А.М.Короткова с Р.Расмусом состоялось 24 октября 1943 года на «нейтральной территории» - в доме швейцарского инженера, работавшего в Афганистане по контракту. Этому швейцарцу в донесениях СВР был присвоен псевдоним Марс. Безопасность встречи обеспечивали резидент советской разведки в Афганистане М.А.Аллахвердов и два его сотрудника - Парс и Намаз. А.М.Коротков принял решение не играть с профессионалом абвера в прятки, а провести «вербовку в лоб». Представившись полковником советской разведки Михайловым, Коротков предъявил Расмусу неопровержимые улики, указывавшие, что его разведдеятельность в Афганистане в последние два года контролировалась советской разведкой и привела к провалу всей агентурной сети абвера. Немецкому агенту были продемонстрированы вещественные доказательства: рации, коды и шифры, благодаря которым весь радиообмен между Кабулом, Дели и Берлином стал известен советским разведорганам. Расмуса ознакомили с документами, подтверждавшими тот факт, что денежные средства, которые отпускались немецкой резидентурой в Кабуле на финансирование подрывных спецопераций в Афганистане, в итоге попадали в Фонд обороны СССР. Провал разведдеятельности Расмуса в Афганистане А.М.Коротков оценил не иначе, как акт государственной измены по отношению к Третьему рейху. «Мы можем разоблачить вас перед Берлином, - заявил советский разведчик Расмусу, - и переслать туда подлинные документы. А ваше руководство не простит вам этого никогда». Коротков подчеркнул, что в этом случае Расмус после возвращения в Берлин неминуемо попадет под следствие и наказание для него станет неотвратимым. Представитель советской разведки отметил, что после разгрома фашистской Германии Расмус обязательно предстанет перед судом союзников и в любом случае будет осужден как военный преступник. Советский разведчик предложил Расмусу единственный выход: сотрудничество с разведорганами СССР и гарантию достойной жизни в послевоенной Германии. «Ваше предложение, - заявил Расмус Короткову, - является для меня серьезным основанием, чтобы серьезно подумать о сотрудничестве». Расмус попросил время на размышление, пообещав дать ответ 26 октября 1943 года, но на встречу он так и не явился. После окончания Великой Отечественной войны А.Цугенбюллер - сотрудник легальной резидентуры абвера в Афганистане - оказался в Бутырской тюрьме и на следствии рассказал о якобы стремительном откомандировании Расмуса из Кабула. По словам Цугенбюллера, после встречи с русским полковником Расмус проинформировал Пильгера (Ганс Пильгер - посол фашистской Германии в Афганистане в 1937-1945 гг.) о характере имевшей место беседы, и Пильгер дал телеграмму в Берлин с подробным изложением всего происшедшего. Из Берлина было получено указание о немедленном откомандировании Расмуса в Германию. Последующий ход событий подробно излагает российский исследователь Ю.Л.Кузнец в документальной повести «Мародеры» выходят из игры». По словам Ю.Л.Кузнеца, 1 ноября 1943 года резидент советской разведки в Кабуле М.А.Аллахвердов направил своего агента Марса к Расмусу на дом. Тот сказался больным и к гостю не вышел. Марс передал ультиматум: если в течение пяти дней Расмус не даст согласие на сотрудничество, компрометирующие его документы будут направлены в Берлин. Был ли Расмус в тот момент дома или нет? Неизвестно.
Ю.Л.Кузнец был первым среди российских историков разведки, кто выдвинул версию тайного исчезновения Расмуса из Кабула в первых числах ноября 1943 года. Вслед за ним другие российские исследователи сошлись во мнении о сроках поспешного отъезда Расмуса после встречи с советским разведчиком. Об этом пишут Т.К.Гладков в книге «Лифт в разведку. «Король нелегалов» Александр Коротков», Л.Ф.Соцков - в книге «Неизвестный сепаратизм: На службе СД и Абвера: Из секретных досье разведки», Ю.Н.Тихонов - «Афганская война Третьего рейха. НКВД против абвера» и др. В итоге версия российских историков по поводу исчезновения Расмуса из Кабула в ноябре 1943 года стала официальной. В четвертом томе «Очерки истории российской внешней разведки. 1941-1945 годы» также утверждается, что через несколько дней после несостоявшейся вербовки Расмус тайно покинул Кабул. В 12-томном издании «Великая Отечественная война 1941-1945 годов» делается более категоричное заявление о том, что «советские разведчики провели вербовочную беседу с резидентом абвера в Кабуле [Р.Расмусом]. Фактически согласившись нам помогать, он через несколько дней бежал из Афганистана, бросив резидентуру». Конечно, эта версия, представленная в официальных изданиях, а также в утверждениях российских историков, придает спецоперации А.М.Короткова законченный характер, несмотря на неудачу с вербовкой Расмуса. Однако картина тех давних событий представляется несколько иной после ознакомления с некоторыми архивными документами и материалами СВР и МИД РФ. Известно, что 5 ноября 1943 года МИД Афганистана обратился в британскую дипмиссию с просьбой разрешить проезд через Индию, Ирак, Сирию в Турцию немецкому коммерческому атташе Р.Расмусу. Эта информация ускорила проведение спецоперации англичан по делу Расмуса. Им теперь не требовались ни вербовка немецкого агента, ни тем более его силовой захват. Англичане официально получали Расмуса в свое полное распоряжение, формально отвечая за транзит этого «ценного груза» по территории Британской Индии. По мнению англичан, теперь не стоило торопиться с отъездом Расмуса в Германию, а следовало бы начать основательную разработку этого немецкого агента и его связей в Афганистане, а также и его давних контактов с германофилами в Индии. 4 декабря 1943 года первое сообщение о Расмусе после его исчезновения из посольства Третьего рейха в Кабуле пришло в НКИД СССР от временного поверенного в делах СССР в Афганистане И.В.Самыловского. Советский дипломат информировал Центр о своей беседе с итальянским послом П.Кварони, ставшим союзником стран антигитлеровской коалиции после вступления Италии в войну с фашистской Германией в октябре 1943 года. Итальянец сообщил И.В.Самыловскому, что Расмус все еще находится в Кабуле30. Ситуация на этот счет прояснилась спустя несколько дней. Британский генерал Хилл 11 декабря 1943 года проинформировал руководство советской внешней разведки о том, что правительство Индии предоставило «Сейф-кондукт» (документ на выезд) Расмусу. Однако Хилл предупредил советскую сторону, что приготовления Расмуса к отъезду будут длительными. Англичане, таким образом, косвенно подтвердили, что Расмус находился в их полном распоряжении. НКИД СССР направил указание в советскую дипмиссию в Афганистане продолжить мониторинг ситуации, складывавшейся вокруг отъезда Расмуса из Кабула. 29 декабря 1943 года И.В.Самыловский проинформировал Москву о состоявшемся решении по поводу отъезда немецкого разведчика из Афганистана. Решение было принято под Новый год, но отъезд опять откладывался.
Спустя месяц временный поверенный в делах СССР в Афганистане вновь предпринял попытку прояснить этот вопрос. 23 января 1944 года, будучи на беседе в британской миссии, И.В.Самыловский спросил британского дипломата Коннор-Грина, известного Москве в качестве сотрудника секретных служб Великобритании, уехал ли из Кабула коммерческий атташе посольства Третьего рейха Расмус? Грин отвечал, что Расмус еще не уехал, и от каких-либо комментариев на этот счет отказался. «Не исключено, - писал И.В.Самыловский в НКИД СССР, - что отъезд Расмуса тормозят сами англичане, полагая, что в Кабуле он принесет меньше вреда, чем в другом месте». Вывод напрашивался один: разработка англичанами контактов и связей Расмуса в Афганистане и Индии, вероятно, была еще далека от своего завершения. Впоследствии по линии разведки было установлено, что Расмус покинул Афганистан только 11 марта 1944 года. Скорым его отъезд, как утверждается ныне в ряде российских изданий, никак не назовешь. В спецдонесении в Центр от 6 июля 1944 года резидент советской разведки в Афганистане М.А.Аллахвердов привел некоторые подробности, связанные с отъездом Расмуса из Кабула. Несмотря на то что на территории Британской Индии англичане имели все возможности арестовать или по крайней мере интернировать немецкого разведчика, они на это не пошли. Очевидно, что британские спецслужбы продолжали проявлять интерес к развитию контактов с Расмусом. Из афганской столицы немецкий разведчик был доставлен в Пешавар - пограничный городок на территории Британской Индии. Для дальнейшего транзита в порт Карачи к Расмусу был приставлен английский офицер связи. Дальнейшее путешествие происходило в комфортных условиях и непринужденной беседе. Расмус всю дорогу выговаривал своему спутнику, что англичане проявили крайнюю беспечность, установив союзные отношения с русскими. По мнению Расмуса, теперь гибель грозила не только немцам и англичанам, но и всей Европе. В порту Карачи этот «бывший афганский узник англичан с пятимесячным сроком отсидки в Кабуле» был посажен на пароход нейтральной страны, следовавший в Европу. Доехал ли Расмус до Германии или сошел на берег во время стоянки парохода в каком-либо иностранном порту? Ответить на этот вопрос однозначно не представляется возможным. В некоторых изданиях говорится о том, что Расмус прибыл в Берлин и даже направил несколько радиограмм Бхагату Раму, которого он по-прежнему считал своим самым ценным агентом и хотел предостеречь от «предательства», жертвой которого стал сам». Такого рода утверждения крайне сомнительны, так как, во-первых, в ходе встречи с резидентом советской разведки М.А.Аллахвердовым в Кабуле в мае 1944 года Б.Рам ни словом не обмолвился о каких-либо радиограммах, поступивших от Расмуса из Берлина, во-вторых, если Расмус действительно оказался в Берлине, то тогда возникает вопрос, почему советский разведчик А.М.Коротков не выполнил своего обещания и не направил в распоряжение руководства абвера весь компромат на Расмуса, подтверждавший провал его разведдеятельности в Афганистане? По всей видимости, англичане, как и в случае с Ф.Майером, помогли Расмусу «раствориться» на просторах Британской империи. 18 июля 1945 года руководитель советской внешней разведки П.М.Фитин обратился по поводу Расмуса с запросом к начальнику Главного управления лагерей военнопленных НКВД СССР Кривенко. В этом документе, в частности, говорилось: «По требованию союзников и в связи с разоблачением подрывной деятельности 11 марта 1944 года из Афганистана был выдворен и выехал через Турцию в Германию немецкий разведчик Р.Расмус, действовавший под прикрытием должности коммерческого атташе посольства Третьего рейха в Кабуле. Прошу проверить, не находится ли Расмус среди военнопленных. В случае обнаружения указанный разведчик должен быть привлечен к ответственности как военный преступник». После окончания Великой Отечественной войны отыскать Расмуса не удалось ни среди военнопленных и интернированных, ни среди убитых и раненых, не было его и среди гражданских лиц в зонах оккупации Германии. «Афганская одиссея» Р.Расмуса продемонстрировала разность подходов союзников к разоблачению фашистских агентов и их прислужников. Советский Союз неизменно ставил задачей найти и обезвредить вражескую агентуру, в то время как британские власти предпочитали максимально использовать военных преступников в своих интересах.
Весной 1944 года отношения между спецслужбами СССР и Великобритании приобрели особо напряженный характер в связи с делом Э.Фермерена - заместителя резидента немецкой разведки в Турции, перешедшего на сторону англичан в конце января 1944 года. Советской внешней разведке было известно, что этот немецкий разведчик занимался подрывной работой против Советского Союза. Несмотря на обращение руководства разведорганов СССР, английские партнеры под различными предлогами отказывались сообщить советской стороне какую-либо информацию по данному вопросу. 10 марта 1944 года глава Британской секции связи в Москве генерал Хилл наконец-то подтвердил факт обращения Фермерена в английское посольство в Турции, но утверждал, что последний никак не был связан с антисоветской деятельностью в регионе, поэтому не делал никаких заявлений о работе против СССР и не был в состоянии их сделать». По мнению англичан, осведомленность Фермерена о работе немецкой разведки в Турции против СССР была «исключительно слабая». В конечном итоге британские власти передали советскому руководству некоторые материалы по делу Фермерена, в которых не было никаких сведений относительно разведывательной деятельности немцев против Советского Союза. Более того, агентурные данные, полученные разведорганами СССР, подтверждали дезинформационный характер материалов, переданных англичанами. Британский генерал Хилл оценил «дело Фермерена» как весьма неожиданное «препятствие», возникшее на пути советско-британского сотрудничества по линии разведки. Спецслужбам Великобритании было рекомендовано на конкретных примерах своей деятельности доказать случайный характер происшедшего инцидента в Турции. Эти рекомендации Британской секции связи в Москве совпали, как говорится, во времени и пространстве с мерами, предпринятыми секретными службами Великобритании на афганском направлении. В апреле 1944 года британская разведка по согласованию с индийской политической разведкой неожиданно приняла решение возобновить прямой контакт своего разведчика Б.Рама с резидентом советской разведки в Афганистане. Б.Рам вновь был направлен в Кабул. В своем докладе руководству НКГБ СССР от 6 июля 1944 года резидент советской разведки М.А.Аллахвердов подробно информировал о своих встречах с Б.Рамом в Кабуле с 1 по 24 мая 1944 года. При ознакомлении с отчетом М.А.Аллахвердова о работе с Б.Рамом сразу же бросаются в глаза разительные перемены в поведении этого «неутомимого борца с английским колониализмом и британским империализмом в Индии». Именно так позиционировал себя Б.Рам в первые дни знакомства с М.А.Аллахвердовым осенью 1941 года. А теперь, вероятно, для того чтобы придать себе больший политический вес и расположить к себе советского разведчика, Б.Рам представлялся чуть ли не соратником индийских коммунистов в борьбе за независимость своей Родины. Он доверительно сообщил советскому резиденту о сложностях «путешествия» из Дели в Кабул через полосу независимых пуштунских племен. На маршруте ему пришлось оставить своего заболевшего товарища в индо-афганском пограничье и взять сопровождающим Гулям Оль-Рахмана - коммуниста, работавшего на территории пуштунских племен по заданию Компартии Индии. Б.Рам между делом обмолвился, что ранее его новый спутник никогда не был в Афганистане. Аллахвердову, конечно, было трудно с ходу определить, кем был новый сопровождающий Б.Рама: его помощником или куратором от английской разведки? Б.Рам в ходе первых встреч с советским разведчиком стал подробно развивать тему о возросшей роли коммунистов Индии в национально-освободительном движении в регионе. Он, в частности, рассказал о том, что положение Компартии Индии на внутриполитической арене страны значительно укрепилось, что создано много ячеек общества друзей Советского Союза. Получаемая литература по линии Всесоюзного общества культурных связей (ВОКС) успешно распространяется, а некоторые брошюры и книги компартия переиздает сама. Б.Рам высоко оценил работу коммунистов Индии по мобилизации местного населения на борьбу с японскими захватчиками. Явная демонстрация «индийским гостем» своих левых взглядов не произвела должного впечатления на М.А.Аллахвердова. Заметив падение интереса к своему рассказу, Б.Рам наконец-то перешел к делу. Он проинформировал советского резидента о задании, полученном от англичан в Индии. Необходимо было в первую очередь разгадать странное поведение «Тома» (Берлинская радиостанция абвера) и «Оливера» (Кабульская радиостанция абвера), проявлявших непонятное равнодушие к работе и не дававших указаний и ответов на запросы Б.Рама. В Индии, по словам агента индийской политической разведки, возникли подозрения, не догадались ли немцы о двойственном характере его работы. Однако вскоре стало ясно, что не англичане, а руководство абвера в Берлине инициировало вызов Б.Рама в афганскую столицу. Правда, теперь уже никто не приглашал «индийского гостя» в посольство Третьего рейха в Кабуле, как это было раньше при Расмусе. Не могло быть и речи о каких-либо встречах с германским послом Г.Пильгером. На контакт с Б.Рамом вышел посольский радист - технический сотрудник абвера А.Цугенбюллер, на которого были возложены обязанности руководителя политической разведки в Афганистане. В ходе кратковременной встречи с Б.Рамом немец заявил, что у Берлина есть все основания утверждать, что русским стало известно о существовании тайной радиосвязи Берлин - Кабул - Дели. По его словам, все шифры и коды абвера также оказались в распоряжении русских. Именно по этой причине радиостанции в Берлине и Кабуле вынуждены были в течение последних шести месяцев лишь поддерживать связь по рации с Дели, не давая каких-либо указаний. Согласно запросу руководства абвера, Цугенбюллер потребовал от Б.Рама срочно составить письменный рапорт по поводу возможного предательства в рядах его организации. Этот рапорт, подчеркнул он, незамедлительно будет перенаправлен в штаб-квартиру абвера в Берлин. В тот же день Б.Рам встретился в очередной раз с советским резидентом М.А.Аллахвердовым и изложил ему суть состоявшейся беседы с Цугенбюллером. Как сообщил М.А.Аллахвердов в Центр, «не было видно, чтобы сообщение о предательстве произвело сильное впечатление на Б.Рама или вызвало у него опасения и тревогу. Удивительно, но Б.Рам не задался вопросом, как могли немцы узнать о шифрах и кодах. По всей видимости, этот сотрудник индийской политической разведки был хорошо подготовлен англичанами к этому вопросу». В свою очередь, сотрудник ИПР интересовался у советского резидента, как нужно реагировать на информацию Цугенбюллера и что ему отвечать. Б.Рам подчеркивал, что для составления рапорта в Берлин ему требуются точные формулировки ответов. Стало ясно, что по указанию англичан Б.Рам хотел во что бы то ни стало выяснить у Аллахвердова подробности встречи Расмуса с русским полковником Михайловым в особняке швейцарского инженера. Однако осторожный Б.Рам в своих беседах с Аллахвердовым ни разу не упомянул имя Расмуса. При участии советского резидента Б.Рам составил черновик своего ответа в абвер. Он, в частности, отметил, что не знает, на чем основаны утверждения Берлина о предательстве, но с уверенностью заявил, что оно не могло исходить из Индии. Если бы такое предательство на самом деле имело место, то вряд ли бы могли уцелеть в этом случае руководящее ядро его организации и рация. По совету Аллахвердова Б.Рам в своем рапорте также заявил, что если имеются малейшие подозрения в отношении него, то следует прекратить связь. Он вместе со своими соратниками, как и раньше, продолжит борьбу с англичанами без посторонней помощи. Этот ответ в конечном итоге устроил Берлин, и руководство абвера больше не высказывало подозрений в адрес Б.Рама.
В ходе встреч с Б.Рамом Аллахвердову стало очевидно, что приезд сотрудника индийской политической разведки в Кабул ни в коей мере не был связан с намерениями британских спецслужб восстановить ранее прерванные оперативные контакты с советской разведкой в Афганистане. Вполне возможно, что у англичан на этот счет были иные соображения, неизвестные вплоть до сегодняшнего дня. Аллахвердов докладывал в Центр, что при обсуждении вопросов, затрагивавших интересы советской разведки в Афганистане и Индии, Б.Рам оперировал разведданными полугодичной давности, которые были хорошо известны советской резидентуре. Более того, М.А.Аллахвердов неоднократно напоминал Б.Раму о необходимости представить отчет о своей работе в Дели за период с января по апрель 1944 года. Б.Рам так и не выполнил это поручение, сославшись на «занятость и неудобства в Кабуле». В одной из телеграмм в Москву М.А.Аллахвердов обратил внимание кураторов в НКГБ СССР на ранее не свойственное Б.Раму пренебрежение к элементарным правилам конспирации при проведении встреч с сотрудником абвера Цугенбюллером и его «коллегой» - японским дипломатом Инуи. Вопреки всем правилам разведки, Б.Рам назначал контрольные явки своим наставникам из Берлина и Токио в одном и том же месте и в одно и то же время. Например, 19 мая 1944 года Б.Рам одновременно встречался с Цугенбюллером и Инуи в центре Кабула. Его абсолютно не смутил тот факт, что агенты держав «оси» прибыли на конспиративную встречу в одной машине, да еще в компании двух неизвестных - якобы сотрудников японского посольства. Естественно, странное поведение Б.Рама при контактах с немецким и японским агентами насторожило соответствующих кураторов из НКГБ СССР, поскольку подобными действиями британский разведчик ставил под угрозу свою связь и с советской резидентурой в Кабуле. В создавшихся условиях М.А.Аллахвердов получил указание временно прекратить контакты с Б.Рамом. 24 мая 1944 года состоялась последняя встреча советского резидента с Б.Рамом. М.А.Аллахвердов проинформировал своего партнера, что из Центра не поступало никаких новых инструкций и заданий по поводу его работы в Афганистане и Индии. Была достигнута договоренность о паролях и явках, определявших возможную перспективу сотрудничества. Москва также приняла решение провести кадровые замены в резидентуре советской разведки в Афганистане. 22 июня 1944 года резидент советской разведки в Афганистане М.А.Аллахвердов, известный в дипкорпусе Кабула как советник посольства СССР М.А.Алмазов, был отозван в Москву. По указанию разведорганов СССР новый сотрудник резидентуры в советской дипмиссии в Кабуле не спешил выходить на связь с Б.Рамом. Как отмечал руководитель советской внешней разведки П.М.Фитин, контакты с англичанами постепенно стали ослабевать, а вскоре после открытия Второго фронта вообще прекратились. В победном, 1945 году перезагрузка союзных отношений стала неизбежной.
Юрий Булатов, Почетный профессор МГИМО МИД РФ, доктор исторических наук
Источник: журнал «Международная жизнь» №6 2021
