Последний этап холодной войны, который пришелся уже на правление республиканцев, рельефно обозначил масштабную попытку возвращения Вашингтона к ортодоксальной антикоммунистической идеологии 1950-х гг. Избрание президентом консервативного кандидата от республиканской партии стало подтверждением того, что американское общество готово к преодолению вьетнамского синдрома и не желало смириться с фактом утраты Америкой лидирующих позиций в мире. Призывы Рейгана восстановить американскую мощь и вспомнить о том, что Америка была и остается не просто «градом на холме», а «сияющим градом на холме» многократно раздававшиеся на протяжении многих лет, находили отклик в сердцах большинства американцев. На первом месте среди внешнеполитических приоритетов у избранного президента оставалась борьба с СССР и распространением советского влияния. На первом месте среди угроз значилась «вторая Куба» и создание зоны влияния СССР в 90 милях от американских берегов. «Нужно перестать жить в мире выдуманных идеалов, — говорил президент, имея в виду провалы политики Картера. — Пора начинать жить в мире реальности». Еще в период президентской кампании Рейган резко сменил риторику в отношении СССР. Вступив в должность, он подтвердил, что его жесткая антисоветская позиция отнюдь не предвыборный прием. Наоборот, агрессивность риторики в адрес Советского Союза постоянно нарастала. В своей речи в университете Нотр-Дам в Индиане Рейган обещал, что «Запад не будет сдерживать коммунизм — он победит коммунизм» (курсив мой. — Е. Г.). В июне 1982 г., выступая перед британским парламентом, президент впервые назвал СССР «империей зла». Впоследствии он и его ближайшее окружение (не говоря уже о журналистах) неоднократно использовал эту полюбившуюся всем метафору. Для борьбы с «империей зла» республиканцы запустили мощнейшую программу наращивания вооружений. Особенную тревогу в СССР и большой международный резонанс вызвал план создания системы противоракетной обороны под названием «Стратегическая оборонная инициатива» (SDI), которую, после выхода известного фильма, критики в США и за рубежом саркастически называли «звездными войнами».
Однако, как и в прежние времена (после Карибского кризиса), основным полем идеологической и геополитической битвы двух «сверхдержав» был третий мир, и в первую очередь ближайшие соседи США по полушарию. Тема борьбы «свободолюбивых латиноамериканских государств с угрозой коммунистических переворотов, массированно подпитываемой Советским Союзом и Кубой», присутствовала во всех важных речах Рейгана. Резюме президента всегда звучало решительно и твердо: Америка не собирается предавать своих друзей, поощрять врагов свободы и не позволит страху или пораженческим настроениям овладеть политикой, особенно в Западном полушарии. Отбросив высокопарную риторику и перейдя на рабочий язык, консерваторы доказывали, что для удержания той или иной страны в орбите американского влияния совсем не обязательно долго и дорого строить там либеральные отношения. Тем более не следует испытывать дискомфорт по поводу этичности поведения того или иного лидера. Многочисленные примеры показывали, что значительное число государств, в том числе в Азии и Латинской Америке, совсем не являясь демократическими, при этом оставались вполне лояльными США. Как в 1979 г., в своей знаменитой статье «Диктатуры и двойные стандарты» писала будущий посол правительства Рейгана в ООН Джин Киркпатрик, поддержка Соединенными Штатами правоконсервативных авторитарных режимов объяснялась тем, что, по сравнению с левыми тоталитарными они, по крайней мере, не трогали существовавшее в том или ином обществе распределение богатства и власти — одним словом, не нарушали социально-политический статус-кво. Следовательно, главной задачей политической повестки становилось решительное сопротивление стремлению СССР привести к власти в странах третьего мира леворадикальные режимы.
Посыл о том, что поддержка повстанческих движений против нестабильных постреволюционных правительств третьего мира должна поставить США в позицию стратегического наступления, стал основой курса администрации на периферии биполярного мира. США, повторял президент, должны не просто сдерживать революцию, они должны отбросить ее назад. В традиционном президентском обращении к нации 6 февраля 1985 г. Р. Рейган призвал к поддержке антикоммунистических сил «от Афганистана до Никарагуа», заявив, что «поддержка борцов за свободу» для США, в сущности, является самообороной. С легкой руки известного в США консервативного обозревателя Чарльза Краутхаммера эта декларация вошла в историю под названием «доктрины Рейгана». Ее суть заключалась в провозглашении явной и безоговорочной (позже Краутхаммер использовал даже более откровенное слово «бесстыдной» shameless) поддержки Соединенными Штатами Америки антикоммунистической революции. В качестве обоснования активизации политики США в третьем мире Рейган в свойственной ему манере соединять реалистические подходы с морализаторством, назвал «справедливость», «необходимость» (читай: безопасность) и «демократическую традицию». Интересно, что тот же аргумент — использование права на самооборону — приводился американскими юристами во время судебного процесса в Международном суде ООН по делу Никарагуа против США, инициированном сандинистским правительством. Однако к реализации доктринальных установок администрация Рейгана, прислушиваясь к мнению экспертов из государственного департамента, подходила избирательно. Помимо Афганистана, в отношении которого между исполнительной и законодательной властью, а также в самом конгрессе, существовал двухпартийный консенсус, Рейган пытался «отбросить коммунизм» фактически только в Центральной Америке. Логику администрации позже объяснил бывший советник президента по национальной безопасности Роберт Макфарлэйн: «Если бы мы не смогли мобилизовать силы для эффективного противодействия кубинско-сандинистской стратегии на нашем заднем дворе, еще менее вероятно было бы надеяться, что мы сумеем сделать это в будущем на более дальних расстояниях. Мы должны были выигрывать здесь».
В первые годы правления Рейгана основное внимание Вашингтона в регионе было приковано к Сальвадору, где шла гражданская война между военным режимом и придерживающимся левой ориентации Фронтом национального освобождения имени Фарабундо Марти (ФНОФМ). Республиканцы здесь продолжали политику прежней администрации, поддерживавшую борьбу правительства Сальвадора с повстанцами финансовыми вливаниями. Корень зла ситуации в Сальвадоре, как и в Никарагуа, Рейган видел в соседней Кубе, по убеждению американцев, снабжавшей партизан оружием и другой материальной помощью. Однако после того, как в 1984 г. в Сальвадоре прошли выборы, и первый демократически избранный лидер этой страны Хосе Дуарте, используя американские финансовые вливания, приступил к реализации мирных реформ, эпицентром стабильности в масштабах полушария стала Никарагуа. В восприятии республиканцев конфликт в этой стране все больше трансформировался из регионального раздражителя в глобальную угрозу.
Вместе с тем, антисандинистская деятельность ЦРУ началась с первых же дней президентства Рейгана. Методы воздействия на никарагуанскую ситуацию в администрации особенно не обсуждались. Отношения с конгрессом (даже с республиканским Сенатом, не говоря уже о нижней палате, большинство в которой принадлежало демократам) у Рейгана складывались отнюдь не просто. В администрации прекрасно понимали, что запрашивать санкцию законодателей на открытое вмешательство было бесполезно (как известно, интервенция в Гренаду в 1983 г. была осуществлена при полном неведении американского Конгресса); общество, еще не успевшее побороть в себе «вьетнамский синдром», также не приняло бы идею вторжения. Поэтому администрация решила прибегнуть к испытанному методу — операции ЦРУ. Интересно, что Рейган и его ближайшее окружение были убеждены не только в том, что США имеют полное право использовать секретные парамилитаристские методы борьбы с неугодными Вашингтону режимами, но и не считали необходимым стесняться или стыдиться этого. Пожалуй, новым политическим феноменом, характеризовавшим содержание и стиль внешней политики Рейгана, стали так называемые «открытые тайные операции», т. е. действия спецслужб, которые не только допускаются, но и обсуждаются и даже выставляются напоказ. Тот факт, что на самом деле подобные операции являлись откровенным нарушением норм международного права, администрацию не заботил. Подтверждением концепта «открытых секретных операций» может служить предельно откровенное признание директора ЦРУ Уильяма Кейси, опубликованное в газете Washington Post 13 марта 1982 г.: «Нам и нашим друзьям (за рубежом. — Е. Г.) намного проще и значительно дешевле поддерживать повстанческие движения, чем сопротивляться им. Для того чтобы дестабилизировать экономику и дезорганизовать внутренний мир маленькой страны, требуется относительно небольшое количество людей и незначительные финансовые вливания».
1 декабря 1981 г. Рональд Рейган подписал распоряжение, согласно которому ЦРУ поручалось проведение парамилитаристских операций против Никарагуа. В тот же день глава разведывательного управления представил этот документ Конгрессу, заявив, что парамилитаристские силы будут ограниченными по количеству, американцы не будут туда вовлечены, экономические и гражданские объекты не будут подвергаться атакам, а главной целью операции якобы будет прекращение спонсируемых Кубой поставок оружия из Никарагуа сальвадорским партизанам. Президент поручал ЦРУ организовать обучение и вооружение 500 никарагуанских беженцев. На эти цели изначально предполагалось потратить 19,5 млн долл., хотя признавалось, что, скорее всего, денег потребуется больше. Кейси лукавил. Конгресс не был проинформирован о главном: несколько месяцев назад президент уже отдал распоряжение ЦРУ установить контакты с никарагуанскими эмигрантами в Майами и странах Центральной Америки и обсудить с другими латиноамериканскими правительствами возможность свержения правительства сандинистов. Уже в начале 1981 г. разведчики установили контакты с небольшими антисандинистскими организациями в Центральной Америке и Флориде. Их обучение и тренировки в лагерях Флориды, Калифорнии и Техаса к моменту декабрьского доклада Кейси шли полным ходом, а численность к этому моменту уже достигла не менее 800 человек. Руководитель операции, некто Дюан Кларридж, по характеристике сослуживцев «тупой, эпатажный и коварный ковбой», успевший проявить все эти качества, выполняя задания руководства ЦРУ в Индии, Турции и Италии, уже успел провести несколько встреч с гондурасскими и аргентинскими военными, работавшими над формированием мобильных групп никарагуанских эмигрантов. Уже тогда Кларридж заявлял, что имеет полномочия говорить от лица президента Рейгана, поручившему ему организовать процесс «смены правительства Никарагуа». В администрации уже несколько месяцев работал межведомственный штаб, ответственный за проведение секретных операций в Центральной Америке, в который, помимо Кларриджа, входили представитель госдепартамента Томас Эндерс, генерал Пол Горман из Объединенного комитета начальников штабов и подполковник Оливер Норт. Именно этот «мозговой трест» и вырабатывал стратегию парамилитаристской войны с правительством Никарагуа. В качестве основных задач небольших, но многочисленных групп диверсантов определялось уничтожение жизненно важных стратегических и социальных объектов — мостов, дорог, заводов, нефтепроводов, электростанций и т. д. Ничего этого Конгресс поначалу не знал.
В январе 1982 г. президент подписал разработанную группой, состоящей из самых высокопоставленных американских чиновников, начиная с президента Рейгана, вице-президента Джорджа Буша, государственного секретаря Александра Хейга, министра обороны Каспара Вайнбергера, советника по национальной безопасности Ричарда Аллена и др., специальную директиву по национальной безопасности под номером 17 (National Security Decision Directive 17). В отношении конкретно Никарагуа документ содержал два довольно осторожных указания: во-первых, торговать и продолжать кредитовать правительство до тех пор, пока оно позволяет частному сектору страны эффективно функционировать, и, во-вторых, более расплывчатое и, по сути, более емкое и важное — поддерживать демократические силы страны. В скором времени после принятия Директивы первые десятки оперативных работников американской разведки прибыли в Гондурас. Статус американского посольства в Тигусигальпе был немедленно повышен, а штат штаб-квартиры ЦРУ увеличен почти вдвое — до 25 сотрудников. Нагруженные оружием суда стали друг за другом отчаливать из портов Майами. Приток американского персонала, оборудования и финансов обеспечил быстрые результаты. Если раньше налеты бродячих банд из остатков сомосовской гвардии носили характер спорадических инцидентов вдоль границы Гондураса и Никарагуа, то в самом начале 1982 г. частота, интенсивность и результативность атак Контрас существенно возросла. В январе и феврале 1982 г. их отряды разгромили несколько пограничных застав и деревень на севере Никарагуа. 14 марта обученные ЦРУ и экипированные американцами диверсанты взорвали два больших моста в провинциях Чинандега и Новая Сеговия. В сущности, это было неофициальное начало прокси-войны. Пока она велась силами никарагуанцев.
Помимо создания мобильных отрядов вооруженной оппозиции, Вашингтону нужна была структура, которая, оставаясь полностью контролируемой и финансово зависимой от США, в глазах международной общественности представляла бы «передовые демократические никарагуанские силы». Из многочисленных групп противников правительства СФНО, которые предпочитали называть себя бойцами сопротивления («контрас» их называли сандинисты, и именно это название осталось в истории), выбор Вашингтона пал на так называемые Никарагуанские демократические силы (Fuerza Democrática Nicaragüense — ФДН). С помощью США эта военно-политическая организация, представлявшая необычайно широкий спектр сил — от правоэкстремистских до леворадикальных, — быстро превратилась в самую значительную структуру повстанческого антисандинистского движения и стала авангардом контрреволюции. Для того чтобы придать ФДН видимость законной структуры и более цивильное лицо, в ее руководящее ядро, по настоянию США, помимо военных, были включены гражданские лица, так или иначе аффилированные с США. Например, «верховным руководителем» ФДН стал Адольфо Калеро Портакарро, выпускник университета Нотр-Дам, бывший топ-менеджер никарагуанского филиала компании Кока-Кола в Никарагуа и личный друг Рейгана, а куратором пропаганды и внешних связей ФДН стал профессор Эдгар Чаморро, проживавший в Майами выпускник Гарвардского университета. В конце 1983 г. было объявлено о создании некоего подобия «правительства в изгнании», которое активно позиционировало себя в качестве авангарда борьбы с тиранией. Придать участникам вновь созданной структуры приличное лицо было непросто: воюя с СФНО, они неизбежно и, конечно, небезосновательно вызывали подозрения в связях с Сомосой. Поэтому Рейгану, называвшему их «борцами свободы», приходилось неоднократно убеждать и Конгресс, и журналистов в том, что Контрас и ФДН вовсе не сторонники прежнего режима, и что они наряду с сандинистами воевали против Сомосы.
Между тем маховик антисандинисткой операции ЦРУ раскручивался мощнее c каждым месяцем. Ее статус был поднят принятой в сентябре 1983 г. секретной директивой президента, в которой поддержка Соединенными Штатами Контрас изображалась как противостояние «подрывной деятельности» сандинистов в Центральной Америке и «движущая сила к демократии в Никарагуа и миру в регионе». Распоряжение президента сопровождалось обзором ЦРУ, в котором детально обосновывалась необходимость эскалировать парамилитаристские действия и втайне продолжать финансовую и материальную поддержку Контрас с целью формирования оппозиционного фронта внутри Никарагуа. В эти дни Кейси задавал своим коллегам далеко не риторические вопросы о том, «что еще можно сделать, чтобы заставить этих мерзавцев (сандинистов. — Е. Г.) попотеть?». Трудно не заметить, насколько суть и стиль представителей команды Рейгана совпадал с их недавним предшественником — президентом Ричардом Никсоном, в свое время отдавшим своим подчиненным приказ «заставить их (чилийцев. — Е. Г.) экономику вопить».
Истинная сущность контрас, ФДН и их американских спонсоров вскрылась достаточно быстро. Религиозные миссии, представители международных организаций, американские и зарубежные журналисты, наблюдавшие за событиями в Никарагуа, слали бесконечные отчеты о похищениях людей, жестоких расправах, пытках, изнасилованиях, убийствах простых граждан в Никарагуа. Контрас не щадили ни медицинский персонал, ни специалистов, выполнявших свой долг по спасению людей. Факты вопиющих нарушений прав человека признавали даже сами работники ЦРУ. Например, бывший директор ЦРУ Стэнсфилд Тернер, выступая в апреле 1985 г. в конгрессе, говорил о том, что действия контрас должны квалифицироваться не иначе как поддерживаемый государством терроризм». Стремясь ударить по правительству ФСНО побольнее, американцы нацелились на срыв наиболее значимых для сандинистов реформ социального сектора — здравоохранения, образования, жилищного строительства. Получив необходимые инструкции от ЦРУ, «бойцы сопротивления» сделали своими главными мишенями сельские больницы, школы, аграрные кооперативы. Помимо тренировок и обучения диверсантов, ЦРУ, как это было и тридцать лет назад, например в Гватемале, издавало и распространяло методическую литературу — буклеты, иллюстрированные учебные пособия. В стилистике комиксов эксперты ЦРУ учили изготавливать коктейль Молотова, быстро и с наибольшей эффективностью портить офисное оборудование, засорять колодцы и туалеты, прокалывать шины, обрывать электро- и телефонные провода, поджигать склады и т. д. Создавались учебники и для организации диверсий более деликатного свойства, с учетом психологических факторов. Эксперты объясняли, как важно организовывать акты имплицитного, непрямого террора — ведь открытые акции могут оттолкнуть население, настроить его против «борцов за свободу». Поскольку во время революции рядовой человек постоянно испытывает страх за свою жизнь, нужно убеждать людей в том, что сандинистская власть не в состоянии обеспечить их безопасность. Нужно было заставить население потерять веру в правительство. Особенно, с точки зрения специалистов ЦРУ, была важна постоянная и непрерывная работа в деревне. Только работая плечом к плечу с людьми на плантациях, строя дома, занимаясь вместе с ними рыбной ловлей, настраивая против правительства ежедневно и ежечасно, контрас должны были создать социальную инфраструктуру, необходимую для продолжения войны.
Трудно сказать, насколько успешно «бойцы сопротивления» справлялись с деликатными задачами борьбы «за умы и сердца», но на самом деле их основной задачей было создание прикрытия для прямой агрессии США. Американцы не гнушались воевать и своими руками. Так, между сентябрем 1983 г. и апрелем 1984 г. ЦРУ осуществило не менее 22 атак на никарагуанские промышленные объекты. Многое из того, что замышлялось в Вашингтоне, было слишком сложно для полуобученных контрас. Поэтому американские пилоты сами бомбили коммуникационные вышки; профессиональные водолазы выводили из строя портовое оборудование и сооружения; военные специалисты устанавливали мины. О размахе операции можно судить хотя бы потому, насколько высокотехнологичное оружие и оборудование применялось ЦРУ для дестабилизации Никарагуа. Военные и технические специалисты из США проявляли чудеса профессионализма, оснащая минометами и пулеметами высокоскоростные моторные лодки, поставляемые американским агентством по борьбе с наркотиками, и превращая их таким образом в предназначенные для уничтожения живой силы противника штурмовые корабли; несколько рыболовецких судов, имевших большую плоскую корму, были приспособлены под вертолетные площадки и т. д.
Наиболее одиозными мерами операции в Никарагуа, вызвавшими резкую общественную критику так внутри США, так и за их пределами была «портовая война», развязанная США зимой и весной 1984 г. Администрация пошла на этот шаг сознательно — минирование портов было частью плана Белого дома по эскалации агрессии в преддверии решения Конгресса о запрете дальнейшего финансирования Контрас (в администрации, конечно, понимали, что рано или поздно Конгресс это сделает). Минировали никарагуанские гавани также специалисты ЦРУ, требуя при этом, чтобы ФДН публично брали на себя за это ответственность. Уже в апреле 1984 г. судна нескольких стран, в том числе советский танкер «Луганск», наткнулись на мины и получили значительные повреждения. В связи с инцидентом министр иностранных дел СССР А. А. Громыко передал посольству США в Москве ноту, в которой обвинил американцев в пособствовании актов бандитизма и обвинил американское государство в поддержке терроризма. Взрывы в никарагуанских портах эхом прокатились по миру. Даже европейские союзники США, включая Великобританию, осудили нарушения принципов свободного мореплавания и поддержали резолюцию Совет Безопасности ООН, осуждающую «акты военной агрессии» против Никарагуа (США, конечно, ее заблокировали).
Международный протест США проигнорировали. Однако игнорировать позицию Конгресса было труднее (хотя, как показало дальнейшее развитие событий, администрация справилась и с этой проблемой). Портовая война в гаванях вынесла вопрос о том, что в действительности делают США в Никарагуа, на поверхность, спровоцировав один из наиболее значительных кризисов доверия между исполнительной и законодательной властью со времен Вьетнама и Уотергейта. Только сейчас Конгресс осознал, что на протяжении всего времени администрация скрывала от него реальные объемы и истинные цели операции в Никарагуа. Капиталийский холм негодовал: администрация обманула законодательную власть относительно сущности операции ЦРУ, злоупотребила вверенным ей мандатом, проигнорировала конституционное право конгресса объявлять войну. 10 апреля 1984 г. контролируемый республиканцами Сенат проголосовал в пользу резолюции, осудившей президента за минирование портов. В нижней палате резолюция также прошла при подавляющем большинстве. Расстановка сил в конгрессе поменялась не в пользу президента. Если раньше только незначительное число законодателей активно противилось войне, в то время как основная их часть предпочитала ее просто не замечать, то теперь даже сами республиканцы и такие представители Великой старой партии, как один из наиболее известных «ястребов» Барри Голдуотер не могли скрыть обиды. Кейси был вынужден принести официальные извинения. До середины 1984 г. Конгресс, соглашаясь с многомиллионными ассигнованиями для Контрас, тем не менее, вводил определенные ограничения на статьи расходов (так называемая первая поправка Боланда, принятая в декабре 1982 г. и запрещавшая использовать ассигнованные Конгрессом деньги для свержения правительства Никарагуа). Однако о том, чтобы заставить президента соблюдать международное право и прекратить интервенцию в Никарагуа, речи на Капитолийском холме не было. Когда же стало ясно, что США не просто оказывают помощь контрас, а чуть ли не в открытую воюют с правительством суверенной страны, законодатели, наконец, подняли вопрос о том, почему администрация столь откровенно нарушила Конституцию, узурпировав право принятия решения о боевых действиях за пределами США, которым наделен только Конгресс. Законодатели припомнили администрация многочисленные нестыковки и противоречия, которые выявлялись на протяжении трех лет, прошедших после первого доклада Кейси. Так, в мае 1982 г. работники ЦРУ были вынуждены признаться Конгрессу в том, что за все время в Никарагуа не был перехвачен или замечен ни один кубинский военный, как и не было обнаружено ни одного склада или тайника с оружием и боеприпасами. В апреле 1984 г. ЦРУ проинформировало Конгресс о том, что армия контрас насчитывает 15 000 человек и планируется ее расширение до 18 000. Речь, таким образом, уже не шла об ограниченном контингенте никарагуанских эмигрантов.
В результате в октябре 1984 г. Конгресс принял поправку к проекту военного бюджета США, предложенную председателем комитета по разведке нижней палаты конгрессменом Эдвардом Боландом, которая положила конец финансированию Контрас. Однако в администрации не допускали даже мысли о том, чтобы оставить «борцов за свободу» без помощи. К моменту принятия поправки механизмы и логистика (как внутриамериканская, так и международная) поставок вооружений уже были отлажены. Администрация Рейгана заранее позаботилась о создании альтернативного канала финансирования и целой теневой сети ЦРУ для поддержания войны. Сотни тонн оружия и десятки миллионов долларов шли через лабиринты подставных фирм, множество международных банков, бесчисленных торговцев оружием, судовладельческих компаний, частных «пожертвований» и т. д. Одним из удобных обходных путей поставок оружия являлись поставки через третьи страны. Эта возможность обсуждалась на самом высоком уровне — в Совете по национальной безопасности. Именно тогда в администрации и сложился многоходовый план, предполагавший через посредничество Израиля нелегально, в обход эмбарго, продавать оружие признанному в США врагом № 1 Ирану и на вырученные деньги финансировать никарагуанскую контрреволюцию. Тогда же президент Рейган поручил своему советнику по национальной безопасности Роберту МакФарлейну перевести программу помощи Контрас из ведома ЦРУ в ведение СНБ. После этого заместитель руководителя военно-политических программ Совета по национальной безопасности подполковник Оливер Норт (известный под кодовым именем BG (blood and guts — «кровь и храбрость») стал центральным координатором поставок оружия Контрас. После того, как в 1986 г. афера вскрылась и началось расследование незаконной деятельности администрации, именно Норт стал главным козлом отпущения.
Помимо тренировки боевиков и поставок оружия, администрация Рейгана прибегла и к еще одному испытанному методу вмешательства — экономическим санкциям. Контреволюционная герилья больно била по экономике Никарагуа. Гражданская война и тяжелое экономическое положение вынудили Ортегу объявить в стране чрезвычайное положение. Этим воспользовались американцы: в мае 1985 г. Рейган ввел в отношении Никарагуа торговое эмбарго. Все упреки в том, что введение санкций противоречило международному праву, Рейган парировал заявлениями о том, что объявление чрезвычайного положения само по себе является серьезной угрозой национальной безопасности Соединенных Штатов и, следовательно, предпосылкой для введения санкций. Лидеры сандинистов признавали, что кризис не был следствием только войны и американских санкций — соседние Сальвадор, Гондурас и КостаРика также столкнулись в это время с острыми кризисными явлениями. Но, в отличие от этих стран, правительства которых стабильно получали сотни миллионов долларов американской экономической помощи, правительство СФНО было вынуждено оказывать сопротивление контрреволюции дома и противостоять многосторонней дестабилизационной активности, предпринимавшейся из-за рубежа. Война и санкции прямо или косвенно затронули практически все сектора экономики.
Чтобы хоть как-то облегчить ситуацию, власти обратились за помощью к социалистическим странам. Когда в феврале 1981 г. США отказались выполнить запланированные раньше поставки зерна на сумму 9,6 млн долл., Советский Союз, Болгария и ГДР объявили о готовности отправить безвозмездно в Никарагуа 80 000 тонн зерна. Когда Мексика и Венесуэла резко сократили поставку нефти, советские танкеры стали регулярно прибывать в никарагуанские порты. После введения США торгового эмбарго и визита в СССР руководителя правительства сандинистов Ортеги страны СЭВ увеличили на 202 млн долл. экономические кредиты и заключили с Никарагуа новые торговые соглашения. Между 1980 и 1984 гг. торговля Никарагуа с СССР и странами социалистического блока возросла с 3 до 6 процентов в экспорте и с 0 до 26 процентов в импорте. В начале 1986 г. на социалистические страны приходилось более 50 % всей международной экономической помощи Никарагуа. Однако, несмотря на то, что для поддержания экономики Никарагуа эта помощь была жизненно необходима, на протяжении всех лет она оставалась довольно умеренной и никогда не доходила до уровня той помощи, которую СССР направлял своим главным союзникам в третьем мире, например Кубе и Южному Йемену. К тому же большая часть помощи направлялась в форме торговых кредитов, которые можно было потратить только на закупки товаров в СССР и Восточной Европе. Несмотря на просьбы Никарагуа, испытывавшей острую нехватку сырья, оборудования и товаров первой необходимости, обычно закупаемых в США, СССР не предлагал кредиты в твердой валюте.
Неизбежный перевод экономики страны на военные рельсы еще больше обострил социально-экономическую ситуацию в стране. Уже в начале 1986 г. Никарагуа вступила в полосу «адского», по выражению Ортеги, экономического кризиса. Инфляция достигла 330 процентов, население ощутило на себе нехватку товаров первой необходимости — мыла, зубной пасты, молока, растительного масла и т. д. Потребление бензина было строго нормировано. Правительство заморозило социальные программы, что всегда являлось высшим приоритетом революции. Ортега объявил соотечественникам, что эти деньги необходимы для защиты революции от атак Контрас и США. Экономические трудности не могли не сказаться на настроениях населения — общественная поддержка политики СФНО постепенно размывалась.
Объяснять объективное ухудшение ситуации в стране одним американским вмешательством было бы, конечно, ошибкой. Но в целом, если попытаться оценить степень эффективности американского вмешательства, то, видимо, следует признать, что, несмотря на все «издержки» и, в первую очередь, «ирангейт», Рейган добился главной цели — Никарагуа не стала второй «марксистской» страной на американском заднем дворе.
Победившая в 1979 г. Сандинистская революция поначалу имела поддержку подавляющего населения страны. Однако очень скоро, уже в 1980 г., ситуация стала меняться. Справедливости ради нужно сказать, что социальная база революции начала размываться еще до американского вмешательства. Не все первоначальные сторонники и участники революции принимали реформы, проводившиеся правительством СФНО. Попытки перехода к командно-административной системе, огосударствление промышленности, сельскохозяйственная коллективизация, переход к политике репрессий — все эти близкие к реальному социализму черты многими вчерашними революционерами воспринимались как предательство их идеалов. О том, что могло произойти дальше, можно только гадать. Возможно, руководство страны со временем смогло бы исправить перекосы во внутренней политике. В конце концов, победивший на выборах 1984 г. Ортега не был фанатичным марксистом и в целом придерживался вполне умеренных взглядов. Но один факт остается неопровержимым — начавшаяся в конце 1981 г. и длившаяся почти целое десятилетие «полутайная» война США против Никарагуа, серьезно осложнившая и без того непростую экономическую ситуацию в стране, не позволила его правительству сосредоточиться на главном для революции социальном направлении. В 1987 г. Ортега был вынужден свернуть практически все намеченные социальные реформы. В 1988 г. правительство заключило с Контрас соглашение о прекращении войны и политическом урегулировании. Еще через два года Ортега проиграл выборы. Но уход сандинистов и их лидера с политической сцены страны тогда не был окончательным. В 2006 г. СФНО и сам Ортега вернулись. Однако это был уже совсем другой СФНО — провозгласивший себя защитником «традиционных ценностей» — и совсем другой Ортега — раскаявшийся и подружившийся с бывшими контрас.
Глазунова Елена Николаевна - ведущий научный сотрудник Центра проблем безопасности и развития факультета мировой политики МГУ имени М. В. Ломоносова, кандидат политических наук
Источник: журнал «Дипломатическая служба» № 6 2017
