Олды помнят. «Советский человек может поехать куда угодно. На север, на юг, на восток. Или на северо-восток». Вот и персонажи фильма «Сказка для старых», как аргонавты в старину отправляются примерно туда же, но не за Золотым руном (его уже подрезали, хотя, если вдруг попадётся, то почему бы и нет), а на поиски правды. Или хотя бы понимания, где дала сбой отлаженная система воспроизводства понятий. Почему когда-то похитил и сбежал с инвестиционным фондом некоммерческой организации не совсем законных хозяйственников, воспитанный в лучших профсоюзных традициях, распорядитель гревом для предпринимателей, томящихся на северо-востоке. По кличке Муля. И как его за это убили, похоронили, но он возникает одновременно в Ростове-на -Дону, Питере и Новосибирске. Надо найти и задать правильные вопросы. Всё в порядке, деньги есть, планы понятны, за работу, товарищи. Вперёд, в прошлое.
Такой синопсис изначально настраивает на балабановщину в её облегчённой версии. Но это не совсем смешная комедия, как «Жмурки», а, скорее, попытка сделать комедию «лирическую» (если кто-то помнит такую атрибуцию художественных кинокартин) из «Я тоже хочу». Только голая баба среди снегов не бегает загадочно, а, одетая, предсказуемо бьёт очарованного странника со спины, в номере отеля. Возрастные ограничения фильму присвоены не из-за отсутствующих пикантов. Да и в финале все смеются, как в фильме «Старший сын», часовня не обвалится. Эхом откуда-то доносится «Ты же как отец мне был», хотя речь в «Сказке» про «как сын», но кого волнуют такие мелочи? Хорошо, что не михалковщина, не цыгане, а просто ряженые прикрывают «уход в лес» смутный объект поисков. И ещё карлик, как бы явившийся из «Залечь на дно в Брюгге», хотя, скорее всего, чтобы порадовать своей игрой в прятки киноведа Дмитрия Карпюка.
Конечно, «Сказку для старых» желательно снимать на плёнку, но это на сегодняшний день – слишком дорогое удовольствие. Чай, не хипстеры, денег нет, весь общак украден. Или приватизирован. Или спущен на лошадей, которые вполне по-чеховски едят яблоки в заброшенном саду, где потерялся Фирс. Или Муля, поди его знай. Муля, по давно заложенной традиции, всех нервирует. Непонятный подкидыш в разные концы страны. Да и живой он там или мёртвый, частями или целиком – тоже сложно понять. Как карта ляжет, вылетев из колоды одного из героев, джокера, третьего богатыря на распутье, дурачка со справкой, желающего посмотреть на культурную столицу. «У нас везде можно посмотреть на архитектуру и музеи, театры там всякие, а у вас что, не так»?
Зато монтаж – приятный, ровненький, тёплый и ламповый. Линейные склейки длинных планов, а не модная нынче адская мультиэкранность, и без мерзости всплывающих окон текстовых сообщений в мессенджере. Цветкор иногда уходит в сепию, а куда ему ещё уходить, если нет задачи ориентироваться на инстасамочек, тиктокеров и советы маркетологов. Вневременная сказка для тех, кто не испытывает сложностей при пользовании кнопочным телефоном, что на удивление делает её и остроактуальной, возвращая в контекст специфику применения средств связи в зоне спецоперации. Эффект, вряд ли подразумеваемый создателями, но что выросло, то выросло.
Но что-то наверняка выросло сознательно. И как некогда Александр Иванович Корейко внезапно ошибается в арифметических упражнениях, так и когда-то не промахивавшийся Тиль Уленшпигель отстреливает Малху ухо вместо яблока, но «всем скажем, что так и было задумано». Акела – устал, мухожук, значит не поймают никого, не вернут миллион (или миллиард, сколько денег в какой валюте можно унести, что там Есенин-Вольпин когда-то насчитал, после чего окончательно свихнулся, точь-в-точь как герой Пахома, - никто уже точно не помнит). Или, наоборот, они - это «все мы сегодня Муля», и все пойманы в зеркало, которого нет. Складывают из осколков слово «Вечность», постоянно получая слово из четырёх букв.
Старики, для которых снята сказка, это история не про возраст, конечно, а про состояние души. Это зумерской, инфантильной, малограмотной, туповато-агрессивной снежинкой, употребляющей феминитивы, увлечённой гендерной и экологической повесткой субстанцией - можно быть и в 80 лет. А бумерам не очень интересна чужая повестка, за трендами не набегаешься, и это можно понять гораздо раньше. Ок. По окончании фильма (все сидели до финала, чужие здесь не ходят) встретил пару совсем молодых девчушек (перед нами места занимали), спросил у них «Правда же, смешное кино»? Подтвердили, что правда, смешное. В этом и есть хрупкая надежда на спасение, на весну, на окончание ковида, если про него ещё кто-то помнит. Можно будет и в третий раз сходить за ёлкой, но уже в бронежилете после артподготовки. Ох уж эти сказки, ох уж эти сказочники. Старые-старые.
