Биография отечественного мыслителя, писателя и художника Александра Александровича Зиновьева (29 октября 1922 г. — 10 мая 2006 г.) похожа на авантюрный детективный роман, который, несмотря на смерть главного героя, далеко не закончен и сегодня — причём с немалыми и даже растущими видами на будущее. С настоящими философами такое случается: были же мы не столь давно свидетелями публичного возмущения бундесканцлера Олафа Шольца тем, что президент России позволил себе процитировать Иммануила Канта, якобы необоснованно (без лицензии, что ли?) присвоив себе плоды кантовской мысли, которые, дескать, являются достоянием Германии, а также всего цивилизованного мира, следующего "порядку, основанному на правилах", но вовсе не "варварской агрессивной России". Скорбному транспарентным (не путать с трансцендентным) умом немецкому политическому лидеру в данной связи можно лишь соболезновать, но его претензии лишний раз свидетельствуют, что идеи и мысли философов — точно так же, как образы художников, как открытия учёных, как находки-придумки изобретателей — продолжают жить и после физической кончины их создателей. Александр Зиновьев — как раз из этого ряда творцов, составляющих золотой фонд человеческой культуры.
Подробности зиновьевской биографии весьма колоритны и достаточно хорошо известны: как "парнишка костромской" из многодетной крестьянской семьи оказался в Москве, как с отличием окончил в столице среднюю школу и поступил в МИФЛИ, как стал антисталинистом и был вынужден скрываться от "компетентных органов", как в 1940 году записался в Красную Армию, как воевал (лётчиком-штурмовиком, кстати), как восстановился в МГУ и пошёл по академической линии, возглавив кафедру логики главного вуза страны, как оказался в числе главных диссидентов-антисоветчиков в одном ряду с Александром Солженицыным и Андреем Сахаровым, как начал литературную деятельность, которая принесла ему всемирную известность, и в 1978 году был отправлен в эмиграцию, из которой вернулся через двадцать с лишним лет, почему не принял ни горбачёвскую "перестройку", ни ельцинские "рыночные реформы" с расстрелом Верховного Совета.
Главная интрига этого прижизненного и посмертного романа имени Александра Зиновьева, конечно, завязана на его концепции социального развития нашей страны и человечества в целом, а та, в свою очередь, исходит из результатов его научных изысканий и философских размышлений. Знаменитая фраза: "Мы целили в коммунизм, а попали в Россию" — лишь одна из побочных линий данной интриги. Точно так же, как дискуссия с Борисом Ельциным в прямом эфире парижской телепередачи "Апокриф" в марте 1990 года. Будущий "всенародно избранный" российский президент тогда получил такой болевой удар интеллектуальным током, что до конца дней своих избегал даже намёка на повторение подобного опыта, а самому Александру Александровичу долго не предоставлял российское гражданство.
Истинный масштаб зиновьевских идей и открытий будет проясняться и раскрываться только с дальнейшим течением времени, но даже доступное сегодня нашему пониманию их воздействие, от Московского логического кружка 50-х годов до нынешнего Зиновьевского клуба, на советскую/постсоветскую и мировую логику, социологию и философию можно признать чрезвычайно важным и длящимся, образно говоря, уже встроенным в "генетический код" русской мысли, являющимся одной из репликаций этого кода.
Собственно, логику Зиновьева можно назвать системной и многофункциональной (многозначной), не сводимой ни к формальному, ни к диалектическому варианту, а взаимодействия и связи в ней носят не только причинно-следственный характер "если… то…".
Подобная логика проявляла себя не только через научные и публицистические труды Александра Зиновьева, но и через его художественные произведения, как литературные, так и относящиеся к сфере изобразительного искусства (картины, рисунки, карикатуры и т. д.). В рамках этой логики он объяснял появление на Западе глобального "сверхобщества", "общества второго уровня" в результате послевоенной интеграции западного мира и уничтожение СССР как утрату человечеством возможной альтернативы такому "сверхобществу". И подавляющее большинство основанных на этой логике оценок и прогнозов оказывались точными. В беседе с Владимиром Бондаренко под названием "Мировое негодяйство", опубликованной газетой "Завтра" в апреле 1994 года (за эту публикацию против нашей газеты тогда было возбуждено уголовное дело), Александр Зиновьев отмечал: "…Горе-реформаторы — от горбачёвской до ельцинской клики — решили перестроить Россию на западный манер… не имея ни малейшего понятия о том, что такое Запад. Они знали о Западе то, что им навязала западная пропаганда. Представление о Западе, господствующее в России до сих пор — и у демократов, и у патриотов, — идеологически ложное. Оно имеет с реальным Западом так же мало общего, как в своё время советская идеология — с реальным советским обществом. Советская идеология даже была ближе к реальности, чем западная к своей западной реальности". Там же он предупреждал: "Взята установка на уничтожение русскости, и она неуклонно проводится в жизнь. Первое: не допустить русских в мировую культуру. Занизить достижения русской культуры. Всё русское стирается. Второе: уничтожить сам русский человеческий материал. Народ развращается не случайно, продумана целая программа его развращения. С нами поступают так, как американцы поступили с индейцами Северной Америки. Чтобы уничтожить народ, не обязательно убивать все 100 процентов. (Достаточно. — Ред.) срезать точки роста… Это делалось и делается по отношению к России. Уничтожить русский народ как великое историческое явление, а он потом сам испарится…"
Разве сегодня, тридцать лет спустя, мы не убеждаемся во всём этом на практике глобальной гибридной войны западного "альянса демократий" против России, включающей в себя ускоренную дерусификацию большинства бывших союзных республик, особенно Украины, и депопуляцию-вытеснение в нашем государстве его ядра в лице русского народа? Так что освоение творческого наследия Александра Зиновьева будет становиться всё более необходимой и неотложной задачей.
