Полувековой давности путч Аугусто Пиночета в Чили, с концлагерями на стадионах и массовыми убийствами противников путча, до сих пор воспринимается по преимуществу в контексте шедшей тогда «холодной войны», а также реализации Соединёнными Штатами «доктрины Монро» 1823 года, согласно которой ни одно государство, географически находящееся вне пределов Северной и Южной Америк, не имело права вмешиваться во внутренние дела американских государств, если те на момент вмешательства не являлись их владением. Разумеется, на сами США как американское государство этот запрет не распространялся, что привело к расширению числа штатов с 25 на момент принятия этой доктрины до нынешних 50 и к превращению Латинской Америки в «задний двор» Дяди Сэма.
С этой точки зрения уничтожение социалистического правительства Сальвадора Альенде в давней вотчине американских монополий, чьи чилийские предприятия подверглись жёсткой национализации, выглядит лишь одной из кровавых страниц гегемонии США в данном метарегионе, да и во всём мире. Проблема здесь только в том, что это случилось на пике кризиса внутри США (отказ от «золотодевизного» доллара, признание КНР, вывод американских войск из Вьетнама, уотергейтский скандал, переход к политике «мирного сосуществования» и т.п.). Не случайно появился анекдот о неформальной беседе высокопоставленных офицеров КГБ и ЦРУ, в которой первый перечисляет ситуации, в которых его американские коллеги выглядели тогда, мягко говоря, бледно, а на встречное упоминание про Чили спокойно возражает: «Ну, это не в счёт, мы тогда «на картошке» были!», имея в виду обычную тогда в СССР практику «шефской помощи колхозам и совхозам» со стороны разных «городских», «военных» и «штатских» учреждений.
При всей внешней абсурдности ситуации здесь явно подчёркивается, что Чили, расположенное на другом «конце света», на тот момент, в отличие, например, от Кубы, не было реальным приоритетом советской внешней политики (Альенде был в большей мере социалистом, чем коммунистом и революционером), так что вполне допустим был обмен «на картошку», в чём бы эта «картошка» ни выражалась: в космической программе «Союз—Аполлон», в «разрядке международной напряжённости» или в чём-то ещё.
Начатая чуть позже, в октябре 1973 года, арабо-израильская Война Судного дня тоже завершилась поражением союзников СССР, что сыграло важнейшую роль в создании основанной на «нефтедолларе» Ямайской валютной системы, пришедшей на смену «золотодолларовой» Бреттон-Вудской. По утверждениям ряда источников, ка принято говорить, конспирологического характера, в ходе боевых действий «слив» военно-политической информации из Кремля шёл на весьма высоком уровне и сыграл важную роль в победе Израиля. Не исключено, что и в Чили имела место своего рода «игра в четыре руки» — тем более (мелкий, но показательный нюанс), что возможный успех чилийского эксперимента 1971-1973 гг. по централизованному управлению экономикой в национальном масштабе с использованием ЭВМ (системы Cybersyn и Checo) создал бы знаковый прецедент для всех стран мира, включая СССР.
Жертва, которую в сентябре 1973 года принёс народ Чили в личце своих лучших сыновей и дочерей, бесспорна и велика, но её истинное значение в полной мере ещё предстоит проявить, понять и закрепить в мировой истории.
