Мне уже приходилось поднимать тему искажения изначальной Традиции - в связи с традицией эллинской, древнегреческой. Тогда был рассмотрен «сюжет» о поглощении Кроносом своих детей, и было подчёркнуто, что Кронос (царь Золотого Века) не уничтожает своих детей, но включает их некое единство, Полноту. («Мифология прогресса или оболганный Кронос»)
Теперь, как представляется, это положение следует дополнить. Здесь, по нашему мнению, имеет место идея Единого Бога, который содержит в себе разные функциональные божества. Это наиболее близко к изначальной, нордической гиперборейской Традиции, полностью (и даже с «избытком») возрожденной в Христианстве с его «диалектикой» Троицы, «мыслимой» как Единица, и Единицы, мыслимой как Троица. («Тайны русской Троицы»)
Но и до Христианства были попытки возрождения – так, максимально близко к примордиальной традиции приблизилось славяно-русское троическое единобожие. («Крещение Руси»)
Единым Богом славяно-русов, содержащий внутри себя функциональных богов, был бог Род (Время), которого и следует сопоставить с Кроносом, внутри которого также находились дети-боги. И выпадение «детей» из Божественной Полноты может трактоваться как раскол, рассечение идеи Единого Бога, как некий триумф многобожия (собственно, паганизма).
Гесиод сообщает, что «освобожденные» из утробы Кроноса братья и сёстры Зевса отдали ему во владение гром и молнию. Получается, он как бы присвоил то, что принадлежало всем, а, точнее – Единому Богу. К слову, у славяно-русов Единый Бог – Род, был Громовержцем. Это тот самый «единый бог, творец молний», о котором сообщает Прокопий Кесарийский. И сие свидетельствует об особом значении метафизики Грозы в системе всей славянской теологии. Перун был «всего лишь» вторым громовержцем. Его, по данным фольклора, сотворил (для битвы с Чернобогом) творец, ударивший палицей о камень. («Метафизика Грозы»)
Собственно говоря, Зевс и был тем самым вторым громовержцем. И он «присвоил» себе все грозовые атрибуты (перуны), свергнув Рода-Кроноса. Точнее сказать, в эллинской традиции произошла подмена – одно из функциональных божеств, в данном случае - бог грозы, выражающий лишь одну сторону Божественного Единства, стал восприниматься как некий центральный субъект. Но, и это особенно важно, воспринимался он уже не как Единый, но именно как верховный бог. Это уже был один из множества богов, пусть и верховный. Причем, он хоть и считался царем богов, но в эллинской традиции подчеркивалось, что разговор должен идти именно об выборном боге. К слову сказать, таким образом закладывалась основа и для современной буржуазной, партийно-парламентской поликратии (республики или конституционной монархии), в рамках которой лидер (правитель) выступает как один из множества. В то же время, Самодержавная Монархия рассматривает правителя как некую Полноту, где находятся поданные, дети Государя. Здесь множество подчиняется единству, точнее одному, символизирующему Единого Бога. И не случайно, что именно у русских, наследующих скифско-гиперборейской традиции, самодержавно-монархическое начало было выражено полнее всего. («Русская Гиперборея»)
Узурпация божественной власти «верховником», судя по всему, представляет собой важнейшую религиозно-политическую особенность языческого Запада, чья цивилизация возникла на базе древней индоевропейской языковой зоны «Кентум» (в тоже время русская цивилизация выросла из зоны «Сатэм). Причем, в разных традициях это происходило по-разному и в «социально-кастовом» контексте. Так, у германцев «верховником» стал Один-Вотан – бог-маг, бог-шаман. Хотя он и считался богом военной верхушки, но это всё-таки, в первую очередь, жреческое божество. В тоже время громовержец Тор (славянский Перун) находится в подчиненном положении.
Таким образом, теогенез западных традиций как бы воспроизводит социогенез. В гиперборейскую эпоху Золотого Века не было каких-то отдельных каст, была только одна, единая сверхкаста «божественный королей» (Ю. Эвола), все находилось в Полноте Царского начала. Но потом произошла метасоциальная катастрофа, которая воспроизвела катастрофу метакосмическую - «Большой Взрыв» («Неообщинная революция» ).
Так появились раздельные, отчужденные и часто враждебные, друг другу, касты. Подобие изначального единства обеспечивал Монарх, власть которого и была уничтожена в ходе западных антитрадиционных революций, превративших самого Монарха в фигуру сугубо формальную. Запад – не только сторона, куда закатывается, западает Солнце, не только символ страны мертвых. Это ещё и грандиозный, цивилизационный генератор разделения, раскола и разложения.
У славяно-русов аналогом Одина был жреческий бог Велес. Он выступает как змеевидный противник, у славян, как и балтов с их Перкунасом и Велнясом, неплохо (хотя и «фольклорно») сохранился «Основной миф» индоевропейцев, повествующий о метакосмической схватке Громовержца и его Противника. Во время своей знаменитой религиозной реформы князь Владимир Святославович поставил во главе пантеона именно Перуна – «второго Громовержца» и, тем самым, «сверг» Единого Бога, который под одним из своих имен («Стрибог» - Старый, изначальный бог) стал подчиненным божеством. (Также «подчинились» Зевсу Уран-«Небесный» и Кронос-Время, у славян это были Сварог и Род – имена Единого Бога.) Как очевидно, князь планировал инверсию славяно-русской веры, означающую полное торжество многобожия. Однако, произошло спасительно чудо – Владимир принял Христианство, которое возрождало изначальную, гиперборейскую традицию на новом уровне.
«Спасенный» Зевс скрывается именно на Крите, что заставляет нас затронуть критскую традицию. Интересно, что древнюю критскую цивилизацию часто отождествляют с Атлантидой, считая, что никакого затонувшего «Острова» в Атлантическом океане не было. Указывается на сходство Атлантиды и Крита. («Атлантида: остров Крит») Да, это сходство поразительно, но оно вовсе не означает «фейковость» первой. Критская цивилизация могла быть своеобразной проекцией Атлантиды, этаким средиземноморским «ремейком». Если так, то налицо тревожный символизм, который касается и Зевса, нашедшего там убежище. Сама атлантическая традиция предполагала разрыв с изначальной, гиперборейской, именно в Атлантиде происходит расцвет магизма, неразрывно связанный с многобожием.
Для Крита очень важен образ Быка, который там был весьма распространен. Но ведь образ Быка принимает и сам Зевс – во время похищения Европы. А чудовищный Минотавр (человек с головой Быка) рождается от связи царевны Пасифаи с быком, которого, по одной из версий, подослал к ней не Посейдон, но именно Зевс (А. Ф. Лосев писал о том, что Минотавр – ипостась Зевса Критского). И тут, кстати, весьма уместно вспомнить о зверочеловеческой теме, связанной с образом Быка. («Культ Зверя и технологии расчеловечивания»)
В данном плане весьма двусмысленно выглядит фигура царя Миноса, который поощряет жертвоприношение Минотавру и, тем самым, как бы взращивает чудовищные, проинфернальные силы. Подобным же образом и Зевс порождает чудовищ-сторуких, которых натравливает на титанов. Происходит искажение и раздвоение Царского, «ветхая» сторона которого используется силами субверсии. («Чудовище множественности») Сам Минос родился от совокупления Зевса и Европы, украденной им как раз в образе Быка.
Похищение Европы символизирует судьбу западной части «индоевропейства» - «зоны Кентум», попавшей под влияние атлантической традиции и склонившейся к многобожеству. Зевс является к Европе в образе Быка, что тоже весьма показательно, ведь бык символически выражает лунное начало; так, в древнеиранской традиции месяц называется «имеющим семя быка». При этом, римляне приносили в жертву Юпитеру быков, как и славяне – «единому богу, творцу-молний». Судя по всему, здесь имел место быть некий ритуал, символизирующий преобразование лунного начала в начало грозовое. По мнению язычников, через жертвоприношение быка лунное, хтоническое, «лунное» начало преображалось и поднимается на новый уровень. Но Зевс утверждает образ Быка, что ещё раз свидетельствует о древнегреческой инверсии.
