Так повелось последние 40 лет, что 1602-й военный клинический госпиталь в Ростове-на-Дону – один из самых воюющих. В составе агитбригады я посетил его и пообщался со многими ранеными, мне удалось опросить примерно полсотни человек.
В первой же палате лежат танкисты ДНР, обоим примерно лет по сорок. Оба – потеряли по ступне. Заряжающий отошёл в лесопосадку и подорвался на противопехотной мине, его бросился выручать командир машины и подорвался в точности таким же образом. Обоих вытащил мехвод с другими танкистами. Танкисты ничуть не унывают, уверены, что смогут сражаться дальше – «Маресьев без обеих ступней на истребителе летал, а мы уж как-нибудь без одной на танке справимся».
Ещё двое бойцов из одного экипажа. Реактивщики. Они поехали на КАМАЗе по полям искать новую позицию для «града» где-то под Зайцево. Наехали на противотанковую мину, 7 килограммов тротила разносят грузовик вдребезги. Наших бойцов выбрасывает из кабины, они теряют сознание. Итог – множественные осколочные ранения голеней у обоих и травмы голеностопных суставов. Как поясняет врач, при прошлом уровне развития медицины ступни спасать бы не стали, а сегодня – он уверен в их возвращении в строй. На вопрос о серьезности контрбатарейной борьбы противника отвечает, что реактивщикам она почти не угрожает, поскольку подловить их на позиции почти не реально. А вот от необнаруженных на освобождённой территории мин, увы - никто не застрахован. На этом месте противник установил 10 подобных ПТМ-62. Кстати, офицеры Росгвардии рассказывали мне, что бронированный КАМАЗ, известный как «покемон» достаточно неплохо держит взрыв одной противотанковой мины. Имел место случай, когда «покемон» с десантом на изюмском направлении был подброшен и перевернут взрывом, но никто серьезно не пострадал. Рядом лежало еще множество мин, но, к счастью, они не сдетонировали. Подобные минные шлагбаумы по дюжине пэ-тэ-эмок – обычное явление.
Молодые «музыканты» получили полевые ранения в разведвыходе по лесополосе. Сначала их сопровождал квадракоптер, они слышали его звук и были относительно спокойны. Дойдя до обработанных нашей артиллерией временных позиций противника они потеряли квадракоптер, но вскоре услышали его снова. От попадания в ловушку их спас контрольный вопрос по радиосвязи, - оператор сказал, что зарядка дрона закончилась и это никак не может быть их машина. Разведчики начали отход. Поняв, что добыча уходит, противник открыл по ним огонь. Сначала не прицельно через зеленку бил снайпер, потом подключились автоматчики. Дистанция была короткая – не более 50 метров. Молодого, но опытного донецкого штурмовика спас шлем – пуля пробила его и чирканула по черепу, оставив смачную полосу. Он отделался ранением мягких тканей и контузией. Говорит, что следовал совету не застегивать шлем – в итоге он просто слетел с головы, но не сломал шею. Его товарищ пострадал серьезнее ¬– пуля пробила правое плечо и лёгкое. Однако они смогли отступить и добраться до своих, благо было не далеко. Это было под Артемовском. Он, кстати, прошел всю Попасную, - говорит, что это было предельно «жёстко» и уверен, что мы возьмём Артёмовск.
Беседую с донецким сапёром, попавшим под минометный обстрел. 82-миллимитровая мина достаточно серьёзно, но некритично повредила ногу. Сапёр говорит, что самая страшная противопехотная мина это - ОЗМ-72, не зря её называют «особо злая мина». Вышибной заряд подбрасывает её на высоту человеческого роста и от неё нет никакого спасения в зоне уверенного поражения. Но этого не скажешь о другой свирепой противопехотной мине МОН-50, - он знает тех, кто попадал под взрыв этой мины и оставался в живых, буквально удачно пробежав между поражающими элементами. Говорит, что лепестками противник обычно дистанционно минирует балки и овраги. Причём, чаще для этих целей используется не специальная кассетная головная часть РСЗО, а обычные дроны, которые скидывают с десяток штук этих злодейских мин. Минирование лепестками лесополос не практикуется, поскольку они имеют свойство застревать на ветках, падать от порывов ветра и детонировать. Противник считает подобный расход нецелесообразным. Один боец, спасаясь от минометного обстрела, наступил на «лепесток», - взрыв прямо внутри ботинка раздробил половину ступни, которую пришлось ампутировать.
В этой же палате лежит боец, подорвавшийся на растяжке Ф-1. Он получил несколько осколков в ногу. Говорит, что перед заходом в лесополосу обработали её из АГС для срыва растяжек. Для этих целей стрельба ведется по кронам деревьев, - ветки падают на растяжки и инициируют их. В данном случае этого, увы, не произошло. Бронежилет удержал все осколки, а вот правая нога пострадала.
Бывший моряк из Тувы потерял руку. Попал под удар хаймарса в здании, его придавило обломками. Не унывает и мечтает ещё оказаться полезным.
Ранения наших солдат и офицеров еще раз наглядно подтверждают, что основным оружием в этом конфликте является артиллерия, – преобладают осколочные ранения. Следующим следуют результаты минной войны и только потом – пулевые ранения. Что поражает при общении с ранеными воинами – никто не пребывает в подавленном состоянии, все охотно отвечают на вопросы об обстоятельствах ранения и общаются.
Очень многие мечтают скорее вернуться в строй и проучить врага, даже включая тех, кто потерял конечности. От общения с ранеными всплывают репортажи из госпиталей времён Великой Отечественной, – меня не покидает стойкое восприятие того, что мы имеем дело с продолжение той Великой войны, что-то историческое время, которое было поставлено на паузу 9 мая 1945-го, 24 февраля 2022-го было запущено вновь. Этих людей не надо агитировать, им не надо объяснять цели и глубинный смысл нашей спецоперации, они преисполнены ненависти к врагу, собственной доблести, желания вернуться к своим товарищам и страсти бить врага
На полигоне в небольшом лесу располагается полк артиллерии особого могущества. Во время Великой Отечественной войны подобные подразделения относились к резерву Ставки Верховного главнокомандования. Их «Тюльпаны» и «Малки» уже отбыли на фронт, а часть вновь набранного личного состава еще здесь, они проходят обучение и боевое слаживание. Беседую с замполитом о его работе. Он рассказывает, что в начале кампании было много случаев, когда именно замполиты проявили те лучшие качества, которые от них ожидают, – не раз случалось, что командиры теряли боеспособность по разным причинам, комиссары брали командование на себя и выполняли задачу. Он сетует на то, что от замполитов требуют слишком многого – когда целые слои общества развращены враждебной пропагандой, либеральными ценностями и пацифизмом, тяжело добиться полной сознательности в короткие сроки. «Раньше эта работа велась с детского сада, а теперь только с курса молодого бойца», – говорит он. На просьбу рассказать о каком-нибудь легендарном комиссаре, он сразу же называет имя Алексея Антуфьева, замполита 144 дивизии, которая сражалась на изюмском направлении. Полковник Антуфьев проявил себя настолько профессионально и доблестно, что ему доверили подготовку личного состава, – он «завел на Украину уже 3 полка, сейчас служит замполитом одного из корпусов». Весь личный состав добровольцы, заключившие контракт на полгода. Все взрослые мужики, есть те, кому за 50.
Посещаем хорошо оборудованный полевой лагерь на другом полигоне. Здесь множество каркасных тентовых конструкций, всяческих «модулей» и палаток. Где-то-то вдали на фоне бескрайней степи боксируют двое бойцов, а двое других борются. Мы – в пехотном подразделении добровольцев из Якутии. Личный состав собирается в столовой, вглядываюсь в лица. Они производят очень сильное впечатление. Это закопчёные, обветренные и предельно суровые азиатские лица таежных охотников и чабанов. Некоторые из них, скажем прямо, - выглядят откровенно свирепо. В голову приходит мысль, что деморализующий эффект на противника от встречи с этими сибиряками должен быть огромным. Провожая нас, якутские бойцы скандируют свой боевой клич «Уруй айхал!»
Прибываем в полк армейской авиации. Замполит проводит нас на летное поле. Видна вся номенклатура вертолётного вооружения: Ка-52, Ми-28, Ми-24, Ми-35 и, конечно же – Ми-8. На наших глазах с боевого задания на Криворожско-Николаевском направлении возвращается Ка-52. Он успешно нанес удар неуправляемыми ракетами с кабрирования по пехоте противника, обнаруженной нашими разведчиками. Из вертолета выпрыгивают молодые пилоты. Они явно в хорошем настроении от успешно выполненной боевой задачи. «Вертикальные» (так на жаргоне называют вертолетчиков) радушно принимают нас, показывают вертолет, дают осмотреть кабину. Голубоглазому штурману Илье всего 24 года, он управляет вооружением «Аллигатора». Он потомственный пилот, - его отец также был штурманом, но на СУ-24. Оказывается, ручек управления вооружением на Ка-52 целых две штуки – на одной не хватило бы места для кнопок. Этот экипаж сражается с первых дней СВО. На их счету – 4 танка, сожжённые противотанковыми ракетами «вихрь». «Мы их бережём, бьём только наверняка. Дорогая штука этот «фломастер», – цену сказать не можем, но она сопоставима со стоимостью однокомнатной квартирой», – поясняет штурман. Пилоты намерены пообедать и снова в боевой вылет – таких в день набирается 3-4 штуки. Пилоты Ка-52 люди особенного риска, - часто их машина используется «на живца», вскрывая ПВО противника и отвлекая её на себя. Такая роль обусловлена сверх-маневренностью и особой живучестью этого уникальной соосной машины. В авиации пилот вертолёта заслуженно считается самым отважным лётчиком, поскольку он подвергается наибольшему риску. А пилоты ударных «Аллигаторов» и вовсе лезут в самое пекло. Ясность их взгляда, отзывчивость и, даже, своего рода интеллигентность по-настоящему удивляют. Ангелы во плоти.
Автор - доктор философских наук, профессор Финансового университета при Правительстве РФ
