На ракетный завод "Южмаш", что в Днепропетровске, пришли представители военкомата с облавой. Шестая волна мобилизации коснулась великого завода. "Ловцы человеков" стоят на проходной и выхватывают выходящих рабочих и инженеров, вручая им повестки. Молодых и пожилых, неопытных и с научными степенями — всех гребут. Суют им в руки автоматы и отправляют в зону АТО. Это напоминает тотальную мобилизацию Германии сорок пятого года. Тогда в обмелевший вермахт брали малолеток и глубоких старцев. Скоро на Украине появятся батальоны, сидящие в инвалидных колясках.
"Южмаш" — великий завод, драгоценное детище советского военно-промышленного комплекса. "Севмаш" в Северодвинске выпускал могучие подводные лодки, заполонившие мировой океан, "Южмаш" в Днепропетровске производил ракеты, и среди них — грандиозная ракета "Сатана", которая спасла мир. Чудовищная, с неограниченной дальностью, с десятком ядерных боезарядов, снабжённая системой ложных целей, делающих её неуязвимой, "Сатана", поставленная на дежурство в шахты, сдержала американский ядерный натиск, установила ядерный паритет, предотвратила третью мировую ядерную войну, которая могла испепелить земной шар. Эта ракета-миротворец, выставленная перед входом на завод, является памятником советской техносферы, сделавшей государство Советов мировой сверхдержавой.
Теперь "Южмашу", этому мессианскому заводу, приходит конец. Разрубленная топором в девяносто первом году великая страна ещё пыталась сохранить своё экономическое и индустриальное единство. "Южмаш" кооперировался с российскими заводами, участвовал в строительстве ракетоносителей и кораблей нового поколения.
Я побывал на "Южмаше" в момент, когда на майдане уже стояли шатры, формировались боевые дружины, накапливались горы автомобильных покрышек. В железных бочках горели дрова, и я грел над огнём свои руки, пропитываясь этим ядовитым дымом близкого несчастья.
На заводе мне показывали цеха, недостроенные ракеты. Я встречался с директором, с инженерами, рабочими. Они уповали на интеграцию с российскими предприятиями. Я спрашивал их о майдане, о ядовитых политических ветрах, которые несутся над Украиной. Они отвечали уклончиво, не хотели вступать в политические диспуты, уверяя, что политика — не их, инженеров, дело. Что их удел — строить совершенные машины, и киевская политика пройдёт стороной. Не прошла. Вместо новых ракетных заказов они получили Коломойского с его криминальной экономикой и бессовестной русофобией. Заказы не состоялись. Политика пришла на "Южмаш". Дым майдана окутал цеха. Теперь завод теряет своих инженеров и мастеров, пустеет, остаются на стапелях недостроенные ракеты — драгоценные экспонаты для будущих археологов.
Тогда же, накануне государственного переворота, я объехал многие крупные предприятия Украины. Харьков с его "Турбоатомом" поставлял для российских атомных станций могучие турбины, с нетерпением ждал закладки новых атомных станций. КБ Антонова, создавшее в своё время легендарный "Руслан" — гигантский воздушный грузовик, и фантастическую "Мрию", которая переносила на своей спине космический челнок "Буран", КБ Антонова уповало на новую кооперацию с российскими авиационными заводами. Запорожский моторостроительный завод работал на полную мощь для российских вертолётных заводов. И всё это рухнуло, обратилось в прах после катастрофы майдана.
Украинская техносфера — наследница великой советской промышленности, погружается на дно, как Атлантида. И там, во тьме наступивших экономических бед, кончается Украина, кончаются её научные КБ, её фантастические производства, её дерзновенные инженеры и учёные. Опускаясь на дно истории, украинская промышленность станет прибежищем морских червей и угрюмых крабов.
Это погружение во тьму будет мучительным. На предприятиях КБ Антонова мне показывали цех, где самолёты проходят испытания на прочность. Машины, закованные в кандалы, поднятые на дыбу, растянутые цепями, медленно мучаются, стонут, скрипят. Им выворачивают суставы, гнут и ломают крылья, переламывают хребты. Это метафора сегодняшней украинской индустрии и самой Украины.
Прощай, "Южмаш"! Кланяюсь тебе до земли. Оплакиваю тебя. Я закрыл тебе глаза. Иду с непокрытой головой за твоим гробом — за огромным чёрным катафалком, в котором лежит Украина.
