За кого принимать известных тележурналистов? Большинство моих друзей телевизор вообще не включает. Но и модный ныне Интернет возвращает к телевидению. "В России возможна красота западного стандарта" — нечто в таком роде от Леонида Парфенова прочитала на днях на главной странице Живого Журнала. О чем это он? даже и не задумалась.
Оказалось, "красота западного стандарта" — анонс фильма "Глаз божий", что Леонид Парфенов снял к 100-летию Музея Изобразительных искусств имени Пушкина. Накануне премьеры фильма Леонид Парфенов ответил на вопросы "Коммерсант FM". Главный вопрос — цена вопроса. Бюджет фильма немалый, с шестью нулями, "естественно, в долларовом эквиваленте". В фильме снялись известные артисты, а также популярные медийные персоны. Олег Табаков сыграл, к примеру, Ивана Цветаева, Евгений Миронов — Николая II, Владимир Познер — Марка Шагала, Марина Зудина — Екатерину Фурцеву. И, что примечательно, бизнесмен Рыболовлев, который замешан в смутных историях, вложил в фильм основную часть бюджета. Другой вопрос: не помешала ли политическая активность господина Парфенова, его выступления на митинге на Болотной выходу фильма на 1-м канале? Но и здесь не так страшен черт, как его малюют. Леонид Парфенов привык говорить правду и только правду, и никто ему не помеха. А посвящен фильм "Глаз Божий" людям "европейского стандарта духа".
"Несчастная мы страна, не было у нас античности", — сетует Иван Цветаев в разговоре с меценатом Нечаевым-Мальцовым. Так начинается фильм.
Фильм выстроен из игровых сцен, кадров хроники, мультипликационных клипов, репортажей с мест событий под соусом авторских комментариев. Такой экшен — почерк документалистики от Леонида Парфенова. Многим нравится, невозможно — говорят — оторваться от экрана. Узнаваема и интонация фильма. Сарказм и русофобство красной нитью сшивают "весёлые картинки" в единое полотно.
Леонид Парфенов удивлен немало: каких это трудов стоило сыну сельского священника выучиться на жалкие крохи до профессора Болонского университета? Да еще в дремучей России иметь дерзость к европейскому искусству! Вот Леонид Парфенов стоит на фоне закатного солнца перед разрушенным храмом в родном селе Ивана Цветаева Дроздово и внушает бодрячком, что Иван Цветаев и другим Иванам завещал культивировать в России западные ценности. Своих денег у профессора Цветаева не было, он ездил за границу вагоном третьего класса, не знал вкуса "Шабли", зато на чужие деньги создал в Москве подобие Эрмитажа. Московские купцы Савва Морозов, Сергей Щукин, собиратели нового искусства, казались классово ближе Леониду Парфенову. И хотя самоотречение Щукина было не типично для богатого буржуа, не смог даже перейти дорогу из отеля "Лувр" в Опера, зато он прикупил кубистическую "Даму с веером" никому не известного тогда Пикассо. "Радикальное искусство лечило заику Щукина" (артист, кто играл Щукина, веризма ради, заикался), да и вообще московские купцы, если верить господину Парфенову, умудрялись развешивать в своих домах-музеях картины, как будто они — современные кураторы выставок.
Советское время — бокал игристого вина. Какими только брызгами, красками, обертонами не полнится здесь речь Леонида Парфенова. В какой-то момент понимаешь: "Глаз Божий" — это его, Леонида Парфенова, глаз. Как верно подмечает автор фильма встречу на ступенях Музея изобразительных искусств министра культуры СССР Екатерины Фурцевой с Марком Шагалом. "Что же это вы, Марк Захарович, уехали? были бы сейчас народным художником СССР!" — по-простому произносит несостоявшаяся ткачиха и, верно, должен последовать сардонический смех. Недурна и такая мизансцена: Климент Ворошилов не без матерка пролетария смотрит на "Танец" Анри Матисса… Много чудесного в рассказе о "гэ Москве и И Сталине", хороша мультипликация, где мастер советского реализма Александр Герасимов (камера оператора фильма на "Сталина и Ворошилова в Кремле" наезжает), Сталин и Ворошилов забивают на музей западного искусства в Москве молотками в 1948-м, но перл, несомненно, отдан годам 30-м. Леонид Парфенов конструирует ЦПКиО с каруселями — праздником для советских людей — и скульптурами девушек с веслом. Сначала фигуры девушек были по-античному обнажены — объясняет Леонид Парфенов, — но потом смекнули: советская девушка не может быть голой, скульптуры одели в советские трусы и майки и вручили по веслу: мол, люди труда. К Музею изобразительных искусств скульптуры имели то отношение, что изготавливали их по античным образцам в мастерских, подвальных помещениях Музея. Леонид Парфенов тоже разместил себя в мастерских Музея и натянул, как это он умеет, на скульптуру обнаженной девушки красные революционные трусы и голубую майку "Динамо".
Слушать о "западничестве" профессора Ивана Цветаева, радикальных воззрениях купцов-старообрядцев мне было интересно, конечно. Иной раз завидуешь даже нынешней генерации "западников". В каких покоях Букингемского дворца взрастали они? в каких Кембриджах получали образование? Иван Тургенев, Фёдор Тютчев, Константин Леонтьев рядом с ними — сенные дядьки! И я всё ждала: заденет ли Леонид Парфенов "краем глаза" профессора Иловайского? Дочь Дмитрия Иловайского, Варвара, была первой женой Ивана Цветаева, и о нём, его семье Марина Цветаева написала эссе "Дом у старого Пимена". Иван Цветаев находился под большим интеллектуальным влиянием профессора Иловайского, с 1897 по 1916 годы издававшего газету "Кремль" право-консервативного направления. После революции 1917 профессор Иловайский несколько раз арестовывался ЧК и умер в феврале 1920 года. Я столь подробно говорю сейчас о профессоре Иловайском не случайно. Дело в том, что Леонид Парфенов в проповеди "европейского стандарта духа" и прогрессивности Музея изобразительных искусств имени Пушкина в условиях "совка", замахнулся на нечто действительно радикальное.
"Как это по-советски", — прокомментировал Леонид Парфенов размещение в бывшем доме Морозова на Пречистенке Союза художников СССР (с 1919 по 1948 здесь находился 2-й Музей новой западной живописи): "уничтожить дом, а потом в него вселиться..."
На этой фразе я выключила телевизор. Оставим финал "Глаза Божьего" пока открытым.
