Отдельно взятая книга или отдельно взятый гений не представляет собой явление литературы, скорее, это отголосок печального энтропийного процесса. Лишь в среде, подхваченное вихрем всеобщего обожания или ненависти, произведение становится фактом культуры. Оно уходит не только в ноосферу, но и начинает жить в реальной истории.
Совсем недавно вышла новая книга Юрия Витальевича Мамлеева «После конца», с которой я ещё не успел ознакомиться, но уже прекрасно представляю, что в ней найду. В молодые годы мне часто приходилось быть участником мамлеевских посиделок, всех тех безумств, радений, когда вокруг него вертелись кликуши, колдуньи, обожатели, люди иного мира. Он сам как будто бы принадлежал какому-то другому измерению. Иногда шептал нам: «Обождите, нужно перемолвиться с чёртом» или «Отойду на пару слов с Мефистофелем», а потом он возвращался весь обугленный, будто бы Юрий Витальевич действительно посетил инфернальные пространства.
Что было тогда для меня удивительно: когда Мамлеев читал свои книги о том, как мёртвая кошка родила живую мышь или как мать от большой любви съела собственного сына, а останки передала сожителю, оказавшемуся серым волком, у меня не было ощущения ужаса. Я сказал ему: «Ты знаешь, слушаю твои чудовищные инфернальные рассказы, а у меня ощущение, что передо мной луг, наполненный лазурными цветами. Несмотря на все кошмары, которые ты живописал, я чувствую благоухание волшебных цветов». Долго не мог понять, почему так.
Спустя годы, благодаря тому, что Мамлеев скакал по безднам, нырял в одну преисподнюю, как Иван Царевич в молоко и выныривал из другой преисподней, находясь на линии тьмы, он, единственный в нашей среде, сформулировал философию и мистику России предвечной, России нетленной, России неубиваемой, России невыбираемой. И чем страшнее юдоль простого человека здесь, на этих семи холмах, тем она восхитительнее, волшебнее там, на небесах, куда все мы, так или иначе, перейдём.
Вот эта философия русской природы, поэзии серебряного века родилась в Мамлееве именно тогда, когда он двигался по чудовищным адским безднам. Я до сих пор не могу понять, как, находясь во тьме, он видит свет.
Я очень рад, что Юрий Витальевич в здравии, что у него такое количество поклонников, что он является родоначальником целой школы метафизического реализма. Сердечно поздравляю его с юбилеем.
