Эстрада может давать образ высоты…
Высоты, качества, практически не представимого ныне – в болотных бурях засилья грошовой, безвкусной и душевно опасной попсы; то, что эстрада может быть совершенно иной, доказывает образ Изабеллы Юрьевой.
Контральто её звучит бархатисто-нежно; исполняемый романс трагичен, но то, как щедро и роскошно преподносится он, несколько снижает градус каления.
…отец – мастер по изготовлению шляп, мама – постижёр.
Семья многодетна.
Юрьева, обучавшаяся у пианиста и композитора А. Таскина, дебютирует в кинотеатре «Колизей».
Идёт 1922 год.
Несколько песен исполнены так, что получает приглашение выступать в московском «Эрмитаже».
Начинаются гастроли.
Русские романсы составляют костяк её репертуара: о! она трактует их, многажды петые, совершенно своеобразно: наполняя своим обаянием, и выработав ту манеру, которую ни с кем не спутаешь.
Старинные цыганские песни варьируют сумму её репертуара; она принимает участие и в вечерах цыганского романса.
Ярко загораются они: страсть костра, рвущегося вверх, полыхает золотистыми волокнами.
Во время великой войны Юрьева участвует в шефских концертах, бесконечно согревая души солдат, продутые столь жутким экзистенциальным ветром.
Её забывают – и такое бывает: оборот успеха.
Её забывают после войны – незаслуженно, разумеется, но с фактом ничего не сделать.
Вторичная волна признания приходит в девяностые: Юрьеву разнообразно награждают.
И звучит? и звучит, чаруя и лаская душу, голос её, неповторимое контральто, звучит, словно доказывая, сколь высока может быть эстрада.
