Фото В. Александрова
Только исходя из анализа угроз, которые постоянно нарастают и трансформируются, можно оценить и понять, кто и как будет отражать эти угрозы, что может стать с Россией в случае реализации этих угроз, как вероятным противником, так и со стороны действий сторонников «оранжевой революции».
Как выяснилось на итоговом собрании Академии военных наук, прошедшем 28 января 2012 года в Москве, реформаторы «нового облика» до настоящего момента так и не усвоили, какая армия нам нужна.
Высказывания НГШ генерала армии Макарова Н., прозвучавшие в его выступлении, по-другому оценить нельзя. НГШ говорил о том, что «реформа должна быть качественно проведена, мы опоздали», что «пора заканчивать разговоры о реформе, она закончилась, нужно понять, какая армия нам нужна», что «созданы четыре округа на шесть стратегических направлений», что все проблемы военного образования зарыты в том, что профессора и преподаватели имели московскую прописку, а сейчас два года не принимают курсантов, потому, что «преподаватели без опыта», что есть два ствола ответственности — «военный и гражданский», что набор на контрактную службу будет происходить уже с 2013 года, а «требования к контрактнику прорабатываются», и что теперь «будет изменена структура жизни Вооруженных Сил».
Правильность моих взглядов подтверждают сами реформаторы. Это ли не парадокс самой реформы? Позволю себе через редакцию высказать искренние слова благодарности всем, кто поддержал меня в ходе заседания Академии военных наук и предложить вниманию читателей очередной отрывок большой работы.
Миф № 4 — о необходимости сокращения офицеров и ликвидации института прапорщиков.
Впервые о сокращении офицерского корпуса и ликвидации института прапорщиков я услышал из уст нынешнего начальника Генштаба генерала армии Н. Макарова в конце 2008 года. Выглядело это приблизительно следующим образом: есть некая виртуальная «пирамида», на вершине которой располагается НГШ, а дальше, к основанию пирамиды, — все остальные офицеры, и на каждом уровне их должно быть строго определенное формой пирамиды количество. И около каждого офицера — определенное количество солдат. Офицеры без солдат вообще не должны существовать.
Еще в то время у меня возникло ощущение ошибочности такого «геометрического» подхода к определению смысла пребывания офицеров в армии и к определению численности офицерского корпуса. В сущности, такая «пирамида» низводила офицеров до уровня математической пропорции, зависимой от количества единиц, именуемых «солдаты». Сразу возник вопрос: а куда девать те части, где солдат в мирное время практически нет, но офицеров и прапорщиков — почти полный комплект? То, что называется «мобилизационный проект», — важнейшая стратегическая составляющая любой армии? Решение по этому вопросу меня просто потрясло — сократить всё за ненадобностью, потому что не вписываются в «пирамиду»! Понятно, что реформа «резервного компонента» ВС РФ была необходима. Но всё «реформирование» вылилось в его упразднение и в появление теории, что сейчас «воюют армиями мирного времени», а мобилизации не будет.
И одним махом то, что десятилетиями являлось сдерживающим фактором для любого агрессора: возможность нашей армии за угрожаемый период развернуться до уровня, исключающего любые надежды на «блицкриг», — было уничтожено. Сегодня мобилизационные возможности российской армии «нового облика» настолько мизерны, что практически могут не учитываться вероятным противником.
Мобилизационные возможности раскрывать полностью нельзя, а вот предложить верховному главнокомандующему их проверить — можно. Нужно просто дать команду отмобилизовать любую базу хранения и ремонта вооружения и техники, но с одним условием — внезапно для всех категорий исполнителей. При этом основное внимание уделить вопросам, где и откуда будут брать в формируемую часть офицеров и солдат. Кто будет готовить в ходе боевого слаживания личный состав, качество и сроки освоения ими своей воинской специальности, какое состояние техники и запасов материальных средств, кто будет обслуживать часть в поле на аутсорсинге, да проверить и остальные вопросы, касающиеся боевой готовности базы, в том числе и маршевые. И сделать соответствующие выводы.
28 января 2012 года на итоговом заседании Академии военных наук НГШ, обосновывая свои действия, сослался на то, что «в 2000 году придумали угрожаемый период», и что «это утопия», и что «на восстановление техники нужно было 10 годовых бюджетов страны». Хотелось бы спросить, во-первых, а сколько времени длился угрожаемый период для Югославии, Ирака, Афганистана, Ливии и, наконец, сколько уже длится для Ирана, а сколько длился для Южной Осетии? Да и для России, в случае обострения обстановки между нами и США с НАТО, с одной стороны, или с Китаем — с другой, угрожаемый период всё равно будет. Какой? Это иной вопрос, требующий отдельного рассмотрения, но то, что он будет, — это бесспорно. Во-вторых, озвучивая официально цифру в 1 триллион рублей на восстановление техники, НГШ признается, что во время его командования округом, да и после него, вся техника в войсках была не боеготова. Это смелый поступок, если он осознан. Тогда почему выставлялись хорошие и отличные оценки частям и соединениям, почему шёл рост по служебной лестнице особо приближенных командиров. Почему так происходит у нас? Одни вопросы, а кто на них даст ответ?
Хочется понимания, как выстраивать «пирамиду», — например, в ВВС-ПВО, а сейчас в ВКО, где традиционно, в силу специфики требований, процент офицеров часто приближается к численности рядового состава, а иногда и превосходит его. Что делать со штабами, где, опять же, процент офицеров высок, но без которых выстроить эффективную систему боевого управления невозможно. Ввести солдатские должности в штабы, укомплектовать их, как сделано это сейчас в некоторых штабах, солдатами срочной службы? Будет ли от этого повышение управляемости и качества управления? Ответов тогда, да и сейчас, я так и не дождался...
До сих пор нет четкого понимания того, откуда в головах «реформаторов» возникла мысль, что офицеры должны составлять 15% от общего числа военнослужащих? По мнению нынешнего руководства ВС РФ, такое соотношение является «мировой практикой». Мол, именно таков процент офицеров в составе ВС США, Франции, ФРГ. Но прямое сравнение всегда хромает, и, к тому же, данные, к которым апеллирует российское военное руководство, весьма неточны. В тех же США численность офицерского корпуса называется только применительно к вооружённым силам. При этом в частях Национальной гвардии служат офицеры и сержанты регулярной армии США. Они состоят на командных и штабных должностях, а также выполняют обязанности инструкторов. К примеру, на Combine arms battalion, в «тяжелой бригаде» Национальной гвардии, таких должностей не менее 20. Достаточно посмотреть на организацию Национальной гвардии США — в ее составе более 10 тысяч человек. И американцы очень продуманно и взвешенно подходят к любым сокращениям офицерского корпуса. Фактически у них никогда не происходит увольнение офицера «в никуда», просто потому, что он оказался почему-то лишним в определённой численности. В случае, если должность сокращена, то офицера переводят в Национальную гвардию на близкую по ВУС и окладу должность. На этой должности офицер и дослуживает свой контракт, либо кадровые органы находят ему новую должность в регулярной армии.
У нас же возобладал ничем не мотивированный механистический подход «гильотинного» сокращения под условные цифры и проценты. Публике презентовались некие кадровые «яйца» и «пирамиды», которые должны были продемонстрировать структурные преобразования офицерского корпуса. И эти сокращения были отданы для исполнения самым разложившимся и поражённым коррупцией армейским структурам, которые, стремясь сами не попасть под эти сокращения, безропотно приступили к «секвестированию» офицерского корпуса. И это секвестирование пошло по самому худшему сценарию. Вместо тщательного индивидуального подхода, продуманных и взвешенных решений началась просто вакханалия «вычёркиваний», когда из состава армии сотнями и тысячами вычёркивались в полном составе воинские части, соединения, штабы, управления, отделы, службы. Все подгонялось под поставленные НГШ «стахановские» цифры сокращений. В итоге этой «большой чистки» из армии были вышвырнуты десятки тысяч профессионалов: офицеров и генералов с огромным боевым опытом, орденоносцев, Героев России, с блестящим образованием и огромным военным талантом. Никто даже не попытался разобраться с этим фактическим преступлением, по масштабам оставляющим далеко за собой даже знаменитые «ежовские чистки», в ходе которых от всех репрессий пострадало лишь 40 тысяч тысяч командиров РККА. В ходе же нынешней «реформы» из армии было «вычищено» больше 100 тысяч офицеров! Я говорю лишь о тех, кто мог и желал продолжать службу, но был лишён этой возможности.
К чему же привели офицерский корпус эти сокращения и выстраивания «пирамид»?
На простых примерах разберем их последствия.
Когда-то я, избирая профессию офицера, как и тысячи моих сверстников, в глубине души мечтал о «маршальском жезле». Глупо идти в военное училище, не имея честолюбивой мечты сделать военную карьеру. Это краеугольный камень профессионального роста военного. Хорошо служишь — растёшь в звании и должности. Не складывается служба — не двигаешься по служебной лестнице. До начала нынешней военной реформы любой офицер знал, что добросовестная служба почти наверняка гарантировала ему служебный рост до полковника или подполковника в войсках или в штабах разных уровней.
А что ждёт сегодня молодого офицера? В батальоне мотострелковой бригады 9 командиров взводов, 3 командира роты и 1 командир батальона. Ответьте сами себе на вопрос: сколько нужно самому молодому лейтенанту из этой девятки служить на должности командира взвода, чтобы просто подняться на следующую ступень — при том, что условно каждому командиру надо служить, чтобы освоить в полной мере свои должностные обязанности, не менее трех лет? При самом благоприятном раскладе только через 24 года лейтенант станет капитаном, а значит — подлежит увольнению на пенсию по достижении 45-летия. Будет ли лейтенант столько ждать, будет ли ждать его семья, как у него будет меняться денежное содержание в течение этих 24 лет, или после трех лет оно остановится и дальше расти не будет? В каком штабе, на каком уровне его ждут? Где ответы на эти и другие простые вопросы?
Скорее всего, этот молодой офицер, лишенный реформаторами всех льгот, несмотря на повышение денежного довольствия, уйдет «на гражданку» максимум через 10 лет, получив право на квартиру, или раньше, если это право у него отнимут, значит, в армии по-прежнему будет сохраняться неукомплектованность офицерами, а значит, она будет снова небоеготовой!
И сегодня плоды таких сокращений мы видим на всех уровнях. Практически полностью ликвидировано дублирование, когда обязанности одного офицера в его отсутствие перелагались на другого, выполнявшего смежные задачи. Сегодня численность офицерского корпуса на всех уровнях урезана до такого состояния, что при незапланированном отсутствии офицера: по болезни или, к примеру, в силу семейных обстоятельств, и даже при обычном уходе в отпуск, — исполнять его обязанности зачастую некому, и вся работа останавливается до его возвращения. Сегодня даже такую очевидную задачу, как восполнение потерь в случае вооруженного конфликта, решить, не подрывая боеготовности, невозможно. Раньше такие потери пополнялись за счёт офицеров кадрированных частей и соединений, которые в условиях локальных конфликтов фактически являлись кадровым резервом для боевых частей. Сегодня заменить выбывшего из строя офицера можно только аналогичным офицером из другой действующей бригады, т.е., лишив другое подразделение его командира.
О прапорщиках разговор особый. Решением ликвидировать этот институт нашей армии был нанесен удар в само основание армии. Только 10-20% прапорщиков были на должностях начальников складов, бань, прачечных. Остальные, как самые подготовленные в техническом отношении военнослужащие, занимали определяющие боеготовность должности в войсках, а именно: начальников расчетов и станций разведки, ПВО, заместителей командиров разведывательных групп и старшин рот, старших техников рот и инструкторов по вождению и огневой подготовке, начальников аппаратных связи и автоматизации, начальников складов ГСМ, вооружения и боеприпасов и так далее. И этой технической касты в войсках в одночасье не стало. Глупость данного решения была настолько очевидной, что командиры на всех уровнях, как могли, просто саботировали этот приказ. Прапорщиков «укрывали» в штатных расписаниях, их переводили на должности старшин и даже офицеров.
Ну, о чём говорить, если сегодня, после увольнения прапорщиков, в нашей армии стало просто некому заниматься даже перевозкой личного состава вне части. Ведь право управления автобусом (категория D) и автомобилем с прицепом (категория E) сегодня по закону даётся только лицам, которым исполнился 21 год. У нас же солдата в 19 лет уже увольняют в запас. Но, по решению НГШ, прапорщики и сверхсрочники-«контрактники» были уволены, и возить людей, управлять автомобилями с прицепами стало просто некому...
Если НГШ так любит ссылаться на мировой опыт, то пусть объяснит, по какой причине он проигнорировал тот факт, что в ВС США существует такая категория военнослужащих, как уоэрент-офицер? Уоэрент-офицер является полным аналогом прапорщиков в ВС РФ, и даже в статусе они идентичны. Комплектуют уоэрент-офицерами те же должности, что и прапорщиками в ВС РФ. Более того, когда шла война во Вьетнаме, и ВС США в большом количестве требовались пилоты вертолетов, то американцы стали по специальной программе готовить их с присвоением воинского звания уоэрент-офицер.
Проверить, какой урон этим и всеми остальными решениями нанесен войскам и обороноспособности страны, очень просто, и это займёт от двух до десяти суток.
Для этого президенту РФ достаточно внезапно поднять по тревоге 4-5 общевойсковых бригад, все — подчеркиваю, ВСЕ — две танковые бригады и 4-5 бригад родов войск и служб, все части обеспечения армейского и окружного комплектов. Одновременно необходимо поднять по тревоге и вывести в районы сосредоточения удаленные на 300-500 км от пунктов постоянной дислокации армейские и окружные пункты управления, в состав которых входят данные бригады. Этим простым действием проверить истинное положение дел в войсках с системой управления, автоматизации, определить процент исправности техники, определить возможности по ее ремонту и восстановлению, определиться с дальнейшими действиями, кого сажать, а кого и «расстреливать». Дополнить этот комплект можно ВВС и другими родами войск и видами Вооруженных Сил.
Такое количество войск и органов управления как раз и будет соответствовать названию — Стратегическое учение Вооруженных Сил РФ под руководством президента-верховного главнокомандующего Вооруженными Силами России. Ведь для ликвидации вооруженных формирований на Кавказе в свое время создавалась группировка войск численностью более 90 тысяч военнослужащих.
Одновременно это будет и проверка готовности армии участвовать в крупномасштабной войне, о которой доложил НГШ генерал армии Н. Макаров в Общественной палате РФ.
А главное — президент РФ в полной мере лично оценит качество исполнения его приказа по переводу армии на «новый облик».
Миф № 5 — о необходимости введения института сержантов.
Несколько слов о профессионализме сержантов и их предназначении. Личный опыт комплектования сержантских должностей, подготовки сержантов, в том числе и для ведения реальных боевых действий, их воспитания, — у меня огромный.
В Советской армии и в армии Российской — до реформы «нового облика» — сержантов обычно готовили в специальных учебных подразделениях, после чего отправляли в войска. Качество подготовки при этом полностью зависело от личности руководителя учебным подразделением. Если он «попрыгунчик» и пришел на эту должность только отметиться, то качество, естественно, хромало, а если с душой и добросовестно, без надежды на «волосатую лапу», то качество подготовки сержантов было приемлемым. В войсках из прибывших после «учебки» сержантов отбирались лучшие, остальные же — те, кто в силу слабой подготовки или личных качеств не мог эффективно командовать людьми, — переводились в рядовые, а вместо них подбирались лучшие из числа солдат и после обучения в «домашних условиях» назначались на должность сержанта. Эта категория была самой сознательной, полностью отвечала всем требованиям командира к своей профессиональной подготовке и имела уважение со стороны подчиненных. Потому что у настоящих офицеров всегда был один принцип обучения — делай, как я! И готовили они сержантов для себя, чтобы в боевой обстановке иметь возможность опереться на отлично подготовленного помощника, а в мирное время быть спокойным за обстановку в казарме в те редкие 5-7 часов, которые офицер проводит дома, отдыхать спокойно, а не дергаться каждые 5 минут.
У каждого сержанта свои специфические обязанности, и они умещаются в конкретные рамки: во всем подавать пример подчиненным, лучше всех владеть вооружением и техникой подразделения, при необходимости уметь заменить любого солдата в отделении, иметь отличную физическую подготовку. Быть способным вынести все тяготы и лишения, нести рюкзак одного веса с рюкзаком подчиненного солдата, спать в одной палатке (а у спецназа в одной палатке спит с солдатами и офицер), вести огонь из всех видов оружия, знать основы тактики своей и вероятного противника, технические характеристики вооружения своего и противника для умелого его применения.
Еще сержант должен быть способным заменить в бою или в других условиях обстановки командира. Наверное, лучше, чтобы сержант был немного старше своих подчиненных, но это не определяющий фактор. Был у меня случай, когда командир подорвался на мине, и сержанту, заместителю командира группы, пришлось взять командование на себя, четверо суток выносить с бойцами на себе погибшего командира (не было другой возможности эвакуировать группу) и вывести весь личный состав без потерь в расположение части.
При этом первичная подготовка сержанта для выполнения своих обязанностей раньше занимала около полугода, а сейчас, в условиях сжатых сроков службы, укладывается в 2-3 месяца. И возникает закономерный вопрос: если сержанта даже в современных условиях можно подготовить за 2-3 месяца, а уж за 5-6 месяцев это можно сделать наверняка, то зачем тратить огромные средства на обучение неких «профессиональных сержантов» в течение 2 лет и 10 месяцев? Хочется спросить, а чем отличается такое длительное обучение сержанта от двухлетнего обучения прапорщиков в школах прапорщиков? И зачем нужно было этих самых прапорщиков и мичманов разгонять, если в итоге их меняют примерно тем же контингентом? И сколько, спрашивается, после этой школы сержант будет служить? Захочет ли он после окончания трёхлетнего контракта продолжить службу? Сколько он из этих лет службы проживёт в казарме, где, по замыслу реформаторов, и должны раскрыться применительно к солдатам срочной службы все его уникальные навыки и способности? А если он, к примеру, женится, то чем такой сержант станет отличаться от тех же офицеров, которые точно так же на ночь уходят к семьям? Разве эффект от такого сержанта сопоставим с затратами на него? И сколько нужно времени, чтобы Рязанское училище смогло обеспечить армию такими сержантами? Или здесь снова налицо «неудачный эксперимент», имеющий целью не воссоздать, а разрушить?
Продолжение следует
