Обострение ситуации на Украине, на Ближнем Востоке, возможный военный конфликт вокруг Тайваня поставили в число первоочередных проблем национальной безопасности США и их союзников создание принципиально новой системы противоракетной обороны.
The Economist в статье «Сможет ли план Дональда Трампа «Железный купол» обеспечить безопасность Америки?» (11.08.2024) пишет:
«До того, как Дональд Трамп стал кандидатом от Республиканской партии на пост президента, партия опубликовала свои внешнеполитические цели : «Предотвратить третью мировую войну, восстановить мир в Европе и на Ближнем Востоке и построить большой щит ПРО «Железный купол» над всей нашей страной».
Последнее из этих обещаний стало основным элементом кампании Трампа. В своей речи, принимая номинацию, он пообещал, что американский противоракетный щит гарантирует, что «ни один враг не сможет нанести удар по нашей родине», добавив, что он будет «полностью построен в США».
В эпоху войн, распространения оружия и ядерных угроз противоракетная оборона снова в политической моде, как никогда с тех пор, как Рональд Рейган в 1980-х годах занялся разработкой космических систем. Не только политики MAGA в этом заинтересованы. Урсула фон дер Ляйен, президент Европейской комиссии, недавно пообещала «европейский воздушный щит».
Войны на Украине и Ближнем Востоке стали ужасающими испытательными полигонами для новых типов снарядов — от небольших беспилотников до гиперзвуковых ракет большой дальности — и технологий, которые сбивают их с неба».
«Противоракетная оборона была подвергнута испытанию и хорошо себя зарекомендовала, поддерживая тех, кто хотел бы построить более амбициозные щиты. Но ракеты развиваются, становятся более маневренными и их сложнее отслеживать. Китай находится в процессе огромного наращивания ракетного вооружения, а распространение оружия приводит к тому, что оружие, которое когда-то было прерогативой стран, попадает в руки негосударственных субъектов, таких как повстанцы-хуситы в Йемене. Все это означает, что потребуется новое поколение сенсоров и перехватчиков с огромной ценой».
«Язык куполов и щитов предполагает, что одна система может парировать все воздушные угрозы. Фактически противовоздушная и противоракетная оборона состоит из взаимосвязанных частей. Датчики, как правило, радары, обнаруживают цели, такие как беспилотники и ракеты. Данные обрабатываются компьютерами, чтобы определить, какие снаряды куда направляются. Результаты передаются в пушки или ракеты-перехватчики, обычно на земле или, реже, на борту самолетов, которые затем пытаются нейтрализовать угрозу, обычно сталкиваясь с ней или взрываясь рядом с ней.
Каждая часть играет свою особую роль. Противодроновая пушка не может сбить баллистическую ракету; перехватчик, предназначенный для уничтожения ядерных межконтинентальных баллистических ракет (МБР) в космосе, не справится с пустяковым дроном. Таким образом, защита «накладывается» друг на друга, чтобы справляться с угрозами разного радиуса действия, скорости и траектории.
В узком смысле идея «Железного купола» над Америкой не имеет особого смысла. Эта израильская система перехватывает небольшие ракеты малой дальности, выпущенные боевиками из Газы и Ливана».
«Америка развертывает так называемые «точечные оборонительные сооружения» в ключевых районах — одна из таких систем, которая может перехватывать самолеты и крылатые ракеты с расстояния около 40 км, охраняет Вашингтон, округ Колумбия, уже почти 20 лет.
То, что Трамп, вероятно, одобряет, — это более амбициозная задача обнаружения и перехвата ядерных МБР, запущенных по Америке. Это устрашающе. Ракета уязвима на медленном этапе «разгона» после взлета, но это требует быстрого реагирования на территории противника. Ее легче поразить на «полуторке», но к тому времени она остынет, поскольку будет мчаться через космос без ускорителей, что затрудняет ее отслеживание инфракрасными датчиками. Перехват боеголовки на ее конечном подлете — сложная задача из-за ее скорости, около 7 км в секунду.
Противоракетная оборона была спорным начинанием. После того, как Джордж Буш-младший аннулировал Договор между США и СССР о противоракетной обороне ( ПРО ) 1972 года, Америка потратила более 67 миллиардов долларов на наземную систему обороны на среднем участке траектории (GMD), которая зависит от 64 ракет-перехватчиков на Аляске и в Калифорнии, управляемых большими радарами на суше, на море, на эсминцах и перепрофилированной нефтяной платформе, а также датчиками в космосе.
Эта система должна защищать от стран с небольшими арсеналами ядерного оружия. Возглавляет список Северная Корея, которая в 2017 году испытала ракету, способную достичь всех крупных американских городов. Критики утверждают, что эта схема неработоспособна — девять из 21 испытания перехвата с 1999 года потерпели неудачу — и что она поощряет гонку вооружений с Россией и Китаем, которые говорят, что это подрывает их собственные сдерживающие факторы и дает им стимул строить больше и другие ракеты, чтобы обойти ее.
Сторонники возражают, что четыре последних испытания GMD, последнее из которых было в декабре 2023 года, были успешными. На самом деле, некоторые хотели бы пойти дальше. Боб Питерс из Heritage Foundation, аналитического центра, поддерживающего Трампа, утверждает, что Россия или Китай могли бы рассмотреть возможность запуска дюжины или около того «маломощных» ядерных боеприпасов по военным целям на континентальной части Соединенных Штатов во время войны, предполагая, что Америка будет удерживаться от ответных действий в больших масштабах из-за страха вызвать дальнейшие удары по американским городам. Питерс считает, что Америка должна таким образом построить оборону, которая могла бы устранить «более 100 входящих угроз», идея заключается в том, что противникам придется запустить гораздо больше, чтобы прорваться — гораздо более рискованная затея. Эта идея ужасает большинство сторонников контроля над вооружениями».
«Только у Америки есть ресурсы, чтобы серьезно рассмотреть этот вид щита. Большая часть противоракетной обороны направлена на более скромные угрозы и в основном неядерные: обычные ракеты, запускаемые на сотни километров, а не ядерные, запускаемые над океанами. Недавние войны дают обнадеживающие доказательства.
В 2023 году Израиль провел первые в истории перехваты иранских баллистических ракет, запущенных из Йемена, используя свои системы Arrow 2 и 3, которые справляются с угрозами большой дальности. Последний был первым военным перехватом, когда-либо осуществленным в космосе.
13 апреля 2024 года Израиль, Америка и другие союзники сбили 99% из более чем 550 снарядов, выпущенных Ираном и «Хезболлой» за одну ночь, что стало крупнейшим ракетным обстрелом в истории, по данным вооруженных сил Израиля».
«Проблема в том, что задача обороняющихся становится сложнее. Точное наведение, которое было редкостью в 2000-х, теперь повсеместно. Ракеты Scud, выпущенные Ираном и Ираком в 1980-х, или Ираком против Израиля в 1990-х, были неточными террористическими ракетами, подходящими только для поражения городов. Оружие, выпущенное Ираном и его союзниками-ополченцами сегодня, имеет точнейшую точность. Больше таких ракет приходится перехватывать, чем десять лет назад, потому что в противном случае большее количество ракет поразило бы цель. Это грозит более быстрым истощением батарей перехватчиков.
Вторая проблема заключается в том, что траектории ракет также меняются. В прошлом ракеты в целом были двух видов.
Крылатые ракеты — по сути, одноразовые самолеты — были маневренными и, как правило, летели близко к земле, что затрудняло их отслеживание на радаре, но также и медленнее, поскольку они летели в более плотном воздухе.
Баллистические ракеты летели по предсказуемым параболическим траекториям, вверх и вниз, быстро и высоко, что позволяло их легче обнаружить раньше. Сложность, отмечают Джек Уотлинг и Сидхарт Каушал из Королевского объединенного института оборонных исследований (RUSI), аналитического центра, заключается в появлении оружия, которое размывает эти категории — в некоторых случаях именно потому, что противники Америки хотели сбить с толку ее оборону.
Некоторые вещи теперь быстрые, но также низкие и неустойчивые: новые так называемые аэробаллистические ракеты, такие как «Кинжал» и северокорейская KN -24, разработаны так, чтобы проводить больше времени в атмосфере после повторного входа в нее и могут маневрировать во время полета.
Новое поколение гиперзвуковых планирующих аппаратов (HGV), таких как китайский DF-ZF , поднимаются на ракетах, но затем скользят через атмосферу, как крылатые ракеты.
Небольшие дроны-смертники представляют серьезную проблему для радаров, которые были разработаны для более крупных и быстрых воздушных угроз.
Старые угрозы тоже возвращаются. Китай испытал систему дробно-орбитальной бомбардировки (FOBS), по сути, ядерный спутник, который падает на Землю, не завершив полный оборот по орбите, оружие, которое последний раз использовал Советский Союз в 1983 году.
И все это сочетается сложным образом: «Будущие угрозы будут включать комбинации ракет и беспилотников, космические самолеты, аэробаллистические ракеты и другие гибриды, которые напрягают простую категоризацию», — утверждают Том Карако и Масао Дальгрен из аналитического центра CSIS.
Израиль, по-видимому, использовал небольшие квадрокоптеры, чтобы отвлечь иранскую ПВО в апреле 2024 года, прежде чем он использовал сложную баллистическую ракету воздушного базирования, чтобы вывести из строя радар.
Задача состоит не только в том, чтобы перехватывать все эти вещи, но и делать это экономически выгодно. В 1980-х годах Пол Нитце, переговорщик Рейгана по контролю над вооружениями, сформулировал то, что сейчас называется критерием Нитце:
«система противоракетной обороны должна быть «рентабельной на пределе», чтобы противник не мог просто подавить любую оборону гораздо более дешевыми ракетами».
Сегодня соотношение часто неблагоприятное: Украина дома и Америка в Красном море вынуждены были выделять дорогие перехватчики для уничтожения более дешевых иранских беспилотников.
Сторонники противоракетной обороны возмущаются подобным сравнением. Они утверждают, что любой расчет должен также учитывать стоимость неспособности перехватить ракету: потерю критически важной инфраструктуры на Украине или нарушение судоходства в Красном море. «14 апреля 2024 года», на следующий день после иранского обстрела, отмечает Патель, «фондовая биржа в Израиле продолжала работать, и люди в тот день вышли на работу». Тем не менее, расходы колоссальны. Карако подсчитал, что строительство эшелонированной обороны для Гуама, стратегически важного американского острова в Тихом океане площадью чуть более 500 квадратных километров, против китайского ракетного удара, вероятно, обойдется примерно в 5 миллиардов долларов.
Даже когда можно использовать более дешевые системы, это часто влечет за собой больший риск. Уэс Рамбо из CSIS приводит в пример уничтожение авианосцем USS Gravely противокорабельной крылатой ракеты иранского производства в Красном море в январе 2024 года. Корабль использовал 20-миллиметровые пули, выпущенные из его пушки Phalanx — дешевые как чипсы. Но они могли поразить угрозу только тогда, когда она была опасно близко, в 2 км от корабля стоимостью 2,5 млрд долларов.
Обнадеживающей новостью является то, что стоимость многих перехватчиков снижается. Рамбо отмечает, что в период с 2018 по 2023 год стоимость ракет ВМС SM -6, которые впервые были использованы в бою в Красном море против беспилотников хуситов в декабре 2023 года, ежегодно падала в реальном выражении. Использование лазеров для перехвата угроз со скоростью света без расхода боеприпасов вообще является многообещающим.
Однако большее количество или более дешевые перехватчики — это не единственная проблема. «Противоракетная оборона — это, по сути, проблема обнаружения», — утверждает Дальгрен. Невозможно сбить то, что вы не можете отследить. Но те же технологические скачки, которые помогают производителям ракет, также помогают обороняющимся.
Например, гиперзвуковые планеры сложнее обнаружить, потому что они летают ниже и во время фазы планирования не имеют ярких ракетных шлейфов. Один из ответов — воспользоваться падением стоимости космических запусков, чтобы разместить на орбите множество датчиков. Инфракрасные датчики, которые становятся все лучше, могут обнаружить нагревание планера от сопротивления воздуха; радиочастотные датчики могут обнаружить заряженную плазму, образующуюся, когда планер рассекает воздух. Также становится легче обрабатывать данные, полученные с помощью датчиков, говорит Дальгрен, приводя пример того, как система предупреждения North Warning System, набор американских и канадских радаров, была усилена искусственным интеллектом. Сбор данных посредством международного сотрудничества, например, между Израилем и его арабскими партнерами, станет важным».
The Economist делает выводы:
«Несмотря на оптимизм Трампа и других политиков, ни один противоракетный щит никогда не будет непроницаемым».
«По мере того, как ракеты становятся дешевле, точнее и распространяются среди небольших стран и вооруженных групп, угроза будет продолжать расти».
«Страны обнаружат, что они будут вынуждены в военное время выбирать между защитой своего гражданского населения, критической инфраструктуры, военных баз и войск на передовой».
«Не вызывает сомнений то, что гонка между ракетами и перехватчиками вступает в новую и более неопределенную эпоху».
Пол Иддон в статье в Forbes «Предложенный Трампом противоракетный щит типа «Железный купол» не подходит для США» (17.06.2024) тоже ставит под сомнение реализацию идеи Трампа в полном виде, хотя реализация ряда ее элементов возможна:
«Система типа «Железный купол» могла бы стать нижним ярусом предлагаемой Трампом системы, но даже там она имела бы ограниченную общую полезность. По крайней мере 10 систем «Железный купол» составляют нижний ярус многослойной противовоздушной обороны Израиля, предназначенной для перехвата ракет, минометов и артиллерийских снарядов на максимальном расстоянии менее 50 миль.
Американский «Железный купол» с большим радиусом действия, скорее всего, все равно потребует сотни систем для обеспечения адекватного покрытия континентальной части Соединенных Штатов и ее основных населенных пунктов. Но даже это не будет подходящим решением для основных угроз, с которыми, вероятно, столкнется территория США, таких как большие межконтинентальные баллистические ракеты вместо небольших, простых ракет малой дальности, таких как те, которые ХАМАС часто запускал по Израилю из соседней Газы».
«С другой стороны, система типа «Железный купол» может оказаться полезной для точечной обороны конкретных особо важных целей, таких как военные базы или критически важные объекты инфраструктуры, подобно тому, как система NASAMS малой и средней дальности защищает критически важные объекты в Вашингтоне.
Южная Корея также стремится разработать систему типа «Железный купол». Однако, в отличие от США, эта страна сталкивается с некоторыми угрозами, похожими на угрозы Израиля, которые требуют такой системы обороны ближнего действия. У Северной Кореи есть тысячи артиллерийских орудий, нацеленных на Сеул, менее чем в 40 милях от демилитаризованной зоны, разделяющей полуостров. Система типа «Железный купол» предоставила бы южнокорейской столице некоторую защиту, если бы она когда-либо подверглась в противном случае неостановимому артиллерийскому обстрелу. США, само собой разумеется, не сталкиваются с такими угрозами так близко к своим границам или берегам и уже имеют другие возможности, чтобы предотвратить такие угрозы, когда-либо материализующиеся в первую очередь.
Армия США приобрела две системы «Железный купол» в качестве временной возможности для защиты от крылатых ракет, пока она работала над разработкой собственного решения для противодействия таким угрозам. В конечном итоге армия едва использовала эти ракеты, несмотря на то, что они у нее были в течение многих лет, возможно, подчеркивая их бесполезность для нужд Америки.
Система типа «Железный купол» может оказаться подходящей для защиты баз США за рубежом, особенно на Ближнем Востоке, от угроз, создаваемых ракетами и беспилотниками ополченцев, для защиты от которых США в настоящее время используют свои системы C-RAM. Но опять же, ее полезность крайне ограничена для национальной обороны.
Израильская внеатмосферная система противоракетной обороны Arrow 3 является гораздо лучшим прецедентом для национального противоракетного щита США. Финансируемая Соединенными Штатами и совместно разработанная Агентством по противоракетной обороне и Организацией по противоракетной обороне Израиля, Arrow 3 может перехватывать баллистические ракеты, включая межконтинентальные баллистические ракеты, над атмосферой Земли. Arrow 3 дебютировала в боевых действиях в ноябре 2023 года, сбив ракету, выпущенную из Йемена. В рамках крупнейшей в истории продажи оружия Израилем Германия приобретает Arrow 3 для модернизации своей противоракетной обороны в свете вторжения России на Украину.
У США уже есть THAAD и средства для разработки чего-то похожего или даже более совершенного, чем Arrow 3. Агентство по противоракетной обороне уже работает с Израилем над совместной разработкой Arrow 4, которая будет иметь возможности внутриатмосферного и внеатмосферного перехвата.
Такая система, дополненная THAAD и системами средней дальности, могла бы внести большой вклад в реализацию заявленной Трампом цели создания всеобъемлющего противоракетного щита над американской территорией. Уже завершено много исследований и разработок.
Но, если предположить, что вторая администрация Трампа не будет серьезно рассматривать возможность повышения ставки путем размещения перехватчиков в космосе — предложенный Трампом «Железный купол» противоракетной обороны, безусловно, не является надуманным».
Планы построить систему противоракетной обороны типа «Железного купола» существуют и в НАТО.
Шаан Шейх (Центр стратегических и международных исследований) в статье в War On The Roсks «Три концепции противовоздушной и противоракетной обороны НАТО» (12.08.2024) пишет:
«В течение двух лет Россия наносила постоянные воздушные и ракетные удары по Украине, используя тысячи баллистических, крылатых и гиперзвуковых ракет, неуправляемых ракет и бомб, а также ударных дронов одностороннего действия. Поэтому неудивительно, что на недавнем 75-летии НАТО союзники уделили пристальное внимание своим возможностям противовоздушной и противоракетной обороны.
Государства-члены НАТО добились определенного прогресса в устранении недостатков собственной противовоздушной обороны. Союзники, например, теперь осознают свои низкие возможности в области маловысотных датчиков и ракет-перехватчиков и инвестируют в свою оборонно-промышленную базу и в готовые технологии. Альянс также расширил сферу своей деятельности с поражения самолетов и крылатых ракет противника до защиты от более широкого спектра угроз, включая баллистические ракеты и небольшие беспилотники.
Однако трещины и недостатки остаются. Известные политики , ученые и военные офицеры продолжают критиковать более широкую структуру, в которой союзники исследуют, разрабатывают, приобретают и развертывают средства противовоздушной и противоракетной обороны в основном на специальной основе, ориентированной на страну. Государства могут координировать выполнение этих функций по своему усмотрению и часто учитывают преимущества общих или совместимых платформ, прежде чем переходить к их покупке. Тем не менее, критики говорят – более справедливо, чем нет – что нынешний федеративный подход отдает приоритет внутренней политике и экономическим интересам над союзническим сотрудничеством и оперативной совместимостью. Они утверждают, что союзники по НАТО должны делать больше для интеграции своей системы ПВО в более сильную коллективную архитектуру.
Из этой критики и последовавших за ней дебатов вытекают три концепции противовоздушной и противоракетной обороны НАТО.
Кто-то стремится к более широкому участию НАТО в разработке и планах развертывания противовоздушной обороны союзников. Это требует наибольшей политической и финансовой поддержки, но предлагает значительные военные выгоды.
Другая цель заключается в том, чтобы Европа расширила закупки общих систем ПВО, чтобы быстро повысить обороноспособность, добиться экономии за счет масштаба и улучшить оперативную совместимость союзников.
Третье видение предсказывает, что федеративный подход к противовоздушной обороне сохранится на долгие годы, но предполагает, что НАТО может делать больше на периферии, чтобы стимулировать координацию противовоздушной и противоракетной обороны.
Эти видения различны, но не исключают друг друга, каждое из них имеет свои сильные и слабые стороны. НАТО и национальные политические лидеры должны рассмотреть эти пути для улучшения возможностей противовоздушной обороны союзников и сокращения затрат. В то же время им следует также поощрять более тесное сотрудничество союзников в области противовоздушной обороны в ближайшем будущем, публикуя свои цели, изучая извлеченные уроки и уточняя приоритеты».
Установление стандартов и планов НАТО
«Чтобы следить за этими дебатами, нужно сначала осознать, что «интеграция» — любимое слово защитников ПВО. Их миссия требует, чтобы операторы, датчики, перехватчики и средства управления и контроля, разбросанные по разным географическим регионам, тесно координировали свои действия для достижения эффективности. Когда радар обнаруживает посторонний объект, противовоздушная оборона должна передать данные слежения в узел управления и контроля, где персонал формирует и распространяет общую воздушную картину. Такая связь помогает всем военнослужащим ПВО лучше оценивать поступающие угрозы и их потенциальные цели. ПВО также должны координировать свои действия по наиболее эффективному использованию защитных средств противовоздушной обороны или ограниченных и дорогостоящих ракет-перехватчиков для смягчения приближающихся угроз. Большая интеграция и функциональная совместимость — как для обмена данными, так и для тактических процедур — упрощают эксплуатационные требования и облегчают сотрудничество в области обучения, технического обслуживания и логистики.
Стремление к большей интеграции противовоздушной и противоракетной обороны привело к предложениям о том, что НАТО будет играть более активную роль в разработке и планах развертывания противовоздушной обороны союзников. В рамках этой концепции НАТО может продвигать технические стандарты для программного обеспечения ПВО, аналогичные согласованным стандартам для боеприпасов калибра 5,56×45 мм .
Теоретически непатентованное программное обеспечение, обеспечивающее межплатформенную связь, могло бы позволить любому датчику работать с любым перехватчиком — например, французские радары SAMP/T могли бы управлять боем американских ракет «Пэтриот». НАТО могла бы аналогичным образом обмениваться стандартами тактики, методов и процедур для обеспечения бесперебойного взаимодействия между самими силами воздушной обороны. НАТО может также расширить развертывание ПВО в странах Балтии или на восточном фронте на постоянной или ротационной основе. Некоторые из этих предложений усиливают текущую миссию НАТО по интегрированной противовоздушной и противоракетной обороне , тогда как другие выходят за ее рамки.
Отчет RUSI за 2021 год, озаглавленный «Будущее противовоздушной и противоракетной обороны НАТО», представляет собой наиболее четкую схему этого видения. В нем утверждается, что противовоздушная оборона НАТО должна «пройти процесс рационализации и интеграции, в результате чего будет создан потенциал всего Североатлантического союза, способный противостоять спектру угроз потенциальных противников».
Недавний отчет НАТО намекает на подобную реформу, утверждая, что НАТО должна интегрировать свою оборону в «новую архитектуру», которая «пригодна для целей быстро меняющейся среды, с которой сталкивается НАТО». Ни в одном из докладов точно не указано, кто несет ответственность за разработку этой новой архитектуры ПВО. Однако в докладе RUSI неоднократно указывается на централизованную программу НАТО по противоракетной обороне как на модель для подражания.
Из трех концепций противовоздушной и противоракетной обороны подход под руководством НАТО является наиболее обширным. Широкое соблюдение технических стандартов будет способствовать сотрудничеству и оперативной совместимости в области противовоздушной обороны. Совместное развертывание может укрепить оборону там, где она больше всего необходима. Однако реализация этой концепции потребует серьезных изменений в подходе союзников по НАТО к противовоздушной и противоракетной обороне.
Потенциальные недостатки очевидны.
Во-первых, архитектура, разработанная НАТО, может оказаться политически непопулярной. Покупка ПВО и ПРО для защиты отечественных граждан в целом приемлема. Покупка и развертывание оборонительных сооружений для лучшей защиты более широкого европейского континента, вероятно, в меньшей степени, о чем свидетельствует растущее нежелание предоставлять военную помощь Украине. Национализм по-прежнему имеет значение. Есть причина, по которой первым заявленным приоритетом противоракетной обороны США всегда является защита своей территории (даже если на практике это не финансируется).
Во-вторых, сложно установить стандарты НАТО в области противовоздушной и противоракетной обороны. Неясно, сколько времени займет такой процесс за столом переговоров, и потребует ли желаемый уровень оперативной совместимости разработки средств противовоздушной обороны или датчиков с нуля. Как сказал один из чиновников НАТО в 2023 году : «Иметь стандарт – это одно, а соответствовать стандарту – это совсем другое». Существует также вопрос перехода операторов от несовместимых устаревших средств защиты к новым платформам и процедурам.
В-третьих, совместные инициативы НАТО обычно требуют крупных вкладов США. Когда сторонники архитектуры, разработанной НАТО, утверждают, что система обороны от баллистических ракет НАТО является моделью для подражания, они иногда упускают из виду, что Соединенные Штаты в период с 2011 по 2023 год потратили около 2,3 миллиарда долларов на внедрение европейского поэтапного адаптивного подхода. Эта инициатива составляет основу обороны НАТО от баллистических ракет.
Европейский поэтапный адаптивный подход, впервые анонсированный в 2009 году, включает в себя американский радар AN/TPY-2 в Турции, четыре корабля Aegis, действующие в Средиземноморье и находящиеся в порту приписки в Испании, узел управления и контроля в Германии, а также базы Aegis Ashore в Румынии и Польше.
Это важное начинание одной страны. Программа поддерживает интересы безопасности США в Европе, но в то время, когда популярное американское политическое движение (MAGA) критикует расходы США от имени своих союзников, дальнейшее продвижение в этом направлении политически нестабильно.
В целом, архитектура, разработанная НАТО, предлагает значительные преимущества для противовоздушной и противоракетной обороны союзников. Тем не менее, сторонники НАТО могут недооценивать политические трудности, связанные с перераспределением ресурсов государствами-членами с национальной на континентальную оборону или с переформатированием линий оборонного производства в соответствии со стандартами НАТО. Система обороны от баллистических ракет НАТО, обычно используемая в качестве модели совместной обороны, представляет собой программу, большую часть счетов за которую оплачивают американские налогоплательщики. Подобный подход к финансированию здесь вряд ли сработает».
Увеличение европейских закупок
«Европейские лидеры выдвинули альтернативные предложения, направленные на увеличение размера и силы европейской противовоздушной и противоракетной обороны. Их основная цель: покупайте больше, покупайте то же самое. Существует множество вариантов этого видения, различающихся политическими амбициями, сроками, функциональной совместимостью платформ и значимостью Европы. Все они предназначены для поддержки требований НАТО по противовоздушной и противоракетной обороне, а не для замены роли НАТО. Двумя наиболее часто обсуждаемыми позициями являются возглавляемая Германией инициатива «Европейский небесный щит» и пока неназванная французская перспектива противовоздушной обороны, ориентированной на ЕС.
Запущенная в 2022 году инициатива «Европейский небесный щит» предлагает европейским правительствам новый инструмент для покупки готовых средств противовоздушной и противоракетной обороны в то время, когда их нынешние запасы малы и слабы. Это также позволяет экономить средства за счет эффекта масштаба за счет приобретения транснациональными компаниями общих средств защиты, а именно немецкого IRIS-T, американского Patriot и израильского Arrow-3.
В рамках Европейской инициативы «Небесный щит», как объясняет правительство Швейцарии, «каждая участвующая страна может определить, где и в какой степени она участвует». Таким образом, эта система открыта для всех, но не требуется ни от кого. Это способствовало значительным инвестициям, включая совместный план Германии, Нидерландов, Румынии и Испании по покупке до 1000 ракет Patriot.
Президент Франции Эммануэль Макрон предлагает альтернативное видение европейских закупок. Он утверждает, что Европе не следует полагаться на неевропейские продукты, такие как Patriot или Arrow - 3, потому что они «менее управляемы» и «подпадают под действие графиков, приоритетов, а иногда даже разрешений третьих стран».
Скорее, Франция призывает Европу разработать и закупить собственную оборону для поддержки европейской оборонно-промышленной базы. Это вписывается в более широкие политические планы Европы по восстановлению своего промышленного потенциала и « стратегической автономии » в своей внешней политике.
Будь то инициатива «Европейский небесный щит», возглавляемая Германией, французская альтернатива или что-то еще, увеличение европейских закупок может поддержать цели НАТО по противовоздушной и противоракетной обороне. Однако в этих программах национальные политические и экономические интересы могут продолжать отдаваться приоритету над союзническим сотрудничеством и оперативной совместимостью. Это продемонстрировано в плане приобретения Германии. Берлин предпочел Arrow-3 терминалу обороны высокогорного района , несмотря на то, что последний уже интегрирован с их системой обороны Patriot и более широкой архитектурой противовоздушной и противоракетной обороны НАТО. Ходят слухи , что это решение было принято для укрепления политических связей с Израилем. Германия также предпочла IRIS-T Национальной усовершенствованной зенитно-ракетной системе, выбрав платформу, произведенную небольшой отечественной компанией, а не платформу с аналогичными возможностями, но с большей совместимостью с 13 национальными операторами.
Локализованный подход Франции может обеспечить большую оперативную совместимость, принести пользу более широкому кругу европейских оборонных отраслей и лучше поддержать европейское сотрудничество в долгосрочной перспективе. Однако главная проблема заключается в том, что это замедлит европейские инвестиции в противовоздушную и противоракетную оборону до тех пор, пока союзники не смогут договориться о рамках совместных разработок и закупок.
Другие европейские совместные проекты, такие как франко-германская боевая авиационная система будущего, столкнулись с задержками из-за споров по поводу разделения труда и обмена технологиями. Если предположить, что переговоры и планирование пройдут успешно, Европе придется значительно расширить свои производственные мощности, чтобы удовлетворить региональные потребности в противовоздушной обороне исключительно за счет средств защиты местного производства. Даже если предположить, что это возможно, еще не гарантировано, что совместными усилиями Европы будут созданы средства противовоздушной и противоракетной обороны, охватывающие широкий спектр современных воздушных угроз.
Поддержание федеративного статус-кво
Третье видение сохраняет статус-кво. Противовоздушная и противоракетная оборона НАТО в настоящее время действует в рамках федеративного подхода под руководством государств, при котором союзники исследуют, разрабатывают, приобретают и развертывают средства противовоздушной и противоракетной обороны по своему выбору. Они могут сотрудничать в этих усилиях, но национальные лидеры остаются суверенными лицами, принимающими решения по всем соответствующим вопросам.
В докладе MITRE удачно описывается видение государства, в котором говорится: «Хотя некоторые прошлые подходы пытались решить проблему интегрированной противовоздушной и противоракетной обороны путем устранения разнообразия и создания единой системы, которая охватывала бы все требования всех стран, более эффективная система заключается в том, чтобы принять существующее многообразие и стремиться к федерации и интеграции различных национальных систем». В отчете MITRE утверждается, что федеративный подход может быть эффективным до тех пор, пока союзники по НАТО могут обмениваться данными для создания общей воздушной картины, координировать свои действия по реагированию на поступающие угрозы и выполнять компьютерное моделирование, чтобы получить информацию о ландшафте угроз и выявить бреши в противовоздушной обороне.
Федеративный подход политически прост и стабилен. В отличие от структуры, разработанной НАТО, она менее уязвима для растущего политического популизма в США и Европе.
Соединенные Штаты не субсидируют европейскую противовоздушную оборону, как это происходит в настоящее время с противоракетной обороной.
Союзникам не нужно реструктурировать свои производственные линии ПВО, чтобы они соответствовали общим техническим стандартам, или покупать общие средства защиты для удовлетворения своих уникальных требований безопасности.
Федеративный подход признает доминирование внутренней политики над оптимизированными планами оборонного производства, хрупкость программ совместного развития и различную готовность противостоять России .
Кроме того, можно заставить работать специальную координацию даже в стрессовых условиях и с широким спектром систем».
«Рассмотрим мешанину альянсов и систем, задействованных в сдерживании недавнего нападения Ирана на Израиль, в ходе которого США, Великобритания, Израиль, Франция, Иордания и другие партнеры совместно разгромили иранские баллистические ракеты, крылатые ракеты и беспилотники. Или способность Украины объединить системы НАТО и советской эпохи в адекватную противовоздушную оборону по необходимости. Обучение и проверки могут компенсировать некоторые технические барьеры и позволить союзникам находить и устранять пробелы в совместных операциях. Конечно, этот подход неоптимален по сравнению с союзниками, использующими интегрированную или общую оборону. Но это может сработать».
Недостаток федеративного подхода очевиден: сотрудничество затруднено. В отличие от архитектуры, разработанной НАТО, или европейских инициатив по закупкам, не существует согласованной основы для разработки или приобретения общих систем ПВО.
Члены НАТО могут также отказаться от потенциальной экономии средств за счет заранее запланированных оптовых закупок, пока производственные линии работают. Оборонные планы НАТО и оперативная совместимость союзников отходят на второй план по отношению к национальной политике и экономическим приоритетам, что приводит к принятию неверных решений. Например, приобретение Турцией российских С-400 было контрпродуктивным для целей НАТО».
«Дебаты по этим видениям, возможно, не будут разрешены в течение некоторого времени. Тем не менее, пока НАТО рассматривает свои варианты, ее возможности для модернизации противовоздушной и противоракетной обороны ограничены во времени. Воздушная и ракетная угроза России очевидна, и союзники по НАТО в настоящее время обладают политической решимостью и оборонными бюджетами для значительного улучшения своей обороны.
Следующие рекомендации представляют собой способы, с помощью которых НАТО может облегчить координацию между своими членами сегодня и тем самым поддержать более надежную оборонную архитектуру в ближайшем будущем».
Публикуйте цели и ориентиры
«Общие цели НАТО в области противовоздушной обороны должны быть опубликованы, ясны и понятны, а показатели оценки их прогресса также должны быть открыты для общественности. Просочившиеся сообщения о том, что НАТО имеет только 5 процентов необходимых средств противовоздушной обороны, быстро распространяются и вызывают удивление, но, как правило, они бесполезны без информации о том, как были разработаны эти требования. Сценарий конфликта и рассматриваемый план кампании остаются неизвестными, равно как и относится ли цифра в 5 процентов к количеству ракет-перехватчиков, пусковых установок или чего-то еще.
В перетягивании каната между раскрытием возможностей сдерживания России и их сокрытием для победы в будущей войне НАТО чрезмерно привержена последнему.
Неспособность установить конкретные ориентиры также затрудняет поддержание коллективной стратегии или привлечение союзников к ответственности».
Изучать и применять уроки современной войны
«В этом пространстве есть чему поучиться. Проект противоракетной обороны Центра стратегических и международных исследований опубликовал соответствующие выводы из российско-украинской войны и других современных конфликтов, а также различные другие аналитические центры . Однако есть еще десятки уроков, которые заслуживают углубленного изучения либо непосредственно со стороны НАТО, либо через спонсорство исследований и конференций. Исследователи должны быть конкретными в своих политических рекомендациях и, где это возможно, поощрять небольшие инвестиции и эксперименты , которые затем могут привести к более крупным инвестициям и изменению политики.
Украинская акустическая сенсорная система Sky Fortress представляет собой хорошую модель для обучения НАТО. Сеть наземных надземных датчиков, насчитывающая почти 10 000 человек, является примером недорогого и оперативного подхода Киева и привлекла широкое внимание средств массовой информации. Некоторые члены НАТО сейчас рассматривают возможность развертывания столь же обширной группы датчиков, расположенных на возвышении, которые могут обнаруживать воздушные угрозы и направлять более сложные датчики в нужном направлении. Они могут быть акустическими или электрооптическими/инфракрасными — тип датчиков открыт, если они небольшие, дешевые, распределенные и эффективны против российских воздушных угроз».
Уточнить приоритеты
«НАТО должна четко сформулировать свои приоритеты. В их отчетах, как правило, перечисляются текущие и возникающие воздушные угрозы и возможные меры по их смягчению в произвольном порядке важности. Учитывая дублирующие друг друга требования союзников по противодействию российским беспилотникам и крылатым ракетам, НАТО следует усилить акцент на совместной разработке и приобретении систем противодействия беспилотным авиационным системам и средств защиты от крылатых ракет.
НАТО может продолжать поощрять совместные научные исследования по противодействию гиперзвуку , но ей следует отказаться от усилий по закупкам, несмотря на очевидный европейский интерес. Хотя американские политики могут решить в ближайшем будущем закупить противогиперзвуковую оборону, чтобы смягчить китайские угрозы, европейцам с мелкими карманами не имеет смысла присоединяться к этим планам».
«Эти рекомендации могут улучшить координацию противовоздушной и противоракетной обороны НАТО. Теоретически они просты, но политические препятствия, вероятно, задержат реализацию на несколько недель или лет. Тем не менее, председатель Военного комитета НАТО и Комитета по комплексной политике противовоздушной и противоракетной обороны должны, тем не менее, возглавить эти усилия. В долгосрочной перспективе национальные политические лидеры и министры обороны НАТО должны бороться с напряженностью и компромиссами в отношении своего видения противовоздушной и противоракетной обороны.
Политики могут принять решение поддержать более активное участие НАТО в разработке и планах развертывания противовоздушной обороны союзников, что потребует значительных реформ, но предлагает наиболее обширные военные выгоды. Они могли бы поддержать европейские инициативы по закупкам, которые позволят Европе удовлетворить ключевые требования НАТО по противовоздушной обороне, а также, возможно, улучшить региональную оборонную промышленную базу. Политики могут сохранить федеративный статус-кво из-за его простоты, но стремиться к более тесному сотрудничеству на периферии. Они также могут придерживаться смешанного видения — поддерживать, например, технические стандарты НАТО и видение Франции по расширению европейского производства и закупок средств противовоздушной обороны. НАТО и национальные политические лидеры должны рассмотреть эти видения и соответствующие компромиссы и, насколько это возможно, коллективно продвигаться в пользу единого пути союзнической противовоздушной и противоракетной обороны».
