Тихий гудермесский вечер нарушался рокотом стрельбы и хлопками взрывпакетов - в Университете Спецназа наша учебная группа оттягивалась назад, по маршруту движения, отстреливаясь от инструкторов. Командир принял решение принять вправо, и наши тройки, отплёвываясь холостыми патронами, маневрировали, прикрывая друг друга. Пахло порохом. Раздался хлопок, наш товарищ остался лежать на месте, пытаясь оказать себе самопомощь. Однако, будучи в сознании, и сказав: «Ранен!», он забыл крикнуть: «Мины!».
Один боец из нашей тройки, который был ближе всех к «раненому», кинулся помогать бедолаге. Прозвучал ещё один хлопок, и у нас вместо одного появилось два «трёхсотых». Первого раненого мы смогли эвакуировать с помощью стропы, в «жёлтую зону». Жёлтая зона это место, где по нам пока ещё не стреляют, там раненого можно осмотреть, найти в нём дырки, из которых течёт кровь, и закрыть их, заклеив также сосущие раны. По условиям учений, нам необходимо было как можно быстрее вытянуть второго раненого, осмотреть и замотать его, после чего предстояло с ранеными совершить подъём вверх по склону.
Поскольку мы «рубились» с инструкторской группой, перестреливаясь холостыми боеприпасами, каждый боец был нужен, чтобы создавать плотность огня, давая возможность маневрировать. Тащить по склону вверх «трёхсотого» в броне, с боекомплектом, было утомительно, и нас очень выручали эвакуационные стропы, из которых мы сделали что–то вроде обвязки. По условиям задачи, раненый теперь находился без сознания и не мог помогать нам, отталкиваясь от земли здоровой ногой. (Инструктор, который был прикреплён к нашей группе, давал нам указания и назначал раненых). Второй раз в жизни я пожалел, что у нас нет такого устройства, которое позволяет тащить раненого волоком, находясь самому в положении «лёжа».
Первый раз я пожалел об отсутствии такого устройства на боевых действиях, когда мы вытаскивали из «красной зоны» раненого, который находился в сознании, и наложил себе жгут на повреждённую ногу. Мы не находились под плотным огнём, но выходить за угол разваленного кирпичного здания и проверять, будут по нам стрелять или нет, - желающих не было. С собой была верёвка–«восьмёрка»: в подразделении было двое промышленных альпинистов, которые таскали с собой бухту на всякий случай. С третьего–четвёртого раза верёвка с узлом «восьмёркой» и карабином долетела до раненого бойца, рассадив ему губу. Карабин, к сожалению, был с муфтой, и муфта была в положении «закрыто». Раненый не смог открутить муфту, поэтому он просто намотал карабин на руку, и мы потянули. Раненый закричал. Тащить любого человека, а тем более раненого, по битой каменной крошке и россыпи бликующих на солнце осколков оконного стекла, то ещё занятие.
Когда человек теряет кровь, он теряет и моторику пальцев, и силы, поэтому раза два или три бедолага выпускал из рук конец с карабином, и приходилось повторять броски верёвки ещё несколько раз.
Когда до угла здания, за которым мы сгрудились, оставалось метра три, раненый вдруг перевернулся на живот, встал на корточки и, путаясь в верёвке, очень оперативно пополз к нам.
В Университете Спецназа мы плотно работали с волокушами–роллами: компактное устройство в скрученном виде могло спокойно быть пришвартовано к борту медицинского ранца.
С раненым устанавливалась коммуникация:
-Ранен, работаю!
- Мотай, брат! Двигаться можешь?
После этого, следовало подавить противника огнём. Когда малая группа, в которой появился раненый, принимала решение на эвакуацию, раненого утаскивали в «жёлтую зону», где быстро осматривали, контролировали наложенный жгут или турникет, после чего готовили к эвакуации. Если в команде оказывались волокуши–роллы, тащить было одно удовольствие. Рулон из мягкого пластика отсоединялся от ранца, разворачивался, и раненого швартовали к этим лёгким и прочным носилкам. Дальше «трёхсотого» можно было волочить за собой, когда для контроля секторов нужны были руки, занятые оружием. Оторвавшись от противника, мы подцепляли роллы к карабинам своих строп, и таким образом равномерно распределяли нагрузку. В реке мы брались за стропы носилок и поднимали раненого на уровень своих плечей, а на склонах, делали из размотанных эвакуационных строп длинный шлейф, чтобы коллективно затаскивать раненого, прикреплённого к роллам, на склон, или наоборот спускать со склона.
После возвращения из РУСа, мы с моим коллегой часто ездили на передовую, давать курс по такмеду и принимать участие в эвакуации людей, в условно «зелёной зоне», особенно после «прилётов».
- Очень не хватает чего–нибудь эдакого! – сетовал Дэн, когда мы, кряхтя, затаскивали носилки с раненым на третий этаж.
- Не хватает! – шипел я, маневрируя на лестнице, путаясь в своих ногах и в ногах раненого.
Носилки–рулоны прекрасно себя проявляли в «красной» и «жёлтой» зонах, но они были не у каждого подразделения, да и стоили дорого. Для личного состава нам хотелось придумать безотказное дешёвое изделие, облегчающее эвакуацию пострадавших.
Судьба в лице моего товарища свела нас с одним очень грамотным инженером, из фирмы «Кэмпинг 2000», который согласился выслушать нас и принять посильное участие в решении задачи.
- Представьте себе, что вам надо срочно, ползком, тащить человека, который лежит без сознания. Человек при этом весит сто килограмм, на нём надеты средства индивидуальной бронезащиты, весом девять килограмм, а также боекомплект и всякие ништяки, которые тоже весят немало.
- Хм! – сказал инженер по имени Владимир. – А нельзя ли более подробно рассказать, как вообще происходит эвакуация.
И мы поехали на полигон, взяв двух товарищей (потяжелее), в качестве статистов. На полигоне мы разыгрывали одну и ту же ситуацию:
Тройка делает «накат» влево или вправо, и одного из бойцов ранят в ногу (чтобы не мог двигаться сам). Товарищи, накидывая по мишеням, вытаскивают «трёхсотого» стропой за укрытие, либо более простыми способами, по принципу «бери за что попало и тащи», после чего производят осмотр, накладывают турникет, если надо клеят окклюзию. Дальше наступает самый уязвимый момент - эвакуация.
- Да, - сказал Владимир, запуская руку под шлем, и вытирая пот. – Никогда не думал, что эвакуация такое сложное дело. Мне всегда казалось, что вытащить человека с поля боя не очень сложно. А тут такое. На себе можно конечно, пару раз вытащить, если здоровья хватает, но это, - и он смахнул со лба катившийся градом пот, - так себе удовольствие.
После занятия на полигоне мы несколько раз собирались у Владимира в офисе, и занимались мозговым штурмом. Решили спроектировать эвакуационную систему, которая будет позволять волочить раненого так, чтобы спасатель мог это делать в одиночку, не вставая с земли. Мы сразу поняли, что это будет волокуша, на манер тех, которые мы используем в лыжном туризме. В офисе была огромная глянцевая доска, на который маркером мы чертили нужный нам профиль.
- А давайте упростим процедуру! – предложил Владимир и достал из ящика стола огромный кусок скульптурного пластилина. Мы принялись лепить наши сани в масштабе 1:35, и укладывать туда солдатиков этого же масштаба.
- Им делами заниматься надо, а они в солдатиков играют! – хмыкали невольные свидетели наших занятий.
Через неделю, технологи на производстве получили задание и сделали методом экструзии наш первый испытательный образец. Само «корыто» мы спроектировали так, чтобы можно было погрузить туда самого корпулентного бойца в обвесе, с СИБЗ и БК. В предсерийном корыте, методом проб и ошибок, мы насверлили технологических отверстий и интегрировали в изделие стропу, толщиной пять сантиметров. Теперь волокушу можно было и волочить, и тащить как обыкновенные носилки.
Первое испытание мы проводили в близлежащем парке. Пели птицы, а люди, гуляющие по парку, с удивлением смотрели на группу из трёх человек, которые летом, средь бела дня катали в пластиковом корыте крепенького бородатого дяденьку. Тут же, не отходя от волокуши, инженер завязал на «постромках» простейший узел, ничего не изменяя в конструкции, и «корыто» теперь можно было таскать за плечами на манер рюкзака.
- О, как! – сказал я, примеряя на себя корыто с лямками.
- А то! – ответил Владимир, - и не такие задачи решали с помощью теории решения изобретательских задач.
Опытный образец мы повезли на полигон, где самый крупный из наших коллег, в броне с плитами и БК, должен был сначала «получить ранение», быть вытащенным стропой в «жёлтую зону» и осмотренным. После осмотра и контроля турникета, по условиям задачи, человек, который весил меньше всех, должен был в одиночку, без посторонней помощи поместить «раненого» в «корыто» и транспортировать раненого ползком, сначала по земле, потом по траве, а потом и по асфальту. На пути эвакуации на полосе препятствий нам попалась деревянная аппарель и участок трубы, поэтому идея созрела моментально: волокуши протащили через трубу, потом так же в одиночку закатили на аппарель, после чего спустили вниз. Финалом часовых испытаний была погрузка волокуши с раненым в бронеавтомобиль, который мы в реальной жизни неоднократно использовали для эвакуации.
Предсерийный образец взяли на соревнования спецназа наши коллеги. Судьям на поле нечего было возразить, так как волокуша была разрешённым предметом (эвакуационный медицинский инвентарь). Скорость эвакуации в разы убыстрилась, а самое главное: транспортировать раненого в «корыте» мог один человек, и пешком и бегом и ползком, не затрачивая почти никаких усилий. Корыто за счёт качественного пластика скользило с раненым по любой поверхности. Группа заняла первое место.
- Корыто верните! – позвонил Бурят участникам соревнований, примерно через неделю. – Нам его до ума довести надо!
- Поздно! – ответил командир, мы его на фронт отдали, сапёрам. Те в нём БК таскают, и для эвакуации используют. Спрашивают ещё. Штук пятьдесят надо.
- Кстати! – спросил командир. – Вы как свои сани назвали?
- Мы как свои сани назвали? – продублировал я вопрос Владимиру.
- Мы назвали их «Друг»! – подумав немного, ответил Владимир.
Вторая итерация волокуш была разделена на две категории:
Сани – Волокуши – Транспортные (для перетаскивания по траншеям тяжестей)
и
Сани – Волокуши – Эвакуационные. В эвакуационную модель Владимир добавил откидывающийся фрагмент из прочного, но гибкого пластика. Теперь раненый был полностью, с ног до головы закреплён на волокуше, и скольжение по любой поверхности требовало ещё меньше усилий.
Летом мы выставили наше изделие на «Армии России», где волокушей заинтересовались многие представители боевых подразделений. В Питере, в Военно–Медицинской Академии провели всесторонние испытания, и рекомендовали изделие к использованию на передовой, для эвакуации раненых.
А не так давно мы получили патент на данное изделие.
С передовой часто приходят отзывы и лайфхаки, по использованию нашего изобретения.
Никогда бы не подумали, что помимо транспортных нужд и медицинской эвакуации, в волокуше можно спать, особенно если в окопе сыро. Также многие используют наше изделие как импровизированный стол или стул, или и то, и другое.
Что тут скажешь: век живи, век учись!
двойной клик - редактировать галерею
