Дать шанс

Когда наша группа растянулась колонной по горной тропе, с той стороны, где находился головной дозор, послышались хлопки выстрелов. Группа попала в засаду, и в команды коммуникаций, вклинились доклады раненых «ранен, работаю!» Под огневым прикрытием раненых вытащили из зоны обстрела и затащили в «жёлтую зону», чтобы досмотреть на массивные кровотечения. В реальной жизни очень часто раненым закрывают только явно видимые раны и закидывают на технику для эвакуации, не проведя осмотр. И если в человеке есть «незакрытые дырки», может так получиться, что его кровь вытечет до того момента, когда он доедет до хирургической бригады, - этот пункт мы хорошо усвоили ещё вчера на теоретических занятиях. После наложения турникета наши медкоманды развернули носилки, шесть человек встегнули карабины своих эвакуационных строп в лямки носилок, остальные встали в боевой порядок, и мы пошли маршем до реки Белки, которая медленно несла свои воды среди гор. Солнце перестало палить. Мы прохлюпали по вязкому илу, потом погрузились в воду и понесли пострадавших по реке, в направлении против течения. Там, где мы шагали, река окрашивалась в красный цвет, смывая кровь с нашей формы. При появлении над головой дрона, подавалась команда «дрон», и мы прятались в воде у прибрежных кустов. Пройдя по реке примерно километр, мы вышли на берег и начали движение по «зелёнке», в направлении стены. Одного из раненых забрали быстроходные багги, остальных пришлось тащить до точки эвакуации. У кирпичной стены раненых уложили на землю, досмотрели на дополнительные ранения, проверили дыхание и пульс, утеплили термоодеялом и вкололи противорвотное, - эвакуация планировалась на багги по горным тропам.

Когда раненых забрали, задание для нашего курса поменялось. От стены, каждой тройке предстояло нести по очереди своего третьего товарища различными способами. Мы несли друг друга долго, и закончили марш на 300-метровом стрелковом рубеже. После короткого отдыха началось самое интересное,- каждый должен был проползти 220 метров, выполняя задания инструктора. Это были самые долгие 220 метров в моей жизни. Зарядил дождик, инструктора давали команду на движение, например: «ранен в левую ногу, ползти на спине!»; «ранен в обе ноги, ползём на животе!» О мелкие камешки одежда протиралась до дырок. На середине полосы шипела дымовая граната, и ничего не было видно. После 100 тяжёлых метров, поступила команда наложить турникет на ногу. Курсанты обязаны были доложить «ранен, работаю», наложить турникет на ногу, как можно выше, зафиксировать его, и снова ползти 120м в разных положениях. Было тяжело, но все успешно доползли до финишной прямой, откуда мы не спеша пошли в лагерь, ведь в 18:00 должен был быть ужин. Вечером, когда на эвакуационных стропах, под навесом мы развесили сушиться свою мокрую форму, там же под навесом собрались и слушатели курсов, поужинавшие и переодевшиеся, чтобы потренироваться накладывать турникет за 18 секунд.

На следующий день с утра была теория, потом мы вышли на пространство перед классами и учились тампонировать истекающий кровью манекен. Вечером мы собрались в стрелковой галерее, где работая парами под огнём осуществляли поочерёдно эвакуацию своей пары. Чтобы приблизить условия к боевым, каждому раненому наносили искусственную кровь и поверх одежды и под одежду. В жёлтой зоне при быстром досмотре узловых соединений, или в зелёной зоне, боец спасатель должен был найти и заклеить все дырки на раненом, борясь за каждую каплю крови. Ближе к ночи мы собрались у класса и начался интенсив: разбившись на малые группы мы начали движение в направлении реки. Произошёл подрыв, и в подразделении появились первые раненые. Один смог оказать себе самопомощь, второй был без сознания. когда пострадавших выдернули из «красной зоны», по одному медику выдвинулось к раненому, чтобы наложить турникет и подготовить раненых к эвакуации. И вновь, к матерчатым носилкам мы встегнули карабины наших строп, встали в ядре группы и начали путь к месту эвакуации. Как и в прошлый раз раздались хлопки гранат и звуки выстрелов, - головной дозор обнаружил противника. Моя малая группа рассыпалась, потому что я ринулся тампонировать раненого в пах товарища, и совершил фатальную ошибку, нарушив регламент безопасности: сперва надо было связаться с раненым, ведь по сценарию он подорвался на мине. Ко мне подбежал боец из ближней тройки, и мы за две руки вытянули раненого на гору, затащили его за кусты, где начали тампонаду. Я схватил оружие раненого, помог затащить товарища за кусты и оставил автомат около медика, который тампонировал рану. Мы воссоединились с нашей тройкой и удерживали фланг, после чего оттянулись назад, через лес. Потом мы заняли свои сектора на точке эвакуации и ждали транспорт. Наконец, прибыли быстроходные "Чаборзы" и забрали раненых. Мы выстроились в три шеренги и инструктор Дмитрий разобрал наши ошибки. Ошиблись и раненые в сознании, которые не предупредили своих коллег о том, что подорвались на минах, и ретивые медики, которые рванулись на помощь без коммуникации. Малые группы распались, и наступил хаос в управлении.

Улыбнувшись, Дмитрий спросил: «Как вы думаете, какое у данного сценария напрашивается название?»

Послышались реплики, из которых самая приличная была «броуновское движение». Однако ответ на вопрос о названии сценария был «Каджаки»(реальный случай, когда большое количество военнослужащих подорвалось на минах).

Тем временем стемнело. Мы пришли к нашему классу, пополнили запасы воды в гидраторах и вышли на ночную практику. В стрелковой галерее сначала отрабатывали оказание самопомощи под огнём с прикрытием в двойках. Потом работали тройками. После взрыва гранаты один из тройки был ранен и полз за укрытие под прикрытием своих товарищей. К следующему этапу ситуация усложнилась: работали в полной темноте, раненый находился в неизвестном его товарищам месте. После взятия под контроль сектора, необходимо было отыскать раненого и как можно быстрее эвакуировать его за укрытие, а потом и из жёлтой зоны в зелёную. Работа спорилась. После упражнений в галерее последовал короткий перерыв, и мы выдвинулись на поиск условного противника. У реки завязался бой, противник был подавлен огнём и отступил, но нам требовалась переправа через реку. Пока одни бойцы держали свои сектора, остальные навязывали на себя нашу постоянную спутницу, - эвакуационную стропу, в конфигурации «обвязка». Все курсанты выстроились у натянутого каната и потроечно осуществили переправу. Первая тройка ступив на берег уходила в полной тишине налево от переправы, вторая тройка, - вправо. Никакого света мы не зажигали, и переправа проходила на ощупь. Светил рогатый месяц, и оглушительно пели цикады. Мы опять контролировали свои сектора, пока не завязался бой. Появились раненые, им оказывалась помощь. Потом наша тройка встала в дозор и мы, попеременно прикрывая друг друга, выдвинулись к берегу и взяли под контроль путь для эвакуации. С наслаждением и облегчением услышал я мягкое рычание боевого багги с противоположного берега. Раненых бережно перенесли, и сами переправились вброд.

На этом отрабатывание сценария прекратилось, и мы начали практику по борьбе с гипотермией. И инструктора, и курсанты разделись до пояса и погрузились в холодные воды горной реки. Слышался плеск и весёлые шутки: после утомительного рейда замерзать в реке никто не собирался. После окончания процедур, надо было выйти из воды, поделать упражнения для согревания и закутаться в термоодеяло по принципу «космическая бабушка». В палаточный лагерь мы вернулись глубоко ночью. Некоторые курсанты пошли смотреть полосу препятствий, чтобы быть готовыми к сдаче экзамена. Поскольку мы мокли в реке и долго и интенсивно тропили,- сил осталось ровно на то, чтобы развесить свою форму на сушиться, раздеться и провалиться в сон без сновидений. На стрелковой галерее были растянуты эвакстропы, на которых также развесили сушиться одежду, предварительно выжав её и отбив от пыли. Ночью не было дождя и форма высохла, однако с утра забор выглядел живописно,- куча формы, заляпанная кровью.

В Российский Университет Спецназа на курс "Боец-спасатель", в этот раз приехала самая большая по численности группа мужчин. Среди нас были и бойцы спецподразделений, и спасатели и врачи, и журналисты, - все те, кто пришёл приобретать полезные навыки в сфере тактической медицины.

В 08:30 был подъём, и после плотного завтрака в столовой университета, мы выдвинулись в аудиторию. Инструктора очень подробно и очень качественно разбирали с нами алгоритмы оказания помощи в бою. По окончании теории мы вышли на полянку перед классами и учились останаливать массивные кровотечения. Манекен получил травматическую ампутацию и множественные осколочные ранения. Из пробоин на его правой ноге фотаном била кровь (инструктор подсоединил лейку с искусственной кровью к шлангам, которые торчали из манекена, и создавал нужное давление). Курсант подбегал к манекену, осуществлял правой рукой пальцевое прижатие, а левой рукой доставал средства для тампонады. Указательный палец с бинтом ложился в рану, его сменял указательный палец другой руки, и это чередование прекращалось только когда кровоток останавливался. Иногда инструктор бросал в нашем направлении гранату, - нужно было броситься на землю, оповестив своих товарищей криком «граната!» Потом нам сообщали, какие повреждения мы получили,- и все накладывали турникет на повреждённую конечность. По окончании, инструктор проверял правильность натяжения турникета. Надо сказать, что с турникетами мы ходили, ели, спали, - ведь в любой момент могла разорваться граната, и нужно было, уйдя с линии огня, и дав доклад: «ранен, самопомощь!» наложить турникет на руку или на ногу. Вечером и ночью мы вступали в бой, находили своих раненых, и до рассвета, под дождём вытаскивали их до точки эвакуации. Приходилось по- настоящему вставлять в нос назофарингеальную трубку и давать раненому внутривенный доступ(катетер). Чтобы трубка капельницы под воздействием препятствий не вырвалась из катетера мы делали «змейку», которую фиксировали армированным прорезиненным бинтом. Тем, кого дотаскивали до точки эвакуации, необходимые процедуры проводили прямо в "Чаборзе".

Мы несли раненого на носилках, используя эвакуационные стропы. После преодоления горной речки вброд, мы попали в трясину, и я в чавкании этой неприветливой голубой глины потерял оба своих ботинка. Когда мы прошли вязкое место, несущие с носилками присели, охранение взяло свои сектора на контроль, а я отстегнул карабин своей стропы от носилок, и вернулся по своим следам,- искать кроссовки. Напялив забитые глиной кроссовки на себя, я встегнулся в стропу, и мы продолжили движение. После подъёма через непроходимые заросли в горку, крутого спуска и переправы пострадавшего через горную речку, мы снова попали в болото. Выход из болота ознаменовался крутым подъёмам по частоколу растений, интервал между которыми составлял меньше 30 сантиметров. Идти по двум сторонам от носилок не представлялось возможности, и мы, сцепив наши стропы в две длинные ленты, впряглись в них и потянули носилки за собой. Дело немного сдвинулось с мёртвой точки. Носилки с раненым хорошо скользили по вязкой земле. Снова полил дождь и мне в рот стали стекать горькие капли: на моём лице была запёкшаяся маска из пыли, голубой глины и крови, и теперь всё это размокало и просачивалось в рот. Я с удовольствием глотал горько-солёную влагу,- крайний раз я кушал в восемь утра, и с тех пор прошло пятнадцать часов, а в гидраторах уже не оставалось воды. Утешало то, что кровь была искусственная, и нанес мне её инструктор, в стрелковой галерее ещё утром, на экзамене по эвакуации раненого под огнём противника.

После экзамена был физтест, полоса препятствий, кросс на 5 км по горам в полном обвесе и с оружием, и выход на поиски разведгруппы противника. У коттеджного посёлка и подорвался на мине Олег Тихий,- ему оторвало ступню, пальцы на руке, и здорово посекло осколками. После болота начался крутой подъём в гору, мы положили Тихого на землю, жёстко пришвартовали его стропою к носилкам. В лесу оглушительно пахло мятой и пороховой гарью. Олег Тихий был без сознания, правая его рука беспомощно свисала с носилок, и у нас не было возможности положить его клешню обратно. Левая его рука, на которой после подрыва не хватало трёх пальцев надёжно была зафиксирована. Когда на нашем пути опять возник подъём, мы опустили на землю носилки, состегнули эвакстропы в длинную ленту, и используя силу рук, затащили носилки с раненым наверх. Для этого нужно было подняться по крутому и скользкому склону, жёстко зафиксировать стропы, чтобы наверх смогли подняться товарищи.

Гремела горная гроза, горизонт над дальними гребнями озарялся алыми сполохами. На гребне мы опять остановились, проверить состояние раненого и ввести ему противорвотное через внутривенный доступ. Сверху нам предстояло спустить Олега вниз, а потом опять тащить по болоту. Все давным-давно промокли насквозь и подбадривали друг друга, и раненого Олежека фразами, типа: «ни хрена ты, Олегыч не лёгкий».

Олег молчал. Во-первых, он был без сознания, во-вторых он был прекрасно сработанным манекеном для занятий по тактической медицине. Эвакстропа тёрла мне плечо на протяжении последних полутора часов, но сменить несущих было не кем: - двое свободных человек следовали в нашем охранении, замыкая группу. После подъёма по скользкой горке наверх, мы вышли на гребень склона. С высоты открывался вид на ночной Гудермес. Со стороны Университета доносились звуки стрельбы,- там круглосуточно шли тренировки. Когда мы ступили на обочину дороги, и положили носилки на тёплый, мокрый асфальт, тут же около нас остановилось три или четыре машины,- местные предлагали помощь, но по сценарию мы должны были сами дотащить раненых, сохраняя боевой порядок, и максимально поддерживая жизнь пострадавшего. Когда я увидел спереди нас, в 20 метрах от нашей группы фары "Чаборза" и услышал его приветливое урчание, меня охватила эйфория: мы дошли до точки эвакуации и сохранили двоим пострадавшим жизнь. В свете фар, наш инструктор Дмитрий, поздравил нас с успешным окончанием курса и запустил в воздух сигнальную ракету.

Группа прокричала дружное «Ура!» и зааплодировала. Оставались сущие пустяки: занести Олега в аудиторию, снять с себя снаряжение и разрядить университетское оружие, вернуться в палаточный лагерь и найти среди мокрой одежды, хотя бы сухие штаны,- в понедельник утром почти всем, прошедшим курс "боец-спасатель", предстояло лететь по домам.