3-5 декабря на экономическом факультете МГУ состоялась традиционная Международная научная конференция «Россия в 2025 г.: социум, хозяйство, культура».
Это текст моего выступления на этой конференции.
Краткое содержание.
На опыте засухи 2025 г. в Ростовской обл. автор показывает, что наибольшей устойчивостью обладают агропредприятия среднего размера. Фермеры погибают первыми. В статье показаны формы и методы кооперации фермеров для выживания и достижения наилучших хозяйственных и финансовых результатов.
Abstract.
Based on the experience of the 2025 drought in the Rostov region, the author shows that medium-sized farms are the most resilient in extreme situations. Small farmers tend to be the first to perish. The article explores the forms and methods of farmers' cooperation to survive and achieve better production and financial results.
Нам всем выпало жить в эпоху глобальной турбулентности: природной, политической, экономической.
В этой статье обсуждается вопрос о том, какой размер сельхозпредприятия наиболее устойчив в экстремальной ситуации, на примере невиданной засухи в Ростовской обл. Семья автора владеет одним из хозяйств Сальского района Ростовской обл.
Засуха
В этом году (20025) аграрии Ростовской обл. столкнулись с небывалой засухой. Старики нашей станицы такой не припомнят; была значительная засуха в 2007 г., но она не идёт в сравнение с нынешней. Разные хозяйства пострадали в разной степени (кое-где пролились дожди), но в целом по области недобор около половины урожая. В области полностью погибло 60 тыс. га посевов, а пострадало ок. 1 млн. В области был объявлен режим ЧС федерального масштаба.
Отмечу для читателей далёких от сельского хозяйства.
Успех в полеводстве стоит на трёх слонах: хорошие сорта, высокая агротехника, достигаемая передовыми орудиями, достаточное и правильное внесение агрохимии. Во всём перечисленном сельский хозяин властен: плодородие можно улучшить удобрениями, вредителей обороть СЗР (средствами защиты растений), можно и нужно проводить обработку согласно прописям агрономической науки. Единственное, с чем невозможно бороться – это засуха. Если влаги нет – её ниоткуда не добудешь. Это самая главная трудность нашей природно-климатической зоны. Именно на борьбу с засухами и был направлен когда-то «Сталинский план преобразования природы», принятый, кстати сказать, в 1946 г. после большой засухи. Он предусматривал работы по высадке лесополос, работы по снегозадержанию. Это было подлинно всенародное дело, в котором участвовали в том числе пионеры и школьники. Сейчас пытаются возобновить эту работу, но без прежнего размаха. В последние года аграриям Юга России везло: осадков выпадало порядочно, даже говорили об изменении климата в сторону увлажнения. Но… в этом году пришла засуха. Это настоящая экстремальная ситуация.
Маленький гибнет первым
Для начала посмотрим, какие хозяйства в столь экстремальных условиях страдают (а то и гибнут) первыми. Ответ на поверхности: мелкие фермерские хозяйства, имеющие до тысячи гектаров земли, а то и вовсе 100–200 га. У них нет запаса прочности, финансовой подушки безопасности. В нашей области за предыдущий – урожайный! – год около 400 фермеров остановили производство из-за убытков. А за минувшие пять лет в России закрылось 35 тысяч крестьянско-фермерских хозяйств. В этом крайне неудачном, можно сказать – бедственном, году ожидается огромное количество банкротств фермеров. Руководство области обещает мораторий на банкротства, т.е. некоторое время не будут забирать у них имущество, это, на мой взгляд, правильно, но существа дела не меняет: запаса прочности у фермерских хозяйств нет. Экстремальная ситуация не создаёт, а только лишь обнажает и подчёркивает такое положение.
По давнему обычаю любое неказистое положение приписывается у нас чиновникам (это уже давно псевдоним диавола) и, понятно, западным санкциям. На самом деле, мелкие хозяйства гибнут всюду.
Когда едешь по Италии, видишь романтические руины кирпичных домов, иногда живописно увитые плющом: это покинутое людьми фермерское жильё. Обычно происходит так: землю бывшие хозяева продают крупному хозяину, а сами… сами покидают родные места и пытаются заниматься чем-то другим.
Да, увы, мелкие – не выживают. Нигде. Укрупнение хозяйств вызвано не политическими решениями или злым умыслом, а современными сельхозтехнологиями. Оптимальный размер хозяйства также зависит от отрасли: производство зерна, овощей, молока, мяса, птицы. Как и от климатической зоны.
У нас фермеры, обрабатывающие 500, 1000 гектаров, не говоря о совсем мелких хозяйствах, часто испытывают почти непреодолимые трудности. От оформления бумаг (это уже отдельный вид искусства) до закупки по приемлемой цене средств производства – техники, агрохимии, топлива, ведь продавцы не дают им тех скидок, которые получают большие покупатели. Речь также о солярке, удобрениях, средствах защиты растений, запчастях и прочем.
Мелким хозяйствам труднее с выгодой вести продажу зерна надёжным зернотрейдерам. Ведь солидный зернотрейдер нацелен покупать разом много и платить за килограмм в большой партии больше, чем в малой. Партия в 200 тонн обычно продаётся по 14 руб. за кг, 600 тонн – по 15, а 2–3 тысячи тонн – уже по 16 руб. за кг. Горожанин может презрительно хмыкнуть: эко дело – рубль! Но рубль, помноженный на тонны, порою и отделяет выгоду от невыгоды.
Фермерским хозяйствам непросто обновлять технику, а от неё зависит качество обработки земли, в итоге и урожай.
Константин Бабкин, руководитель и совладелец «Ростсельмаша», часто выступает в СМИ и обоснованно бьёт тревогу: падает спрос на сельхозтехнику, её обновление резко замедлилось. И в первую очередь это относится к фермерам. Ведь сложную и дорогую технику может себе позволить только крепкое хозяйство. К сожалению, цена трактора или комбайна, выраженная в количестве зерна, потребного для его покупки, становится всё менее благоприятной для земледельца. Несколько лет назад я предлагала государственно зафиксировать это соотношение, коллеги соглашались, а вот отзвука наверху, в правительственных структурах, нет. И цена на пшеницу стоит на месте, а на технику – продолжает расти.
При этом стоит учитывать, что фермерам почти всегда недостаёт денег, чтобы выполнить все агротехнические мероприятия согласно прописям передовой агрономической науки. Севооборот нарушается, т.к. на малой площади его нелегко организовать.
Важно отметить ещё вот что. Погодные катаклизмы тоже сильнее и в первую очередь бьют по малым хозяйствам. Ведь дождь или град часто выпадает буквально на протяжении пяти, а то и трёх километров, а рядом может светить солнце (то же и с заморозками). Если хозяйство большое – оно, как правило, не всё попадает под непогоду: что-нибудь да скомпенсирует потери, а если хозяйство маленькое – оно может целиком оказаться в неблагоприятной зоне.
Фермеры часто банкротятся. У нас работают водителями два бывших фермера. До сих пор ползарплаты каждого переводим по исполнительным листам из-за их банкротства в качестве фермеров. Уже подсчитано, что в 2026 году, когда в России пройдёт очередная сельхозперепись, количество фермеров в стране по сравнению с предыдущей сократится примерно на 30 процентов. Почти на треть!
Все эти обстоятельства, коренящиеся (повторюсь ещё раз) не в чьём-то злом умысле, а в современных технологиях, говорят об одном – о необходимости объединения мелких фермерских хозяйств, создания более крупных предприятий, которые будут более успешно противостоять экономическим и природным катаклизмам.
Как объединиться?
Логически рассуждая, хорошо бы фермерам объединять хозяйства и пользоваться эффектом масштаба. Однако логика, похоже, занимает в нашей жизни незначительное место. Неслучайно, несколько недавних нобелевских премий по экономике присуждены за исследования иррационального момента в экономическом поведении. Человек не только в быту, но и везде по большей части руководствуется не логикой и не соображениями выгоды, а чувствами и верованиями.
Так и с объединением земли. Об этом, по мнению владельцев, обычно и речи быть не может! Хотя технико-экономически это было бы очень даже полезно. Их, фермеров, ментальность такова: земля наша, никому не отдадим! К слиянию с кем-то они психологически не готовы, тут царит недоверие всех ко всем. Попытки (а они периодически предпринимаются) объединения на тех или иных условиях земли и сельхозтехники неизменно кончались мордобоем, а то и поджогом техники, в том числе у родственников. Недавно Владимир Мединский в лекции о столыпинской реформе напомнил максиму эпохи наших кооперативов конца 1980 х: «Где кооператив – там перестрелка». Да, к сожалению, «свободный труд свободно собравшихся людей» – нередко лишь иллюзия. В нашей местности до перестрелок не доходило, а до драк – сколько угодно. И вот теперь лишь прилетевший вместе с засухой легендарный жареный петух, больно клюнув местных земледельцев в известные мякоти, побудил подумать – только подумать! – о кое-каких совместных действиях. В одну из июльских суббот собрались казаки под обширным навесом у одного из хозяев и долго судили-рядили, что бы такое удумать, чтобы всем миром одолеть засуху. Это значит – допекло в прямом и переносном смысле.
Какие же реальные формы объединения возможны?
Прежде чем отвечать на вопрос, ещё одно замечание. Самое простое для фермеров и беспроигрышное – сдача земли в аренду якорному арендатору – тому, у кого финансы, техника и всё остальное. Тогда риска фактически нет, он у арендатора.
Но этот путь для фермеров психологически неприемлем. Просто «зашквар»: сам, мол, не справился, не сумел. Вот и продолжает фермер ковырять свою землицу, извлекая из неё столько же денег (а то и меньше), сколько получил бы, сдав её в аренду. Это, кстати, лишний раз доказывает силу иррационального.
А теперь о рациональном. На мой взгляд, следует возродить формы объединения, которые изобретены давно, но теперь почти забыты. Это
Торгово-закупочная кооперация
Она помогала бы фермерам и крестьянам приобрести по выгодным ценам факторы производства и, возможно, сдать произведённый товар – тоже с выгодой. Также нужны кассы взаимного кредита – от посева до сбора урожая. Думаю, эти две формы объединения могли бы быть, в свою очередь, объединены. Механизмы для этого имеются.
Когда-то Владимир Ленин в статье «О кооперации» выделил первостепенное значение кооперации крестьянских хозяйств, чему, как он справедливо писал, надо учиться: это не врождённое умение. Государство, как он указывал, должно поощрять кооперацию – морально и материально.
Советское государство, как известно, в 1930-е годы пошло по пути не кооперации, а коллективизации, и на то были веские причины, которые здесь невозможно обсудить в подробностях. Отмечу только, что страна реально стояла перед угрозой голода в городах, поскольку единоличники, как это было и до революции, почти не производили зерно на продажу, а всё потребляли сами. Товарный хлеб, как тогда выражались, т.е. предназначенный на продажу, в том числе за границу, до революции производили крупные помещичьи и кулацкие хозяйства. После революции их экспроприировали, разделили, и… товарного хлеба не стало. Так или иначе объединение крестьян стало вопросом жизни и смерти, их и объединили – брутально, зато быстрыми темпами.
Кто должен сегодня объединять фермеров? Очевидно, инициатива снизу – утопия. Более реалистичным видится мне объединение вокруг более-менее крупного и сильного хозяйства. Например, наше хозяйство может обрабатывать в два раза больше земли, чем у нас есть. Можно создать что-то вроде МТС (как в советские времена) и обрабатывать не только свою, но и соседскую землю. Пока не совсем понятна формально-юридическая сторона: если просто оказывать услуги обработки, мы будем лишены освобождения от налога на прибыль, т.к. появляется уже как бы и не совсем сельхозпредприятие. Сейчас мы прорабатываем правовую сторону дела. Мне кажется, может возникнуть нечто похожее на ТОЗы (товарищества по обработке земли), которые действовали в начале 20-х годов прошлого века. Жаль, специалисты из того же Минсельхоза находятся в стороне от такого рода проблем, хотя их участие могло бы стать полезным для всех и упорядочить труд на земле. А пока ясно: подтвердить жизнеспособность такой формы объединения может только практика.
Но как же всё это может выглядеть? Поскольку объединяться сами фермеры не спешат, им лучше считать себя равноправными клиентами некой большой компании: юридически возможен договор о совместной деятельности. Объединяется земля для обработки (оставаясь при этом в частной собственности каждого!), а продукция делится в соответствии с вкладом каждого участника. В итоге «малые» получают доступ к более качественной технике и, следовательно, более высокому урожаю, а общий уровень агротехники растёт.
Видится весьма жизнеспособной та форма объединения, которая сложилась в США, где действуют крупные компании, являясь посредниками между фермерами и сетями супермаркетов. И выходит, что фермеры в таком случае не что иное, как наёмные работники на аутсорсинге у компаний-посредников. Те дают фермерам задания, семена, предоставляют агрономическое сопровождение, а затем забирают произведённое по заранее обусловленной цене. При этом – заметьте! – сохраняется некий декорум, «самость» и независимость фермера, что очень для них важно.
Слово «посредник» имеет у нас дурную репутацию: это вроде как прилипала на теле подлинного труженика. Помню, покойный Владимир Жириновский славился непримиримыми высказываниями о посредниках в сельском хозяйстве и призывал их исключить. На самом деле хорошо работающий посредник – полезная фигура, интегрирующая мириады мелких производителей.
Логистические хабы
В 2015-м на всю страну громко объявили о создании государственных логистических хабов, аккумулирующих сельхозпродукцию, но потом идея заглохла. Почему бы не вернуться к ней на частной основе? Это ведь тоже вид объединения мелких хозяйств. Договариваться с сетями супермаркетов фермер не может: он для них мал и ничтожен. А куда сдавать продукцию? Логистический хаб решил бы проблему. Сейчас наша компания начала движение в этом направлении. И, возможно, бывший заброшенный склад, отремонтированный и переоборудованный нами, станет одним из центров кристаллизации в объединении местных крестьянских и фермерских хозяйств? Посмотрим. Структура вот-вот станет действовать. Кстати, засуха и сопутствующие проблемы убыстрили всю работу по диверсификации хозяйства. Разумеется, мелким фермерам подобного никак не потянуть.
Перспективны ли вообще фермеры?
Вера в фермеров и мелкие хозяйства по-прежнему жива, и фермером, принято считать, Россия спасётся. Не дай бог скептически высказаться об этом. Так сложилось в 1980–1990-е, когда поносили «Агрогулаг» – колхозы и совхозы. Спасением считалось всё маленькое. Хотя вообще-то размер хозяйствующего субъекта – дело творческое. Стоило в те годы заикнуться, что маленькое предприятие – не всегда хорошо, непременно находился кто-нибудь, кто воскликнет: «Гигантоманией мы уже переболели!». И не моги против этого спорить.
Гигантомания, конечно, плоха, как всякая мания. Однако между гигантским комплексом и мини-предприятием – дистанция огромного размера. Кстати, в нашей Сальской степи сохранились руины построенной в эпоху Продовольственной программы СССР суперфермы на 10 тысяч голов крупного рогатого скота (КРС). Такие гигантские предприятия, изначально превышая имевшиеся у их устроителей технические и управленческие возможности и умения, не раз возникали при советской власти. На мой взгляд, они подпитывались в том числе и обломовской идеей раз и навсегда закрыть некий надоевший вопрос (особенно продовольственный) и произвести разом всё, что нужно. Как бы там ни было, тогда что-то не заладилось, и многие из 10 тысяч голов просто сдохли. Площадку закрыли, местный люд прозвал её «скотомогильником». Что сказать? Во всём нужно находить золотую середину.
Главное – не придавать хозяйственным и техническим вопросам идеологического накала. У нас это любили не только при СССР. Николай Бердяев в своей работе «О философской истине и интеллигентской правде» писал о ментальности русской интеллигенции: «Она умудрялась даже самым практическим общественным интересам придавать философский характер, конкретное и частное она превращала в отвлечённое и общее, вопросы аграрный или рабочий представлялись ей вопросами мирового спасения, а социологические учения окрашивались для неё почти что в богословский цвет». Да, философствовать гораздо легче и приятнее, чем на практике учесть и проработать все детали.
Какой же размер сельхозпредприятий наилучший?
Мне кажется – средний. Мелкие – очень неустойчивы, что ещё раз показала засуха этого года. Средние – гораздо более устойчивы в сложных условиях: способны использовать передовые агротехнические приёмы, соблюдают правильные севообороты, вносят предписанное агрономической наукой количество удобрений. Обладают и таким важным свойством – поддерживать жизнь на селе: ремонтируют дороги, помогают Дому культуры, местной школе. Всё это, кстати, прилично налаженное при советской власти, потом было заброшено, а теперь только возрождается. Фермеры же в жизни сельского поселения практически не участвуют: самим бы продержаться.
Есть в нашей местности и весьма большие хозяйства – агрохолдинги – от 100 тысяч гектаров и выше. Это, как правило, несколько отстоящих друг от друга (иногда на большом расстоянии) хозяйств. Их бизнес защищает сама его величина. Они могут перекидывать деньги с одного проекта на другой, могут подчас поддерживать даже такие замыслы, которые окупятся «не в этой жизни». Это положительная сторона агрохолдингов. Есть и отрицательные. Скажем, работники надеются, что, как ни трудись, пропасть не дадут. К тому же управление тут нередко забюрократизировано, и вот уже правильный отчёт важнее, чем результат. Что сказывается на эффективности.
Главный же минус агрохолдингов: они не привязаны к сельскому поселению. Они в них, пожалуй, даже не заинтересованы. Есть поселение или нет – всё равно. Холдинг может пригнать технику, завезти трудящихся вахтовым методом. Люди, живущие на селе, для агрохолдингов просто элемент пейзажа вроде фазанов, зайцев или ёжиков – живут и живут. В итоге школы, дороги, коммуналка могут деградировать.
Мне представляется, что в экстремальных условиях наибольшей устойчивостью обладает среднее агропредприятие. Оно способно использовать передовые агротехнологии и, что важно, интегрировано в жизнь местного поселения и участвует в его жизни, поддерживает коммуналку, культурную жизнь и т.п. И главное – выступает работодателем по отношению к местному населению.
Для создания более устойчивых сельхозпредприятий полезно провести объединение (кооперацию) фермеров. Формы объединения:
- торгово-закупочный кооператив;
- товарищество по обработке земли;
- логистический хаб, аккумулирующий продукцию местных аграриев.
Важно при этом сохранение частной собственности на принадлежащий фермеру участок земли.
Правильная система – это та, которая лучше позволяет сохранить и развить корень народа – село и его жителей. А ещё та, которая наиболее устойчива к стрессу и лучше выживает в экстремальных обстоятельствах. Каковы эти обстоятельства – мы знаем по знаменитым всадникам Апокалипсиса: война, голод, эпидемии. События последнего времени показывают, что всё это может произойти. Колхозы и совхозы, как ни ругали их перестроечные авторы (и часто по делу ругали), всё-таки во время Великой Отечественной войны выполнили свою главную функцию – исправно снабжали фронт едой и не допустили голода в тылу. Мелкие единоличники с этой задачей скорее всего бы не справились. Как не справились во время Первой мировой войны трудолюбивые, прогрессивные и технически оснащённые немецкие бауеры: Германия сдалась на фоне военных побед по причине прямой угрозы голода. Изучая историю Первой мировой войны, я долго не могла понять: что же их вынудило капитулировать? Потом поняла: вот это самое и вынудило.
Вполне вероятно, что СССР тоже не выстоял бы в Великой Отечественной войне, если бы сохранились мелкие единоличники, ориентированные на собственный прокорм. Так, в 1941-1944 г.г. было заготовлено свыше 70 млн. тонн зерна, в то время, когда огромные площади были оккупированы врагом. А в Первую мировую, когда на Российской земле оккупантов не было, смогли заготовить только 23 млн.
Сегодня нам требуется взгляд трезвый и суровый, без восторженной сентиментальности, ориентированный на чисто прагматические критерии, среди которых первейший – устойчивость в экстремальных ситуациях. Именно потому вопрос о новой кооперации встаёт снова во весь рост.
