«Крестьянские ведомости» продолжают публикацию основных выступлений на недавних парламентских слушаниях аграрного комитета Госдумы на тему «Правовые и социальные аспекты устойчивого развития сельских территорий». В них участвовали руководители фракций Госдумы, аграрных комитетов ГД и СФ, около 700 представителей регионов, АПК.
Мне рассказывали родители, что в 50-е годы, была такая шутка: как слон может получить грыжу? Ответ: если вздумает поднимать сельское хозяйство. Сегодня этот самый слон мог бы заработать мозоль на языке, если б вздумал конкурировать с политиками, экспертами и прочими (само)пиарщиками, рассуждающими о сельском хозяйстве. Кто только не говорит о мерах воздействия, содействия, подъёма, укрепления! И, знаете, порой говорят даже резонно, но всё в целом оставляет ощущение какой-то легковесности и ненадёжности.
Мне, как низовому сельхозпроизводителю, как-то неохота браться за большие многолетние проекты, боязно. Кто его знает: что там у них, в верхах, на уме… Нынче сельское хозяйство вроде как в тренде, а что завтра – Бог весть. Кстати, один фермер у нас на районе недавно спросит: «В тренде – это когда трендят много?» Словом, про сельское хозяйство сегодня «трендят». Отчего же чувство неуверенности? Мне думается, оттого, что нет у нас плана, перспективы нет. Притом ни в чём. А план нужен. И не год, и на пятилетку, и на двадцать лет, и на пятьдесят. Вот в Китае есть план, есть перспективная цель, названная «Китайской мечтой». У нас же всё как-то «случается». А вот внятного плана развития – нет. Напомню, ежели кто забыл, план – это цель, выраженная количественно, сроки, ресурсы, ответственные, увязка с другими планами. Это не дорожная карта, не благие пожелания, не народные хотелки – это другой жанр.
Поэтому, когда слышу какие-то предложения, касающиеся аграрного сектора, я не знаю, радоваться или печалиться, потому что неясен общий контекст. Попросту говоря, нет внятной картины того желательного положения, к которому важные политики хотели бы привести наше село. Судите сами.
Вот что думают важные политики, которые, по всем вероятиям, будут выдвигаться в президенты о важнейшей отрасли народного хозяйства – о сельском хозяйстве.
Г.А. Зюганов, руководитель КПРФ: «Каждому третьему-четвёртому не хватает стакана чистой воды и куска свежего хлеба. Мы бы могли на этом зарабатывать столько, что Газпром вместе с металлургами позавидовал бы. Мы можем кормить своих 150 миллионов отборными продуктами и 500 миллионов граждан на планете, причём потребность в продовольствии не будет сокращаться, а будет только нарастать. А у нас 40 миллионов гектаров брошены».
Ну, поставка воды из Байкала – это всё-таки не сельское хозяйство. А про хлеб – всё не так однозначно. В мире может быть увеличено производство зерновых, и существенно. Чего не хватает – это платежеспособного спроса. Нехватка продовольствия в бедных странах – это не абсолютная нехватка. Будь у них деньги – им бы привезли сколько угодно. Так что нам, с моей точки зрения, не надо ориентироваться на экспорт: не очень-то нас там ждут.
ЕЭС, например, свой рынок сельхозпродукции прикрывает для чужаков, и плевать им на все заветы фритрейдерства и свободной конкуренции всех со всеми. ВТО, говорите? И на это им тоже плевать. С нами они, во всяком случае, совершенно не мечтают конкурировать. Мы в этом году пытались поставить фуражное зерно в Польшу, и наш контрагент хотел его купить – но ему брутально не разрешили. Так что про 500 миллионов впору вспомнить старинное присловье: «съесть-то он съест, да кто ж ему даст». Ровно такая же история, когда мы попытались предложить (только предложить!) зерно в Италию.
Вообще, нам надо стремиться не к экспорту (любой продукции), а в первую голову к удовлетворению внутреннего спроса. Нам надо добиваться хозяйственной самодостаточности. Всё равно придётся что-то ввозить, а значит, и вывозить. Но цель должна быть – удовлетворение потребностей внутреннего рынка. Едим российское! – вот каким должен быть лозунг дня. А также одеваемся в российское, ездим на российском и т.д. Тем более, что применительно к еде тут и трудности никакой нет: народ абсолютно предпочитает наше. Стыд и срам, что жители Рязани, Тулы и Тамбова, самых яблочных русских мест, жуют иностранные яблоки.
Больше ста лет назад раскаявшийся революционер Лев Тихомиров писал в брошюре «Вопросы экономической политики» (1899 г.): «Вся наша экономическая политика должна исходить из помышления о потребностях внутреннего рынка. Цель экономической политики России – страны великой, имеющей внутри себя все необходимые и разнообразнейшие средства для существования, - сводится в целом к созданию могучего, самоудовлетворяющегося производства, добывающего все нужное для населения и обрабатывающего эти продукты во всем разнообразии и совершенстве, какие только допускаются культурой и техникой данной эпохи». Это мысль – на все времена. Не надо увлекаться экспортом продовольствия как стратегической целью. Экспорт зерна – это плохое решение. Вынужденное. И вынуждено оно недостаточным развитием животноводства, потому что главный потребитель зерна - скотина. Вот его бы и следовало развивать.
Либералы во главе с Ясиным и его ВШЭ радуются: зерно может стать чем-то на манер нефти-газа. То есть России на роду написано быть сырьевым придатком. Но сырьевой придаток никогда не может играть самостоятельной роли, а не то, что быть великой державой.
Что касается заброшенных гектаров, то тут тоже не всё ясно. У нас в Сальской степи ничего не заброшено, всё распахано. Землю скупают, цена постоянно растёт. Скупают более-менее крупные хозяйства те наделы, которые достались жителям села при разделе колхозов-совхозов. Но это на юге России.
Там, где условия хозяйствования труднее, где холоднее, где ниже урожаи – там, видимо, люди не видят прибыли в этой деятельности. Самое простое и экономически эффективное – выращивать зерно – там не прибыльно, иначе землю бы не бросали. Предполагаю, что заброшенные земли были когда-то скуплены какими-то бизнесменами у селян, которым они достались при раздербанивании колхозов, новые хозяева надеялись строить какие-нибудь коттеджи (это казалось лет пятнадцать назад неисчерпаемы золотым дном), да так и не построили. Если посмотреть в корень, то в основе большинства безобразий – приватизация и раздел колхозов-совхозов.
Можно ли вернуть брошенные земли в оборот? Мне кажется, за это никто не возьмётся: кто будет выкорчёвывать кустарник и мелколесье, чтобы получить – что? Весьма тощую землю? Советское государство заставляло распахивать любую землицу: даже плохонький урожай лучше никакого. Тогда была жива память о подлинном голоде, и старики-начальники его помнили. Сегодня все хотят прибыли – вернее, таковы правила игры. Если на данном участке получить её нельзя или трудно – его бросают. Да, средняя полоса хороша для животноводства, но это большие деньги. Начальное вложение в молочно-товарную ферму – сотни миллионов рублей. При этом доход будет невесть когда, а крутиться как белка в колесе надо начинать уже сейчас. Так что моралистические охи-вздохи насчёт брошенной землицы дела не поправят. Что поправит?
Прямое государственное участие и руководство отраслью. Наличие долговременной сельхозполитики. Такой, чтоб до каждого дошла. Вот наши польские друзья наладились производить неимоверное количество яблок: их и к нам привозят под маской белорусских. Так вот сделала это не невидимая рука рынка, а польское государство, которое в первом лице входило в отрасль, строя хранилища.
Тов. Зюганов прав, что государство должно участвовать в сельском хозяйстве напрямую, как это делается в развитых странах. «Советская страна вкладывала 15-20 процентов (расходной части бюджета). Белоруссия, чтобы иметь высокие результаты, вкладывает больше 10 процентов. Америка, жирная, богатая, вкладывает 24 процента. Европа, Совет Европы, вкладывает 33 процента. А мы 10 лет подряд вкладываем меньше 1,5 процента». Однако просто так дать денег – это значит: их потерять. Надо понять, какие формы государственного участия полезны именно нам. Кто и в каких формах будет этим процессом руководить? Опять-таки без государственного плана эта работа невозможна. Как будет выглядеть наше село через 10-20-30 лет? Ну такой, например, вопрос: мы на кого ставим – на мелких фермеров или большие предприятия? Ещё вопрос: у нас на селе будут жить только сельхозпроизводители или кто-то ещё? Мы считаем правильной миграцию в города, и не просто в города, а в города-миллионники? Это не праздная футурология – от ответа зависит, например, где строить заводы, куда вести дороги и многое прочее.
«На селе у нас никогда не было 20 процентов нищих», - печалится Зюганов. Тут тоже всё невнятно и неоднозначно. Кто такие – нищие? У нас в станице около 3 тыс. человек. В хозяйстве работает примерно 300 человек. Ну, плюс школа, магазин, автозаправка. И всё! А остальные? Наверное, они числятся нищими, но на вид не скажешь. Как-то они живут. Ну, кто-то выращивает кое-какой скот, но ведь не все. При этом на прополку овощей мы, помнится, привозили дагестанских женщин: наши селяне к такой работе склонности не оказывали. Наша статистика очень слабо отражает реальность, особенно всякие альтернативные формы занятости. А полезно было бы это знать… Без этого планировать невозможно.
«У нас Нечерноземье гибнет, коренная русская земля, молодежь разбегается. В Москву на работу едут от Пензы до Костромы — это абсолютно ненормально. Надо развивать все районные центры, все местные производства, в противном случае ничего не будет». С этим не могу не согласиться. Надо. Ещё как надо! Но надо понять, что опять-таки для преодоления этой беды нужен план. И план – государственный. И пора перестать ждать каких-то инвесторов. Это уж даже смешно: двадцать лет их ждём и призываем, а они всё не идут. Что-то вроде барышни, которой неохота работать, вот она и ждёт богатого жениха. Эдак и состариться можно!
Г-н Жириновский был, как всегда, напористо-экстравагантен. При этом сказал дельную вещь (впрочем, в ряду бездельных).
«У нас есть проект закона о бесплатной раздаче молока в школах. Надо принимать его, тогда это будет помощь сельскому хозяйству».
В США продуктовые талоны для малоимущих (их получает больше 40 млн. человек, правда, грозятся отменить) – это способ поддержать своих фермеров. У нас раздачу молока детям было бы очень полезно организовать, хотя и непросто. Я бы добавила сюда яблоко из местного сада. При этом не надо делать никаких тендеров, а поставщики просто пусть привозят продукты по очереди: сегодня я, завтра ты. Тендеры – это источник коррупции и пустой суеты, и так во всём мире. Объявить цены, и пусть, кто желает участвовать – запишется и поставляет по очереди.
«Образование. Давайте сделаем полностью бесплатное образование по сельскохозяйственным специальностям. Можно сделать исключение? Я об этом написал Брежневу ровно 50 лет назад, в марте 1967 года. Не решается. 50 лет я сам это курирую, и не решается. Поэтому надо сделать совершенно бесплатным образование и принимать только сельскую молодёжь. А то городская идёт и остаётся в городе».
Не зря говорят шутники: если вопрос хорошо поставить, он двадцать лет простоит. Что касается образования, то, мне кажется, оно и есть бесплатное, т.к. за плату предпочитают изучать дизайн и юриспруденцию. Но что учиться по сельхозспециальностям должны именно селяне – неоспоримо. Я бы платила им значимые стипендии – с обязательной отработкой в хозяйстве. Городские учатся, а потом идут в магазины кормов для собачек и кошечек – я с таким сталкивалась. Это не полезно никому. Некоторые хозяйства выращивают для себя специалистов, платя студентам из своего хозяйства стипендию, которую надо отработать. Это неплохо, но проблему кадров не решит. Нужны государственные стипендии и государственное же распределение. Кстати, по сообщению педагогического портала «Мел», в сельхозвузы попадают выпускники школ с самым низким ЕГЭ.
«Вот сельхозакадемию присоединили к главной академии. Что, улучшилось что-нибудь? Ничего, мне кажется, не улучшилось. Зачем трогать? Надо помогать сельскому хозяйству». Тут не могу судить. Но что нужны свои сорта, свои технологии – это неоспоримо. Нужна своя, приспособленная к нашему климату и всем привходящим обстоятельствам, агрономическая наука. Несколько лет назад работал у нас главным агрономом пожилой специалист, кандидат наук. Он рассказал, что в какой-то момент (при советской власти) вышло распоряжение шире привлекать к научной работе практиков, от земли – вот тогда он и стал кандидатом сельхознаук. Летом собираю данные, - рассказывал он, - а зимой обрабатываю. Это мне кажется верным.
Прошёлся г-н Жириновский и по перекупщикам.
«Перекупщики. Производитель получает только 30 процентов от продажной цены, 70 – забирают перекупщики. С какой стати? Я согласен, денег безразмерно невозможно, но какой принцип надо заложить? Не мешать. Не мешать производителю. Вот собрали урожай, давайте элеваторы, склады, амбары, и крестьянин сам сохранит урожай и продаст тогда, когда цены опять будут для него более приемлемы. А сейчас действительно урожай большой, а цены упали, и он в проигрыше еще может оказаться, а не в выигрыше».
Это вообще классика жанра – ругать перекупщиков. Я и сама их не люблю. Бывали случаи, когда они забирали у нас с поля лук за 1/10 той цены, которую я потом видела на московском рынке. Но как их исключить? Надо, чтобы сельхозпроизводителями руководил кто-то крупный и мощный: давал бы задания на сельхозсезон, с ним бы оговаривались цены и качество. Это могут быть пищевые концерны, как в США. Именно они могли бы на равных говорить с сетями супермаркетов. Сегодня сельский хозяин не может продать свой товар в сеть супермаркетов. И не потому, что те – «иностранцы», как говорит Владимир Вольфович, а потому что они, сети, большие, и аграрий для них – мелок. Года три назад Правительство обещало организовать какие-то логистические центры, что сильно обрадовало доверчивых селян. Но повсеместного распространения эта инициатива не получила: у нас в области я такого не знаю.
Так что вроде бы справедливые слова Жириновского: «Поэтому здесь перекупщиков надо убирать, должно быть от поля до магазина прямая линия. Но не у всех это получится. Не можем пробить, убрать. Все торговые сети – владельцы за границей сидят, все они иностранцы, и всё захватили, все крупные города и скоро к вам в сёла придут. Зачем это делать?» - это чистый пиар, популизм или что хотите, но не хозяйственное предложение. Где будет храниться продукция – на прямой линии? Всё это легче сказать, чем сделать. Но делать – надо. Время разговоров уже безвозвратно ушло в прошлое.
«Убирать перекупщиков, а торговые сети национализировать полностью. Ни одного иностранца не должно быть в торговой сети». И после этого кто-то смеет говорить, что у нас нет свободы слова?
А дальше – очень по-жириновски:
«Мы замучили русского крестьянина. Цари дают землю, хорошо. Временное правительство даёт землю, хорошо. Большевики обещают землю, а потом все забирают, в 30-х годах, всех в колхозы. Хорошо, колхозы и совхозы, потом разгоняют колхозы и совхозы, и опять индивидуальное. Вот 100 лет туда-сюда гоняем и крестьянина, и землю».
Если не придираться к мелочам, можно сказать: верно. Нужно внятное видение предмета и долгосрочная программа. Пусть то и другое будет не идеальное, но непременно долгоживущее. Самое неприятное и деморализующее для селян – это дерготня: нынче это, завтра – то.
И напоследок хорошая новость от самого главного кандидата в Президенты. На встрече с журналистами Президент сказал, что готовится понижение железнодорожных тарифов для перевозки зерна. Это нужное дело. А то на цемент есть льгота, а на зерно нет. Поэтому нам вести даже в Питер зерно не выгодно. А теперь, возможно, будет выгодно. На этой оптимистической ноте заканчиваю, хотя говорить о сельском хозяйстве можно неограниченно. Не случайно, наверное, светский разговор в старину в Англии называли «about the weather and the crop» - «о погоде и об урожае». Поэтому заканчиваю.
