Очень хорошо помню, как сидя в расположении нашего подразделения, я убористым почерком заносил в блокнот впечатления от боевой учёбы, наблюдая сквозь щели в задраенных тёмной материей окнах, за лучами уходящего солнца. Была огромная разница между тем, как представлял я себе повседневный быт боевого подразделения, будучи членом съёмочной группы, и потом, став полноценной боевой единицей.
На ум приходило классическое: "Видя бой со стороны, каждый мнит себя стратегом".
Мне очень повезло и вот почему: командир нашего подразделения знал, что я имею квалификацию EFR- медика и практического стрелка, поэтому первую часть своего пребывания в подразделении я не слезал с полигона и делился с коллегами нехитрой премудростью четырёх правил Купера, которые знает каждый практический стрелок.
Большинство мужчин, пришедших в подразделение добровольно, например, не понимали, зачем АК надо приводить к нормальному бою.
Среди возрастных дяденек почему-то ходили легенды про то, что АК "стреляет на километр", "пробивает рельсу", а также что "АК чистить не надо". И очень хорошо, что в последствиях такого вредного и наивного отношения к своему оружию, каждый убедился сам, но не в бою, а на полигоне.
Подготовка шла своим чередом, и писать что-либо про невысокий уровень подготовки у меня даже мысли не возникло. Взросление человека в стрелковом мастерстве это естественный процесс, такой же как взросление вообще. Сначала идёт период фотографирования с оружием и позирования, потом разочарование в том, что не даются такие простые действия как специальные операционные процедуры, потом инструктор объясняет как надо (ровная мушка, дыхание, плавный спуск), приходит понимание и уверенное попадание на 25 м, а потом на 50 м. Потом наступает головокружение от успехов. Потом мишень отодвигается на 100 м и наступает период разочарования, потом опять головокружение от успехов, но тут приходит задание работать со сменой стрелковых стоек: два выстрела стоя, два выстрела из позиции «с колена», перемещение в позицию «лёжа», отползание вбок, и выполнение двух выстрелов из позиции «лёжа». Потом происходит то же самое, но в обратном порядке, - и вот мишень на дистанции сто метров, в которую так хорошо стрелялось лёжа, становится недоступна. Хрустят несмазанные суставы, на следующий день болят мышцы, о существовании которых не подозревал, но работа продолжается. Если учебный центр находится в тылу, то сначала бойцы работают налегке, без брони и «колпаков», а когда приходит определённая стрелковая устойчивость, те же упражнения выполняются в средствах индивидуальной бронезащиты.
После того как каждый боец подразделения уверенно мог поразить на дистанции 100 метров картонную мишень, наступала пора групповой подготовки. Учились работать тройками, сохраняя аудиовизуальный контакт.
- Под огнём! – даёт команду старший тройки, и начинается то, что принято называть «боевая работа».
- Держу! – кричат два бойца, «наваливая» по картонным коробкам, с наклеенными на борта мишенями номер «три».
- Иду! – докладывает третий номер, перемещаясь за их спинами, вбок, и занимая позицию «лёжа».
И вроде всё происходит ровно и без «затыков», но командиру не нравится, что бойцы, сначала дают репорт «держу», а потом открывают огонь. Командир даёт распоряжение «стоп огонь!» и демонстрирует как надо. Даёт перебежку и репорт «иду!», становится на колено, вскидывается, вкладывается, имитирует выстрел, и только после этого докладывает «держу!»
Тройки опять повторяют накат, и так до перекуса сухпаем. После обеда опять зарядка магазинов, и работа троек до уверенного взаимодействия. Потом на том же полигоне тройки работают, уже взаимодействуя друг с другом и репетируя различные сценарии: контакт справа, слева, спереди.
Те бойцы, которые игнорировали защиту ушей, коленей и глаз, говоря что «всё это от лукавого», после двух недель интенсивной подготовки даже в столовую ходили в наушниках–активках, наколенниках и очках с баллистическими линзами. Стоило ли об этом писать тогда? Я записал эти впечатления в дневник, но нигде не публиковал.
Дело в том, что исходя из собственного опыта, у каждого бойца появляется своё видение при эшелонировании снаряжения, люди делятся опытом, перемещают свои подсумки по всему молле–интерфейсу на снаряжении. Перемещать запрещено только аптечный подсумок и подсумки со жгутами: они должны у всех бойцов располагаться единообразно, чтобы товарищ, оказывающий помощь, знал, откуда что доставать: оказывая помощь товарищу, мы используем его аптечку.
Медицинская подготовка производилась при непосредственном участии автора данной статьи: сначала на «холостую» индивидуально, потом в составе тройки, потом в составе группы, когда тройки прикрывают товарищей, которые оказывают помощь раненому в своей тройке. Работа на полигоне в составе полноценной группы, со стрельбой боевыми являлся своего рода экзаменом. Помимо стрельбы и тактики есть ещё обязательное физическое тестирование на каждом этапе подготовки, - оно позволяет убрать людей, которые не физически не вытянут нагрузки.
За всё время подготовки ни у кого из нас не было времени, чтобы просто сфотографироваться группой или индивидуально, так как ты всё время чем–то занят, не до фотосессий.
Те самые дядьки, (которые добродушно ворчали «знаем, знаем» или отмазывались «разберёмся», когда им делали замечание за нарушение техники безопасности), к концу обучения уже сами посмеивались над своим незнанием. Теперь подразделение напоминало стаю волков, которая действует как один организм, подчиняясь командам вожака. Но подразделение пока «сырое», до первого боестолкновения. Первый бой расставит всё на свои места, и если подразделение грамотное, может так случиться, что лидеры троек поменяются по своим компетенциям. Лидер, который залип, займёт своё место, а тот, кто проявил инициативу - займёт место лидера.
С коллегами из редакции, которые работали на передовой, я изредка общался и даже несколько раз договаривался с командиром, чтобы можно было безопасно интегрировать коллег, сначала на тренировку на полигоне, дабы обкатать работу в составе подразделения, а потом и на серьёзное мероприятие. Девяносто процентов работы подразделения на войне - рутинные алгоритмы, и мои коллеги это понимали хорошо.
С неподдельной радостью мы с коллегами читали воюющих блогеров, понимая, что именно за ними будущее военной журналистики.
Что до меня лично, то я погрузился в боевые будни, и писал только в оффлайне, и только «в стол», потому что опасался выдать важные сведения. В своей деятельности колумниста я руководствуюсь главным правилом: пишешь о чём–либо - вникни в суть. Пишу о тактической медицине, потому что участвовал в боевых действиях помощником медика, а потом прошёл курс в Университете Спецназа, и выезжал на фронт для подготовки личного состава. Перед тем, как описать в статье работу БПЛА я потрудился получить сертификат внешнего пилота и потренировался на полигоне, а также поглядел на передовой, как работают ребята с «птицами». Самое неприемлемое для меня и моих коллег - писать «с чужого голоса», с чужих ТГ–каналов. Это против правил.
Однако, помимо воюющих блогеров были в медийном поле и другие персонажи, о которых и пойдёт речь далее.
Изредка к нам в подразделение заезжали странные люди в полувоенном или тактическом снаряжении, которые аттестовывались как доставщики гуманитарных грузов и «военные эксперты» и журналисты различных изданий. Большинство «экспертов» просили дать им АК или РПГ-26, чтобы сфотографироваться с оружием во всяких неудобоваримых позах. Наши ребята были не против, однако командир запретил предоставлять оружие для фотосессий, потому что это некорректно.
Как–то раз я застал у облгосадминистрации такую картину:
Один бедолага с аккредитаций неизвестной никому газеты, выпросил у добровольца АК, и стоя на входе в ОГА, стал записывать слёзное видеообращение: «Уходим в бой, обстановка серьёзная, увидимся или нет, не знаю». Пришлось делать замечание бойцу, за то что отдал своё оружие и «эксперту», за то, что он ведёт себя как идиот.
Со многими корреспондентами я общался, так как думал, что коллеги – журналисты должны помогать друг другу и делиться опытом. Однако оказалось, что большинство молодых и немолодых людей к журналистике никакого отношения не имеют. Некоторые приезжали «по зову сердца», но не имея опыта анализа различной информации, давали на своих ресурсах противоречивые данные, основанные на различных слухах, либо давали данные взятые с информационных каналов противника.
Огромное количество странных молодых людей в военной одежде приезжало просто, чтобы «хайпануть» на войне. Предел мечтаний для человека, живущего в дорогой гостинице, относительно мирного города, был такой: под видом журналиста сфоткаться с чужим оружием в обнимку, набрать картинку в тылу, после чего свалить домой и рассказывать знакомым, что «был на войне». Учитывая общую неразбериху, но природное добродушие, странных людей, именующих себя «военными экспертами», привечали, кормили и поили. Это напоминало такую штуку как «военный туризм» - поездки на войну на фотосафари, за острыми впечатлениями.
Настоящие военные журналисты вели себя скромно, - собирали информацию под пулями, погибали на «передке», получали ранения, но свою работу делали исправно. Военные блогеры несли службу, а в редкие часы досуга описывали происходящее.
Как на дрожжах появилось огромное количество так называемых «военных экспертов», которые, сидя в глубоком тылу на комфортных диванах, давали людям на передовой советы, как вести правильные боевые действия. Термин «диванный эксперт» уже широко вошёл в обиход и стал символом человека, который мнит себя стратегом, видя бой со стороны. Для себя я отметил, что огромное количество людей поверхностно знакомых с военной тематикой, стало заявлять себя экспертами и судить о том, о чём они не имели ни малейшего представления.
То, что человек когда–то служил срочную службу никак не делает его военным экспертом, (Так же как и игроки в «Танки» не станут экипажем танка, не пройдя соответствующего обучения и слаживания).
Прошло восемь лет. Возникли тысячи ТГ-каналов неизвестно откуда взявшихся «военных экспертов». Странные бородатые гражданские люди, облачённые в полувоенное снаряжение, с диванов учат военных, как им одеваться и воевать, собирают деньги на «нужды армии» и пиарятся на фоне боевых подразделений. Они же тиражируют слухи и непроверенные сведения, внося в инфополе хаос и сумятицу.
Мне кажется, что имеет смысл прислушиваться к людям, которые имеют боевой опыт, но учитывая и то, что опыт опыту рознь.
Поскольку нам с коллегами выпала честь после Университета Спецназа заниматься популяризацией тактической медицины в одном из боевых подразделений (и в тылу, и на линии боевого соприкосновения), мы были крайне удивлены тем, что одномоментно с появлением диванных «военных экспертов» в инфополе, появилась и генерация «инструкторов по такмеду», которые учат неправильно.
С появлением бюджетных гаджетов, которые позволяют записывать качественный видеоконтент, появилась огромная масса «инструкторов по стрельбе», которые не держали в своих руках ничего тяжелее массо – габаритных макетов.
Снятые в пригородной полосе ролики, где офисные клерки без боевого опыта, с серьёзным видом говорят глупейшие вещи, ничего, кроме недоумения и жалости не вызывают.
Не обучены самопосвящённые «эксперты» и фактчекингу, поэтому часто дают информацию с непроверенных ресурсов, что не способствует формированию правильной повестки.
Поскольку большинство этих людей основам публичной полемике не обучены, они часто срываются на оскорбления собеседников или комментаторов, из–за чего вспыхивают ссоры уже в среде «экспертов».
Иногда некомпетентные лидеры общественного мнения наносят не виртуальный, а вполне реальный урон.
Вопиющий факт, повлекший за собой много трагедий на поле боя - издание некомпетентными «инструкторами по такмеду» смертельной (в прямом смысле этого слова) методички, в которой давались некорректные советы по оказанию первой помощи в бою. Хорошо, что на эту диверсию обратили внимание настоящие военные медики, и распространение брошюры было прекращено, а тираж из подразделений изъят.
Каков же итог рассуждений?
Автор данной статьи полагает, что необходимо ввести обязательную сертификацию любых военных корреспондентов; проводить людей, которые желают заниматься тематической журналистикой, через ряд обязательных курсов, на которых будут изучаться теоретические и практические дисциплины, проходить выезды на тренировочные полигоны, проводиться промежуточное тестирование, а по окончании выдаваться положенный сертификат.
Хочет человек пополнить ряды военных журналистов или военных корреспондентов - для зачисления на курс сдайте экзамен по истории, русскому языку, географии. После успешной сдачи можно приступить к изучению журналистских дисциплин удалённо: публичная полемика, работа со сводкой, работа с источником, написание эссе и статей. Для тех, кто собирается выезжать на ЛБС, курс должен быть очным и более насыщенным: физтест, ОФП, тактическая медицина, полевая подготовка, работа в составе подразделения, и.т.д. По окончании экзамена даётся сертификат установленного образца (который за оскорбление или предоставление фейковой информации можно и отозвать).
Вот тогда военная журналистика будет работать на высочайшем уровне, а слово «диванный эксперт» навсегда забудется. А пока надо осторожнее фильтровать информацию и читать тех, кто непосредственно находится на поле боя.
