Едва наладились на местах и особенно в центре старательно дудеть в фанфары и трудолюбиво бить в литавры во вполне советском стиле по поводу успехов нашего сельского хозяйства, как грозой среди ясного неба прилетело огорчительное известие: снижение закупочных цен на зерновые. И это вполне может привести к откату в производстве зерновых. Так что прошлогодний урожай в 150 млн. тонн зерновых, который, казалось, будет вот-вот превзойдён и мы пойдём дальше, дальше, дальше, весьма возможно, на ближайшие годы так и останется рекордом. И вовсе не потому, что технически невозможно увеличить совокупный сбор зерновых, а потому, что может не оказаться надлежащего сбыта выращенного зерна.
Причина - проще пареной репы. Это – экспортная ориентация российского зернового хозяйства. Мы вписались в мировой рынок зерновых, стали его важным игроком, и волей-неволей ощущаем на себе все его колебания. Ничего личного – только рынок. Мировой. Известный историк и публицист А.Фурсов верно говорит, что мы, вкусив ничтожно мало благ мирового капитализма, полномерно страдаем от его пороков. Экспортная ориентация, которая совсем недавно казалась целью, благом и счастьем, показала свою теневую сторону. Сегодня цены американской зерновой биржи определяют наши внутренние цены на зерновые. Ничего не поделаешь: таков порядок, основанный на правилах, а правила определяются не у нас, а за морем-океаном. (Если кого интересует движение биржевых цен на пшеницу, можно посмотреть тут.
Учтите только, что тут указана цена в долларах за бушель, но на общую конфигурацию графика это не влияет).
В 2021-2022 году цены на пшеницу были лично для нашего хозяйства в Ростовской обл. очень благоприятные. Мы продали в прошлом сезоне пшеницу по 16 руб. за кг с места, т.е. прямо из-под комбайна. Это самый удобный для сельского хозяина способ продажи. Впрочем, аналитики в тот самый момент, когда мы продавали пшеничку, пророчили рост цены, и многие считали, что мы прогадали. Некоторые наши соседи придержали свой урожай ждать лучшей цены: ведь аналитики в один голос обещали рост цен! Но – увы! Аналитики в очередной раз сели в лужу: цена плавно вернулась к уровню 2020 года. «Выпороть бы тех аналитиков по-казацки!», - в сердцах воскликнул, глядя на падение цен, один из местных фермеров. Вообще, когда хозяйственнику-практику говорят об экономической науке, он, в зависимости от личного темперамента, улыбается в усы или громко хохочет. И в общем-то народный здравый смысл прав: наука начинается там, где имеется возможность предсказания. А что это за наука такая, которая даже кризис восьмого года предсказать не могла? Бухгалтерия, статистика – это понятно, это нужное дело, а уровня науки экономика пока не достигла. Так что экономические аналитики – это что-то вроде астрологов или гадателей на кофейной гуще: почитать интересно, а полагаться на эти предсказания никак нельзя.
В будущем сезоне (т.е. фактически уже не в будущем, а в настоящем) вывозить зерновые будет непросто. Наши местные экспортёры, которые везут пшеницу из мелководного Азовского порта, в один голос говорят: не хватает «лодок» - так у нас называют мелководные суда, на которые грузят зерно. Может быть, для ростовских аграриев откроются новые перспективные направления: Индия, Иран. Можно надеяться на вывоз не по морю, а по суше. Но печаль в том, что ёмкость рынка велика, и спрос есть, а транспортный коридор – непозволительно узок. Если уж мы решили повернуться лицом к Азии, надо обеспечить транспортную связанность с нею по суше, а то какая же мы Евразия?
Вообще, вопрос о том, куда девать излишки зерна, которые должны образоваться в ближайшем сельскохозяйственном сезоне, - непростой вопрос. В настоящий момент ожидается зерновой «навес» на рынке в 10 млн. тонн. Хорошо бы его забрать с рынка, чтобы не было драматического падения цены, которое разорит в первую очередь мелких фермеров. А куда забрать? Физически не хватает мощностей по хранению зерна. Вопросов здесь больше, чем ответов.
Можно ли перенаправить излишки зерна на животноводство? Вероятно, да. Тут я не имею личного опыта, но очевидно, что за один сезон эту проблему не решишь. В 2021 г. Россия ввезла 548 тыс. тонн мяса на 1,5 млрд долларов. А в 2022 г. Россия экспортировала 650 тыс. тонн мясной продукции. Можно ли существенно уменьшить импорт мяса? Наверное, да. Но тогда надо будет приготовиться к росту цен на мясо: в Аргентине и Парагвае оно получается дешевле. А свинина и баранина у нас и так почти вся своя.
Отмечу здесь ещё важную вещь, которую почти никогда не понимает публика. Уменьшение закупочной цены зерна (а равно и её увеличение) никак не повлияет на цену хлеба в магазине. Хорошо, если цена его не вырастет или вырастет незначительно. Стоимость зерна в цене булки – процентов 10, максимум 15 (в зависимости от типа хлеба), никак не больше.
Сейчас можно услышать самые панические разговоры со стороны аграриев: на недавно прошедшем Московском Экономическом Форуме фермер из Воронежской области сетовал: его себестоимость-де выше закупочной цены. Трудно судить по одному этому факту, да и вообще крестьяне любят плакаться и жаловаться, но в нашей Ростовской области, где земля хуже, чем превосходные воронежские чернозёмы, себестоимость всё-таки пониже. Впрочем, близость к портам создаёт для нас преимущество, которого лишены жители иных зон.
Признаюсь, у меня, странным образом, позитивный взгляд на происходящие процессы. Новая ситуация заставит нас, аграриев, работать умнее, современнее, изобретательнее. Наладить учёт не «плюс-минус лапоть», а по-современному – более тонко, точно и эффективно. Мы в нашем хозяйстве сейчас активно внедряем новые средства учёта и контроля – можно это назвать цифровизацией хозяйства. Во главе этого процесса стоит наш сын, который постоянно живёт и работает в хозяйстве. Он очень любит «цифру», верит в её возможности и много делает для внедрения новых методов и форм учёта, контроля. И результаты налицо. Сплошной компьютерный учёт топлива привёл к тому, что «магическим образом» снизился расход на наших КАМАЗах, особенно в дальних рейсах. Возможно, в разных хозяйствах это выходит по-разному, но у нас получилась экономия около 10% в год. Почти 50 тонн топлива, 2,5 миллиона рублей за год! И это, поверьте, только мелкий пример.
Когда-то Черчилль говорил: оптимист видит в каждой трудности возможность. Мне кажется, это очень ценная мысль. Нынешние трудности, я думаю, подтолкнут сильные и жизнеспособные хозяйства к совершенствованию. Ну а слабые хозяйства просто исчезнут с рынка. Земля перейдёт к более жизнеспособным, а владельцы займутся чем-то другим. Без трудностей, без крайней необходимости никто совершенствоваться и модернизироваться не станет, и не только в сельском хозяйстве – такова уж ленивая человеческая натура. Зачем, если и так всё хорошо: вырастил пшеницу – сдал на экспорт? А теперь многие хозяйства, возможно, задумаются над новыми культурами: нут, чечевица. И над новыми рынками. Безусловно, всё это фактор модернизации сельского хозяйства.
Тут ещё вот что важно. При уменьшении рентабельности этой деятельности просто из арифметических соображений вытекает, что при современных технологиях мелкие хозяйства не выживут и вытеснятся средними и крупными. Не потому, что кто-то не любит мелкие фермерские и крестьянские хозяйства, а просто в силу объективного порядка вещей. И ничего тут не поделаешь: укрупнение хозяйствующей единицы в сельском хозяйстве – объективный процесс.
Какой помощи мы ждём от государства?
Помощь государства аграриям сегодня проходит по двум линиям.
Первое. Субсидирование процента по кредиту. Это хорошая, зарекомендовавшая себя мера. Благодаря ей стабильно работающее хозяйство сегодня получает кредит под 3-5%. Поскольку кредит обычно берётся краткосрочный – получается очень удобно и выгодно.
Второе. Товарные интервенции. В последние годы это особо не требовалось, а в этом году, скорее всего, понадобится.
Но мы, по правде сказать, ждём большего. Ещё в XVIII веке люди поняли, что не бывает передового сельского хозяйства без развитой обрабатывающей промышленности. А сегодня сельское хозяйство – это по сути отрасль промышленности.
И что мы имеем на данный момент? На том же Московском Экономическом Форуме руководитель предприятия Щёлково-Агрохим г-н Каракотов рассказал, что в России вносится в среднем в 4 раза меньше средств защиты растений (пестицидов), чем в ЕС. Наши пестициды, которые на первый взгляд российские, на самом деле содержат импортное действующее вещество. Мы покупаем на 750 млн. долларов этих действующих веществ. А делают их – из нефти. «Наша нефтехимия ушла в нуль, кроме бензина!» - с возмущением заявил руководитель. Эта проблема, разумеется, не может быть решена внутри самого сельского хозяйства, но от его решения критически зависит сельское хозяйство. Решить её способно только государство.
Хочется верить, что государство сумеет сделать свою часть работы, ну а мы тоже постараемся не подвести.
Илл. www.shutterstock.com
