Ожесточённые тарифные войны Дональда Трампа, регулирование крипторынков и создание криптовалютного резерва в США подталкивают страны БРИКС к стремительной финансовой интеграции. Как сформировать новую финансовую архитектуру без стран "Группы семи"? Можно ли полностью отказаться от доллара США в международных расчётах? Нужна ли фиатная валюта БРИКС? Все эти вопросы требуют серьёзных обсуждений, в том числе — публичной дискуссии. Предлагаем вниманию читателей перевод фрагмента интервью профессора экономики Уилламеттского университета (США) Янь Лян основателю портала "Нейтралити стадис" Паскалю Лоттазу.
— Профессор, давайте поговорим о теме, над которой вы очень много работаете, а именно о связи между современной денежной теорией (СДТ) и развивающимися экономиками — можно их назвать странами Глобального Юга. Это выражение мне кажется более уместным, потому что многие страны вне "Группы семи" уже давно перестали быть развивающимися. Если рассуждать о Малайзии или Индонезии, в которых есть сектора, переживающие бум и фантастическое развитие, — они просто работают немного иначе, чем западные страны. Что говорят ваши исследования о том, как надлежит разрабатывать грамотные экономические стратегии, чтобы страны Глобального Юга действительно полностью реализовали свой потенциал?
— С точки зрения современной денежной теории подлинные и прогрессивные стратегии развития должны работать на трёх разных уровнях. Во-первых — на национальном (локальном). Думаю, правительства этих стран должны понимать последствия своего политического выбора. Например, если они хотят зафиксировать обменные курсы, брать кредиты в иностранной валюте, это может поставить их в очень уязвимое положение. Поэтому лучше постараться мобилизовать как можно больше внутренних ресурсов. Когда речь идёт о странах, участвующих в проектах инициативы Китая "Один пояс, один путь", я часто привожу пример Кении, которая использует заёмные китайские деньги для инвестиций в свои железные дороги. И в то же время они утверждают, что 60% используемых материалов — местные. Возникает вопрос: если вы можете использовать внутреннюю валюту, мобилизовать внутренние ресурсы, то зачем нужны внешние займы? Тем более в долларах, которые вы не контролируете. Поэтому я считаю, что развивающимся странам (или странам Глобального Юга) очень важно понять, что нужно мобилизовать собственные ресурсы. Они должны действительно стратегически инвестировать в свою энергетику, в своё продовольствие, в технологический сектор, в человеческий капитал — я не люблю этот термин, но его часто употребляют. Необходимо понимать, что финансирование развития должно идти в первую очередь изнутри — на национальном, локальном уровне.
Второй уровень — региональный. На этом уровне очень важно, чтобы страны Глобального Юга развивали сотрудничество, консолидацию, солидарность и взаимодействие. Потому что они действительно богаты ресурсами. Если взять страны "Группы семи", многие из них имеют очень скудную ресурсную базу, как, например, Япония. Трудность в том, что у одних стран есть определённые ресурсы, а у других нет. Поэтому региональным экономикам очень важно работать вместе. Они создают банки развития, торговые, инвестиционные системы, которые действительно помогут им использовать свои сильные стороны и помогать друг другу. Говоря о региональном сотрудничестве, я имею в виду не только географическое. Это могут быть такие объединения, как БРИКС. Они богаты энергоресурсами, у них много взаимодополняющих факторов в торговле. Они могут работать вместе, чтобы продвигать общие интересы.
И третий уровень — международный. Здесь я решительно выступаю за реформу международной финансовой архитектуры. Пост-Бреттон-Вудская система, МВФ, Всемирный банк, на мой взгляд, действительно устарели — им более 80 лет. Они служили интересам западных стран, но сейчас стали абсолютно неэффективными. Думаю, что это было сделано намеренно, чтобы не финансировать развитие и не обеспечивать по-настоящему надёжную международную сеть финансовой безопасности. Поэтому я считаю, что эту систему необходимо перестроить. Конечно, это крайне амбициозная задача. Но, безусловно, это нужно сделать, чтобы мы действительно могли говорить об устойчивом развитии и справляться со всеми проблемами, с которыми сталкиваются страны, не входящие в состав "Группы семи".
— Частично это происходит сейчас с движением вокруг БРИКС, они активно работают над созданием альтернативы. Но это всё равно не освобождает нас от обязанностей по выработке ви́дения того, что такое грамотная национальная политика развития и что является провальными путями национального развития. Итак, вопрос: почему большинство стран Глобального Юга, когда у них есть проекты развития с западными странами — США, Японией или даже с Китаем, имеющим много инфраструктурных проектов, — берут займы и влезают в долги в иностранной валюте, например, в юанях или в долларах США? Это же является "первородным грехом" в рамках современной денежной теории. Это "ловушка", из которой государство не сможет выбраться, если на балансе закончится иностранная валюта. Есть и другие способы финансирования. Можно, например, выпустить облигации в своей национальной валюте, использовать её максимально в своей экономике, а в той части, где необходим импорт, скажем, каких-то высокотехнологичных товаров из Японии или поездов из Китая, которые нужно оплатить в юанях, — просто использовать старый добрый валютный обмен. Почему же этот механизм не используется вместо заимствования в иностранной валюте?
— Есть две основные причины. Первая — это фактические ограничения. "Первородный грех", как вы охарактеризовали эту ошибку, — одно из них. Вы сказали, что можно просто обменивать валюту. Сложность в том, что некоторые страны не могут получить приемлемый курс, или их контрагенты (другие страны) не хотят принимать их валюту. Поэтому, когда есть гиперинфляция, скажем, в Зимбабве или Аргентине, то им будет очень трудно найти покупателей их валюты и совершить обмен. Думаю, что по этой причине в некоторых случаях развивающиеся страны испытывают реальные трудности. Существует много заблуждений, связанных с идеей: "Если взять заём в иностранной валюте, это будет дешевле, потому что придётся платить более низкие процентные ставки". Финансисты не задумываются о том, что если они платят процентную ставку в собственной валюте, то они могут в буквальном смысле заплатить любую процентную ставку. Когда нет ограничений по выпуску собственной валюты, то нет и проблем с платёжеспособностью. Ограничением, конечно, является инфляция, но собственная валюта ведь не может закончиться, верно? Именно об этом я и говорю. Согласно приведённому выше заблуждению: многие развивающиеся страны думают, что если они возьмут заём в иностранной валюте, то это будет дешевле, процентная ставка будет ниже, что это менее затратно, поэтому лучше поступать именно так. Это крайне неверные выводы. Занимая в иностранной валюте, государство сталкивается с гораздо более серьёзными рисками, чем просто процентные расходы, которые отражаются в отчётности.
Возвращаясь к предыдущим ограничениям, можно сказать, что в некоторых случаях странам приходится брать кредиты, чтобы, как вы только что упомянули, приобрести необходимые технологии, которых у них нет, или материалы, которые они не могут закупить внутри своей страны. Так что, возможно, им приходится немного занимать в иностранной валюте, чтобы импортировать эти ресурсы. Но, даже налаживая региональное сотрудничество, нужно очень стратегически подходить к тому, сколько вы хотите занять и, если уж заём состоялся, убедитесь также, что вы обеспечили грамотное управление балансом, чтобы нивелировать постоянно возникающие проблемы, связанные с разницей в валютных курсах и с продолжительностью использования займа. Таким образом, есть способы, позволяющие не только сократить потребность в иностранных займах, но и управлять ими более рационально. И это одна из причин, по которой я считаю, что популярная у экономистов идея оценки устойчивости долга, разработанная МВФ, нуждается в пересмотре.
Страны должны думать о том, в какой валюте они берут займы и что они делают со своими долгами. Если Китай даёт кредит, и вы построите на эти деньги электростанции, железные дороги или другую инфраструктуру, — это действительно поможет укрепить экономику и обеспечить приток денежных средств в будущем. Однако есть и другие займы в иностранной валюте, например, для покупок предметов роскоши за пределами страны, — и они абсолютно непродуктивны.
В плане разработки финансовой системы БРИКС я всё ещё слышу много дискуссий о том, какая общая валюта нам нужна или что должно быть её обеспечением. Будут ли это нефть, золото или другие сырьевые товары? Думаю, что существует множество заблуждений относительно того, что на самом деле представляет собой такая валюта. Это не будет общая валюта, которая заменит национальную. Этого категорически не следует делать — посмотрите, что происходит в Европейском Союзе. Урок евро должен быть хорошо усвоен. Но мы могли бы иметь общую клиринговую единицу для стран, чтобы проводить расчёты по их торговле и инвестиционным операциям. И ей не нужно быть чем-то обеспеченной. Мы говорим о фиатных деньгах. Это единица учёта. Думаю, что существует множество заблуждений относительно валюты БРИКС, и их нужно развеять. Я считаю, что БРИКС действительно хорошо продвигается в развитии проекта НБР (Новый банк развития). Мы хотим увеличить долю заимствований в национальных валютах до 30%. И это шаг в правильном направлении.
— Меня очень интересуют вопросы инфраструктуры БРИКС. Как это будет работать? Существовал период при создании евро, когда он был просто расчётной единицей, но ещё не стал физическими фиатными деньгами. Он просто использовался на бирже. Является ли та общая расчётная единица разновидностью этой? Как это работает, когда у нас есть инструмент, с помощью которого можно просто считать долги в разных экономиках? При этом отдельные экономики всё равно продолжат работать в своих собственных валютах, потому что будут возникать колебания и изменения обменного курса к общей единице, верно? В каком смысле это будет улучшением, а не усложнением?
— Новая расчётная единица будет задействована лишь для клиринга, т. е. проведения расчётов по торговому и инвестиционному балансу. Это происходит между центральными банками стран. Таким образом, она не будет интегрирована во внутреннюю экономику. В системе клиринговых единиц нет конвертации по обменным курсам. Например, если я покупаю у вас, или вы продаёте мне, — мы совершаем обмен, используя эту общую единицу для платежей по нашей сделке. Да, стоимость вашей валюты по отношению к этой единице будет отличаться от стоимости моей. Но когда мы проводим расчёты между собой, мы используем эту общую валюту, и она не связана с нашей внутренней валютой. Таким образом, наши обменные курсы будут различаться, но это никак не повлияет на нашу собственную экономику. Всё, чем мы обмениваемся, — это общая единица расчётов. Есть ещё один важный вопрос, затрагивающий уровни, которые сложнее, чем просто использование этой общей валюты для деноминации и погашения долга или кредита. Это более фундаментальный вопрос: как мы создадим систему, которая не позволит стране накапливать эту клиринговую единицу — ICU? Я думаю, что скорее в этом проблема. Почему? Потому что в нынешней системе у нас есть страны, которые очень хотят всегда иметь чистый профицит. Так они могут получать валюту и наращивать резервы. И это создаёт классический эффект "разори соседа", что может вызвать дефляционный дефицит спроса для всех. Поэтому какую бы валюту мы ни использовали, мы должны убедиться, что страны не пытаются намеренно накапливать общую валюту и наживаться на спросе соседей. И это действительно ключевой момент. Одна из трудностей БРИКС — Китай как крупнейший нетто-экспортёр. Если у Китая будт торговый профицит и страны не смогут получить юань, то как они рассчитаются? Они не смогут этого сделать. Поэтому я думаю, что на самом деле системе нужны не технические решения. Дело не в колебаниях курса валют и не в том, какую именно валюту мы используем для клиринга. Важно выстроить механизм, который не будет поощрять накопление единиц одной страной, грозящее разрушением всей системе.
— Аналогичную проблему мы обсуждали ранее. Если вы являетесь нетто-экспортёром, то в итоге у вас будет больше наличных денег, и даже ICU приведёт к тем же фундаментальным выводам. Так что вам нужен механизм фискальных трансфертов, который, как мне кажется, ни одна страна не захочет сделать, потому что, если у меня много этих ICU, то это моё богатство, тогда я могу покупать за границей, и все должны делать то, что я говорю. Tо есть это просто выгодно для меня.
— Совершенно верно. Если кто-то начинает накапливать эту валюту, то фискальная интеграция, фискальный трансферт становятся неизбежными. Поэтому должны быть правила и меры, которые предотвратят это в первую очередь. Так, например, Кейнс предложил наказывать страны, которые накапливают эти единицы. Если они не тратят, не используют их для импорта из других стран, то эти единицы могут быть конфискованы, или им придётся платить большие проценты.
— Здесь возникает проблема: кем конфискованы? Если это распределённая система без центрального органа с суверенными правами, то кто будет это делать?
— Вот почему страны должны договориться об этом. Да, верно. Это не совсем фискальный трансферт как таковой, но что-то вроде "мы дадим вам определённое время, чтобы вы могли использовать свои клиринговые единицы, а вы должны потратить их для импорта из других стран или для инвестиций".
— Есть ли какие-либо идеи по созданию того, что в прошлом предлагали несколько, кажется, австрийских, экономистов, а именно: предусмотреть механизм, при котором клиринговая единица со временем теряла бы в цене, что стимулировало бы её расходовать?
— Можете быть настолько креативными, насколько это возможно. Но суть в том, что это и есть ключ: как создать систему, в которой не будет стимула накапливать единицы, хранить их? Нужно сделать так, чтобы единицы каким-то образом использовались только для клиринга, а не для накопления. И вы абсолютно правы: нам действительно нужно задуматься об этих вопросах, а не о том, как нам создать эту платёжную систему, будет ли она цифровой, какая система обмена сообщениями нам нужна. Я не думаю, что это самые важные моменты. Важнее всего то, о чём должны договориться страны, и как нам спроектировать эту клиринговую систему так, чтобы не обрекать её изначально на провал. Таких дискуссий, на мой взгляд, всё ещё недостаточно на данном этапе.
— Фундаментальные проблемы интеграции стран БРИКС всё ещё остаются теоретическими, а не практическими. Однако теория не меняется уже тысячи лет. Единственное, с чем мы соглашаемся уже около 3000 или более лет — это три функции денег: единица учёта, средство сбережения и средство обмена. Вы говорите, что нам нужно хотя бы немного разделить их, чтобы создать работающую систему. И мы в этом пока не преуспели, никому не удалось это, даже в 2025 году. Поразительно, что мы до сих пор сталкиваемся всё с теми же проблемами.
Фото: Наталья Шатохина/NEWS.ru/TACC
