"ЗАВТРА". Вы начали заниматься изучением фольклора ещё в 50-х годах. Расскажите, пожалуйста, что явилось побудительной причиной?
Вячеслав ЩУРОВ. Во-первых, моё воспитание. Я вырос в семье, где оба моих прадеда были священниками. Мой дед был директором школы для слепых во Владимире, связь с церковью была порвана. Остальная же родня была из духовного сословия, и любимым нашим занятием на праздники было пение, особенно на масленицу. Очень часто мне приходилось слышать хоровые романсы, которые исполняли сольно. Я их перенял, даже программа концертная, на них основанная, есть.
Во-вторых, я учился в Центральной музыкальной школе. Там, по воле Иосифа Виссарионовича, считавшего, что "страна должна петь", было создано хоровое отделение. Занятия лично у меня начались с пения русских песен из сборника Римского-Корсакова.
В-третьих, для меня фольклор оказался совершенно неожиданным. В музыкальной школе учили и современной музыке, и новейшим течениям, но по-настоящему я изумился народной песне, оказавшись с группой студентов-филологов МГУ в фольклорной экспедиции. К моей наставнице А.В. Рудневой обратились с просьбой предоставить человека с музыкальным образованием. Я согласился, желая за период зимних каникул получить какие-то новые впечатления. Они оказались настолько сильными, что по возвращении из этой экспедиции я на отчёте уже сам пел народные песни.
"ЗАВТРА". Ваше детство, юность, обучение в музыкальной школе и даже цитата Сталина — это всё советская парадигма и традиция. Советский Союз всё же был индустриальной цивилизацией, где в ней находился фольклор, какое место занимал?
Вячеслав ЩУРОВ. С одной стороны, да, индустриальная, но с другой — страна-то была крестьянской, большие сёла сохранялись. В них даже после войны сохранилась народная культура: враги могли сжигать дома, но люди жили в землянках, пряча в сундуки и закапывая так народные костюмы. После войны их откопали — и в этот момент ожили и свадьбы по-старинному, и хороводы, и песни. Всё это продолжало жить полнокровно. Мы застали народное искусство в полном расцвете.
"ЗАВТРА". Это на уровне народа, а на уровне государства? Давало ли оно возможность развивать эти темы в качестве научных, пускало ли на радио, ведь тогда всё было централизованно? Какова роль Союза в сохранении и приумножении фольклора?
Вячеслав ЩУРОВ. На такой вопрос нельзя однозначно ответить. Во главе нашей культурной политики была народность. При Сталине регулярно проводились смотры народного искусства: со всех концов страны собирали певцов и танцоров, освещали в СМИ. При Всесоюзном радио был русский хор, исполнявший народные песни. К сожалению, то, что сейчас попадает в ротации на радио — ненастоящее, стилизации и фальшивки. А прежде я вёл два клуба на телевидении, один назывался "Родники", второй — "Родные напевы". Для первого я привозил певцов из сёл, и они показывали своё искусство без записей, в прямом эфире, что было сложно для певцов, так как они выкладывались на репетициях, а к эфиру немного сникали. Это было тяжело, зато фольклор процветал, даже концерты в Москве организовывались!
Но во времена Брежнева по телевидению было запрещено показывать старинное: лапти, костюмы. Он вёл страну к коммунизму, который требовал молодёжи, поющей современность, потому я был вынужден уйти с экрана. Однако в сёлах это искусство продолжало жить. Именно так оно живёт и сейчас. Недавно я побывал на нескольких мероприятиях: пятидесятилетний юбилей образования отделения по подготовке руководителей народных хоров в Институте им. Гнесиных и сорокапятилетие создания такого же отделения в Институте культуры, где концерт длился 3,5 часа и задействованы были только студенты. Даже детские коллективы, в которых учат петь народные песни, существуют. Я считаю, что создание подобных отделений в образовательных учреждениях очень способствует продолжению жизни народного искусства. И сейчас на уровне общения (через фестивали и смотры) народная культура распространяется, но, к сожалению, наше руководство культурой этого не замечает.
Возможно, конечно, это не совсем телеформат, но у нас достаточно много селян, да и люди старшего поколения могут скучать по таким трансляциям. Скажем, с точки зрения музыки "Бурановские бабушки" пели отвратительно, но людей привлекла их живость и непосредственность. У нас это было раньше, но обрубили. Это и обидно.
"ЗАВТРА". Одна из ваших книг называется "Путешествия за песнями", и я знаю, что вы давно подобными "путешествиями" занимаетесь. Расскажите, пожалуйста, о них.
Вячеслав ЩУРОВ. Первая экспедиция, о которой я уже говорил, настолько мне понравилась, что я решил ездить в разные районы России: и в Сибирь, и в северные края… Но особенно мне нравится южнорусская песня (районы Белгорода, Курска и Воронежа). У меня из этих краев много настоящих друзей-певцов, которых я приводил в свои программы на телевидении.
Надо сказать, что в плане выбора материала я не националист. Любая народная культура прекрасна, не обязательно только русская. В Туве, например, мне удалось услышать прекрасное горловое пение. В поисках фольклора я отправлялся и в Киргизию, и в Туркмению, и на Кавказ. Итогом стал выпуск в Голландии пятнадцати дисков с записями народного фольклора.
Удивительно интересно наблюдать, насколько по-разному поют народы. Например, если говорить о казаках — какие разные песни у донских, кубанских казаков, а казаки-некрасовцы поют совершенно иначе!
"ЗАВТРА". Не могли ли бы вы рассказать какой-нибудь интересный случай из своих путешествий?
Вячеслав ЩУРОВ. Этому посвящена вся книга… Но скажу вот что: есть песни, которые были записаны случайно, а стали своего рода талисманами. Как-то мы путешествовали со студентами по реке Нижняя Тунгуска, это приток Енисея. С одной стороны тайга, с другой — непроходимые болота. Путешествие было в августе, река обмелела, и трудно было передвигаться. В этих районах располагается много старинных русских сёл, и нам удалось найти прекрасных певцов, что не было случайностью. Когда я готовился к этой поездке в Ленинской библиотеке, мне попался на глаза сборник Вячеслава Шишкова, который был по образованию горным инженером и создал свой роман "Угрюм-река" под впечатлением именно Нижней Тунгуски. В этом сборнике были записаны тексты песен, которые автор призывал записать тех, кто владеет музыкальной грамотностью. В самих сёлах нам удалось встретить детей певцов, чьи тексты записывал Шишков. Оказалось, что эти дети — превосходные песенники. Одна из записанных там песен — "Ты взойди, взойди, солнце красное" — обладает удивительным свойством. Когда я её пою, на небе даже в самые пасмурные дни становится светлее. Мы включили её в обязательный минимум для наших студентов.
"ЗАВТРА". Песни, вызывающие солнце? Это же языческая парадигма. Как вы считаете, в фольклоре много таких пластов?
Вячеслав ЩУРОВ. Академик Борис Рыбаков ввёл понятие, с которым соглашаются не все современные исследователи, но которое кажется мне правильным, — "двоеверие". Рассмотрим на примере: в Брянской области празднуют Вознесение. С утра в церкви люди поют христианские песнопения, а после праздничного обеда выходят на улицу и поют совсем по-другому, водят хороводы, а затем идут на край пшеничного поля. Там женщина, которой выпала такая честь, закапывает палочку, обёрнутую в платок. При этом произносятся молитвы о благословении и хорошем урожае, то есть сочетаются христианские мотивы и языческие обряды (именно этот — в честь Перуна). Я лично видел это в 1994 году, но точно знаю, что и до наших дней традиция сохранилась. Однако современный человек считает это полностью христианскими обрядами, забыв о языческой составляющей. Именно в западной части нашей страны исторически зародились и русские, и украинцы, и белорусы, а потому такая дохристианская парадигма именно в этих районах имеет место быть, причём для всех названных народов.
"ЗАВТРА". Рыбаков ведь много говорил о значимости русского Севера с точки зрения язычества?
Вячеслав ЩУРОВ. Оно своеобразное. Он много писал именно о западных районах, а на севере русские встретились с финно-угорскими племенами. Произошло смешение, поэтому русские традиции переплелись с традициями аборигенов. Например, на рукавах одежды женщин Севера была вышита свастика — символ солнца, которая Гитлером была просто заимствована. Далее — Москва. Даже само слово это финно-угорского происхождения. На этой земле жили финно-угры, а когда славяне с Днепра направились на Восток, произошло то же самое смешение. Поэтому в пении народов центральной полосы России слышны мордовские мотивы.
"ЗАВТРА". Глядя на мордовские костюмы, могу сказать, что они напоминают русские: много красного и белого цветов.
Вячеслав ЩУРОВ. Русские люди в Рязанской области увидели этот костюм именно русскими глазами, произошло некое преломление. Они сделали похожий, но все же именно русский костюм.
"ЗАВТРА". Для многих есть стереотип: русские народные песни — это про "милёночка" от ярко накрашенной барышни в красных сапогах и кокошнике.
Вячеслав ЩУРОВ. Отделение руководителей народных хоров было создано в противовес "народному" пению того времени. Тот же хор Пятницкого (на мой взгляд, безобразно поющий) представлял собой следующее: одетые в боярские, неуместные там костюмы певцы становились на станки (как будто они академический хор) и пели песни о партии, о труде и хлебе… Композиторские, а не народные песни! Танцоры на сцене сопровождали это акробатическими трюками и французскими па. Именно этому мы решили противопоставить свою деятельность. Нам удалось во многом, но не перестаю сожалеть о том, что для радио и телевидения мы утрачены. Однажды ехал в поезде с Надеждой Бабкиной, моей ученицей, создавшей ансамбль "Русская песня", общались, пели допоздна именно русские песни. И она призналась, что на эстраду с этим не выйдешь, за это просто не платят. Приходится делать стилизации и пародии, настоящего народного духа там нет, что для культуры, несомненно, большая беда.
"ЗАВТРА". Как вы считаете, у фольклора вообще и у русского в частности есть будущее в XXI веке?
Вячеслав ЩУРОВ. Молодёжь уходит из села, и традицию просто некому передать. Приезжающие отдохнуть в деревню молодые люди привозят туда и городскую дискотеку. Да и сами бабушки уже смотрят телевизор. Без поддержки народное искусство угаснет.
