Колумб не открывал Америки. Он просто-напросто наткнулся на неё, так и не осознав, что именно произошло. Коренных жителей обеих Америк, Северной и Южной, из-за этого до сих пор называют индейцами, хотя никакого отношения к Индии они не имеют и никогда не имели.
Некоторые оккультисты до сих пор утверждают, что Новый Свет — действительно Новый, что его создали в середине XV века великие еврейские мудрецы, по молитвенному заклинанию которых Бог почти незаметно для остального человечества свернул дотоле плоскую Землю в шар, "швом" которого и стала Америка. А три огненных кита, видимо, оказались "ядром планеты". Более того, именно эти мудрецы и послали на запад Кристобаля Колона, известного нам как Христофор Колумб, — подобно тому, как Ной выпускал со своего ковчега голубя в поисках освобожденной от вод потопа земли (фамилия Колумб по-итальянски значит "голубь")…
В Южной, Латинской Америке существует государство Колумбия, на землю которого (в его нынешних границах) прославленный мореплаватель ни разу не ступал, хотя она и запечатлена его именем. А тот кусок Колумбии, где Колумб действительно высаживался, с 1903 года — независимое государство Панама…
Писатель Габриэль Гарсиа Маркес родился и вырос в Колумбии. Которую по праву считал сердцем так и не открытой Колумбом Америки. Где нет грани между реальностью и вымыслом, между историей и мифом, между миром и войной, между жизнью и смертью.
Только в этом отношении его Колумбия, его Америка отличались от остального мира. "Полковнику никто не пишет", "Сто лет одиночества", "Генерал и его лабиринты" — самые известные в мире (и у нас в стране) произведения Маркеса написаны именно об этом. И не только Маркеса.
Гватемалец Мигель Астуриас, чилиец Пабло Неруда, португалец Жорж Амаду, аргентинцы Хорхе Борхес и Хулио Кортасар, как и Маркес, — в числе признанных лидеров-мастеров-классиков "магического реализма".
Но возникает вопрос: почему свойственные всем этим художникам мотивы одиночества (даже "лучезарного", как у Неруды), потерянности, лабиринта, "закольцованности" времени и пространства человеческой жизни, что само по себе предполагает бытие ИНОГО времени и пространства, которое всегда рядом, — именно во второй половине ХХ века стали восприниматься как художественное явление мирового масштаба?
Предположу, что это связано с глобальным возвышением иной Америки, Северной, опыт жизни ПОД которой после 1968 года стал актуален не только для Южной, Латинской Америки с её "банановыми" и прочими республиками, но и для всего человечества. Этот опыт не был идентичным для Европы и Японии, для исламского мира и "постсоветских" государств, включая Россию. Но первым полигоном столкновения американской "массовой культуры" и её "святой троицы" в виде рекламы/комиксов/голливуда с иными культурами была именно Латинская Америка. "Теология освобождения", Кубинская революция и образ Че Гевары, Карибский кризис, в котором Хрущев оказался пародией на Колумба, — вот истинный контекст торжества "магического реализма".
"Коммунистические" или "фашистские" симпатии его творцов, точно так же, как различия между Пероном и Фиделем Кастро, выглядели глубоко вторичными на фоне их антиамериканизма.
Но Маркес, не будучи настолько "европоцентричным", как Борхес или Кортасар, и здесь в большей мере выразил суть "магического реализма" — из Колумбии в Мексику, где за ним по просьбе США сразу же установили негласную слежку, будущему лауреату Нобелевской премии по литературе (премию дали в 1982 году, а эмиграция состоялась годом ранее) пришлось переехать именно из-за обвинений в финансировании движения коммунистических партизан. Тех самых, которые потом посягнули на монополию американских спецслужб в производстве и распространении кокаина (еще один, вещественный, источник "магического реализма"?).
Жаль, что Маркес не успел ничего написать про американских узников Виктора Бута и Дмитрия Ярошенко, которых власти США обвинили в незаконных сделках с колумбийским ФАРКом. Но Россия, русские люди всегда интересовали и удивляли создателя "мира Макондо". "СССР: 22 400 000 квадратных километров без единой рекламы кока-колы!" — так он назвал своё эссе о Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Москве 1957 года.
"Главным вызовом для нас стала недостаточность обычных средств, чтобы заставить поверить в нашу жизнь", — сказал Маркес в своей нобелевской речи. Действительно, разве можно поверить в то, что люди за десятки тысяч километров от нас точно так же мучатся, страдают, любят, ненавидят, надеются на будущее, как и мы с вами? Как все, кого не показывают в ежевечерних выпусках новостей, кого мы можем увидеть, коснуться рукой, утешить и помочь? Это невероятно сложно, почти невозможно.
И абсолютно необходимо. Иначе вся наша жизнь будет лишена смысла.
Именно эту нехитрую истину Габриэль Гарсиа Маркес пытался доказать человечеству на протяжении всей своей жизни. Каждым словом, каждым поступком, каждой строкой своих произведений.
Поэтому не верьте, что он умер, — такие люди не умирают.
