УКРАИНО МОЯ, УКРАИНО!

В 1997-1999 гг. я был завотделом Украины и Крыма, а затем замдиректора по науке Института стран СНГ. Украинской тематикой занимаюсь почти 30 лет. О неизбежности русско-украинской войны говорю и пишу с середины 1990-х. Тогда мне никто не хотел верить, называли безумцем и хохлофобом, крутили пальцем у виска. Но прав был я, а мои критики ошибались. В 2014 году я написал две пророческие статьи о русско-украинских отношениях, одну после Майдана, но до воссоединения с Крымом. Вторую после воссоединения и начала событий на Донбассе. Хочу познакомить публику с обеими по очереди.

* * *

Итак, перелом в истории современной Украины наступил. Реперная точка пройдена, историческая развилка осталась позади. Двадцатилетний «дранг нах Остен» – экспансия украинских националистов, наползавших на страну шаг за шагом – увенчался взятием Киева. Столица всей страны, со всеми административными центрами управления, перешла под их контроль, назначены новые министры «от Майдана», штаб «Правого сектора»* разместился в захваченном особняке украинской Компартии. Словом, украинская национальная революция состоялась, власть переменилась. Пора теоретически осмыслить произошедшее.

Что произошло и каковы будут последствия для русских и России?

Первый уровень рассмотрения – политологический. Перед нами – убедительный и позорный провал, крах политэкономической и геополитической, а заодно и конспирологической теории. И полнейший триумф этнополитической теории, триумф этнополитики как науки. Поскольку все произошло как по-писаному, в полном соответствии с ее законами. А именно.

На наших глазах, вопреки расчетам российской политики, уповавшей на «разумный» политэкономический подход, победили национальные эмоции и инстинкты, победил национализм. Как это и должно было быть. Процесс украинского этногенеза, с переменным успехом развивавшийся более ста лет, вошел в свою главную, решающую фазу и властно потребовал создания национального государства, государства-этнократии. Развернуть этот процесс вспять так же невозможно, как запихнуть икру обратно в лосося.

Все попытки по-иному объяснить произошедшее несостоятельны. Как несостоятельны у горе-теоретиков поиски причин распада СССР в предательстве Горбачева, в происках Запада, словом везде, только не там, где они были на самом деле: в самом СССР, в принципах его устройства, в его основах. Точно так же поверхностны и бесплодны попытки исходить из мотивов социального недовольства революционеров правительством Януковича, властью олигархов или отказом от вхождения в ЕС. Либо усилиями и интригами НАТО и вообще Запада. Хотя все это, разумеется, имело место, но к глубинным основаниям революции, всколыхнувшим гигантские народные массы на всем пространстве от Киева до Львова, не имеет отношения, как и любые другие субъективные факторы.

Украинский национализм есть точка опоры, благодаря которой только и мог состояться переворот. Это истинный движитель, глубинная причина, без которой никакие усилия Запада, никакие политтехнологии, ни даже народное возмущение не имели бы успеха. Как русский националист я могу только завидовать украинским националистам. Ну, а то что Запад не делает ошибок и очень точно разыгрывает свою партию, говорит только о высоком профессионализме его стратегов, которые, в отличие от наших, этнополитику знают и уважают.

Не случайно победа украинской революции – это победа именно западной половины Украины, где проживает самая бедная, зато самая пассионарная часть населения, собственно украинский народ. Недаром именно там, в западных областях Украины мы наблюдаем самую высокую рождаемость по стране: 17 детей на 10 женщин. Это многое, если не все, объясняет, ведь подъем пассионарности этноса всегда совпадает с подъемом рождаемости и никогда – с ее спадом. Но что значит «собственно украинский народ»?

Нужно ясно понимать: население Украины делится сегодня на два народа.

Первый – собственно украинцы – имеет четкую и ясную национальную идентичность, осознает себя как единый народ, твердо знает свои национальные цели. Украинцы знают, чего они хотят:

1) преобразовать аморфную, криптофедеративную полусоветскую Украину – в единое и неделимое Украинское национальное государство;

2) преобразовать доставшееся в наследство от СССР многонациональное население Украины – если не в украинскую этнонацию (это на данном этапе невозможно по определению), то для начала хотя бы в украинскую политическую нацию, единую по языку, менталитету и национальному самосознанию, национальной идентичности.

Особо важно подчеркнуть, что свою украинскую идентичность этот народ выстраи­вает на принципиальном и тотальном отторжении от всего русского, вплоть до непризна­ния общерусских корней, общей истории. «Украина – не Россия»: это для украинцев фун­даментальная аксиома.

Ядром и локомотивом этого, народившегося за сто пятьдесят лет, украинского эт­носа выступают т.н. «национально свидомые украинцы» (то есть, национально созна­тельные), которых украинская интеллигенция выращивала десятилетие за десятилетием, пройдя через горнило войн (Первая, Вторая мировая, войны гражданская и партизанская) и репрессий. Особенно в пяти западных областях. Эпицентром украинского этногенеза является Галичина, Львов, но его метастазы распространились уже по всей Украине, осо­бенно за последние два десятилетия, дойдя даже до Новороссии и Крыма и овладев соз­нанием молодежи.

Все революции вначале происходят в головах, и украинская национальная рево­люция, которую мы наблюдаем, – не исключение. Гигантские массовые подвижки в обще­ственном сознании произошли за двадцать два года «незалежности», и вот результат пе­ред нами, и развернуть его вспять никакие технологии уже не смогут.

Второй, другой народ Украины – аморфен во всех отношениях, он не имеет четкой и ясной национальной идентичности. Это, скорее, конгломерат этносов, объединенный украинским согражданством и состоящий из:

1) русских, постепенно денационализирующихся и, в жестокой обиде на предав­шую их Россию, перенимающих если не этническую, то политическую украинскую иден­тичность («украинские русские»),

2) малороссов, то есть недоукраинизированных, с точки зрения «свидомых», укра­инцев, или «паспортных» украинцев, не желающих расставаться с общерусской (хотя не великоросской) идентичностью, не желающих забывать о своих корнях и подвергаться усиленной и насильной украинизации,

3) «совков», чья этническая идентичность вообще размыта, стерта в результате советского интернационального воспитания (именно эти люди не дают в обиду памятники обер-русофобу Ленину),

4) диаспор болгар, румын, венгров, цыган, греков, евреев и т.д.

Что объединяет этих людей, кроме нежелания подчиниться диктату «свидомых», да приверженности русскому языку? Однако языковая идентичность – это лжеидентичность, в отличие от этнической. Она не выстоит в грядущем столкновении.

Этот второй народ очень хорошо знает, чего он НЕ хочет: форсированной насиль­ственной украинизации. Составляющие его элементы не в восторге от оголтелой украин­ской националистичности, от посягательств на русский язык, от навязывания украинской мовы, не имеющей мировых перспектив, и «украинства» как стиля жизни и образа мыш­ления. Они не желают молиться на портреты Грушевского, Петлюры и Бандеры, прися­гать на лояльность «украинцам», коих они вызывающе именуют то западенцами, то бандеровцами, а то и фашистами. Они за тесные экономические связи с Россией, за деше­вый российский газ и бензин, но против поглощения их российским олигархатом. Словом, они за скромный достаток и спокойную жизнь, которых «украинцы» посулить им не могут. Но при этом все клянутся в верности «единой и неделимой неньке-лельке».

Однако мы понимаем: знающий, чего он хочет, и знающий лишь, чего он не хочет, – находятся далеко не в одинаковом положении. Даже при прочих равных условиях вто­рой всегда проиграет первому.

Понятно также, что с такой нечеткой, размытой идентичностью, не имеющий твер­дого целеполагания, этот «второй народ» не сможет отстоять свои права и интересы пе­ред натиском ярых украинизаторов Украины, взявших власть в Киеве.

Поэтому надо ясно понимать: если все пойдет и дальше в том направлении, кото­рое намечено Майданом, то не пройдет и двадцати лет, как в результате люстраций, ре­прессий, этнических чисток и этноцида (через подавление русского языка и культуры, Русской православной церкви Московского Патриархата), усиленной украинизации и т.д. на самой важной границе России возникнет весьма цельное идеологически и политически Украинское национальное государство. Которое все будет сверху донизу выстроено на идее отторжения от России, противопоставления ей. Оно будет вести политику, фрон­тально противоречащую российским интересам. И для начала лишит нас Черноморского флота.

Так гарантирует теория этнополитики.

Второй уровень рассмотрения – политический

Мы наблюдаем в высшей степени наглядный и убедительный крах изжившей себя имперской модели российского будущего. Вряд ли даже среди членов Изборского клуба – самых пылких сторонников имперской идеи – найдется сегодня идиот, сохраняющий на­дежду на воссоединение России со всей Украиной в рамках какого бы то ни было эконо­мического или политического проекта, на втягивание этой страны целиком в орбиту рос­сийской политики.

Более того: перед нами закономерный крах всего российского империализма от Сталина до Путина.

Что как не опрометчивый захват Сталиным в 1939 году Галичины привело нас к распаду Советского Союза в 1991 году с потерей всей Украины? Ибо именно галичане, на­следники Бандеры, стали локомотивом этого распада и подарили украинской элите но­вую, актуальную идеологию государственного строительства, основанную на отторжении как от коммунизма, так и от России. Эту идеологию мгновенно взяли на вооружение все новые руководители Украины, она оказалась им нужна для самоутверждения. В резуль­тате сталинский империализм дорого нам обошелся.

А чем как не проявлением имперского мышления со стороны самонадеянного Хрущева была передача Украине Крыма (мол, а куда они все денутся)? Этим же импер­ским синдромом психологически объясняется и то пренебрежение, которое с ельцинских времен характерно было для Кремля в отношении оторвавшейся от нас Украины (опять-таки: а куда она денется!). Киев для нас, на самом деле, важнее Вашингтона, но вместо профессиональных послов, карьерных дипломатов высшей квалификации, там сидели комические персонажи: Виктор Черномырдин и Михаил Зурабов. Что могли понимать в большой политике эти мелкие «решалы» российского олигархата?!

Сугубый крах демонстрирует на Украине неоимперская политика Кремля, основы­вающаяся на марксистском политэкономическом подходе, идущем прямо вразрез с этнополитикой. Киевские события дали жестокий урок всем Прохановым и Чубайсам с их «ли­беральным империализмом» – голой экономической экспансией, грубо говоря.

Сегодня всем должно быть уже ясно, что всей Украины нам уже не видать никогда. Для нас – для России, для русских – нет другого решения украинской проблемы, кроме раздела Украины и нашего последующего воссоединения с ее Юго-Востоком (Левобере­жье, Новороссия, Крым). Но уже не в рамках Российской неоимперии, а в рамках Русского национального государства, исходя из международно признанного принципа воссоедине­ния разделенной нации. Русской нации, само собой разумеется.

Ничего другого нам не остается. Об этом варианте я твержу уже лет двадцать, но сегодня его необходимость должна стать очевидной для всех.

Это значит, что пришло время менять всю концепцию государственного строи­тельства. Переходный период закончился. Модель империи окончательно скомпромети­ровала себя как несостоятельная. На повестке дня – утверждение модели Русского на­ционального государства. По всем направлениям и параметрам.

Так диктует нам этнополитика. Так требует логика событий.

Почему именно и только Юго-Восток?

Что такое Юго-Восток Украины? Как он сложился?

К этому географическому объекту относятся (помимо Крыма) Одесская, Николаев­ская, Херсонская, Запорожская, Днепропетровская, Донецкая, Харьковская, Сумская и Луганская области. Девять областей плюс автономная республика. Плюс, по логике ве­щей, также русское Приднестровье, которое замыкает собой Новороссию и уже офици­ально потребовало воссоединения с Россией.

Напомню, что большая часть всего этого оказалась в составе Украины в результа­те мирного договора большевиков с немцами, так называемого Брестского мира, который самим Лениным именовался не иначе как «похабный мир». Современная российско-украинская граница проведена немецким штыком, об этом не надо забывать. Именно этим объясняется тот, например, факт, что Область Войска Донского, населенная дон­скими казаками и представлявшая в дореволюционной России самостоятельную админи­стративно-территориальную единицу, оказалась разрезана пополам. (Большевики сочли потом за благо сохранить это разделение из этнической ненависти к казачеству.) Хотя даже тогда немцы-победители, диктовавшие свои условия, не посмели оторвать от России Тавриче­скую губернию с Крымом.

Говоря о государственной принадлежности этих территорий, надо прежде всего поставить вопрос: что такое историческая Украина? С какого времени мы можем говорить об украинской государственности? С какого момента Украина выступает в качестве субъ­екта международного права?

Не углубляясь в особо далекие времена, возьмем за аксиому, что к 1654 году, ко­гда состоялось пресловутое воссоединение Украины с Россией в результате Переяслав­ской Рады, Украина таким субъектом, безусловно, уже была. И представляла она на кар­те мира кусок континентальной суши, не имевший выхода к морю и составлявший по сво­ему объему ровно одну пятую часть современной Украины. Ее граница на северо-востоке простиралась до Новгорода-Северского и русского Брянска, на юге ограничивалась пре­делами Запорожской сечи, а на западе – Винницей, Красным и Брацлавом.

Все, что с тех пор было добавлено к этому весьма скромному уделу, получено Ук­раиной от России и куплено русской кровью, до Крыма и Галичины включительно. Не слу­чайно вышеуказанные девять областей обнимаются также историческими понятиями «Левобережье» и «Новороссия». Эта топонимика вопиет против зачисления их в Украину.

Я ничего не имею против самостийной и незалежной Украины, Пусть существует, коль этого хочет ее народ. Но почему за наш счет? Почему в этих искусственных грани­цах? Этого понять невозможно. Особенно после того, как украинцы доходчиво и убеди­тельно объяснили, что они нам не братья.

В указанных областях «паспортные» русские составляют от 15 до 45 % населения, но на самом деле их гораздо больше, поскольку проводившаяся с 1917 года политика ук­раинизации привела к абсолютному искажению статистической картины. Об этом говорит упорное сохранение русскоязычия на всем указанном пространстве, несмотря на все ме­ры подавления русского языка. Характерно, к примеру, что на Херсонщине, где по стати­стике русских всего 15 с небольшим процентов, русский язык официально признан регио­нальным. И т.д. В годы советской власти, когда насаждалась и господствовала доктрина интернационализма, многие не придавали значения формальностям и позволяли запи­сывать себя в украинцы, так что бывало в одной семье так: один брат получал паспорт как русский, а другой как украинец. И сегодня распутать эту путаницу уже невозможно.

В то время как наиболее высокая рождаемость наблюдается в западных областях Украины, Юго-Восток остается ее главной материальной базой, где расположены основ­ные полезные ископаемые и основные производства, а также торговые порты. Как всем известно, на Украине Восток кормит Запад. Но что он получает за это, кроме ужесточения политики антирусского этноцида и вечных подозрений и упреков в сепаратизме?

В силу всего сказанного, на Юго-Востоке сильны «антизападенские» и пророссийские настроения, что каждый раз проявлялось в ходе президентских выборов, когда не­изменно побеждал претендент, обещавший тесные связи с братской Россией и государ­ственный статус русского языка по примеру Белоруссии. Обещания снова и снова оказы­вались обманными (президент новой страны Украины оказывался вынужден исповедо­вать соответствующую идеологию украинства), но население каждый раз верило новым, что свидетельствует только об одном: о силе и неистребимости тяги к русскому и России.

Итак, ясно: разделение Украины по верхней границе названного региона – воз­можно: это регион экономически и культурно самодостаточный, вполне способный еще восстановить если не велико-, то по крайней мере общерусскую идентичность. Ясно и то, что претензии России на эти территории, которые она справедливо может считать исто­рически своими, вполне обоснованы. Как и то, что постановка вопроса о воссоединении единой, но оказавшейся в разделенном положении русской нации – юридически право­мерна и морально оправдана.

О такой возможности говорит и субъективный политический фактор: указанные ре­гионы отказались признать легитимным переворот в Киеве и подчиниться диктату Майда­на (читай: «свидомых украинцев»). Понятно, что в ответ нынешний, захваченный украин­скими националистами, Киев не смирится с «мятежом» юго-восточных регионов, будет делать все, чтобы согнуть «смутьянов» в бараний рог и вернуть под свою полную власть. Таким образом, все предпосылки для гражданской войны налицо. Независимо от воли отдельных лиц ситуация обязательно будет сдвигаться в эту сторону, пока не станет не­обратимой.

Этой возможностью, этим моментом нельзя не воспользоваться. Такое пренебре­жение уникальным историческим шансом будет равносильно преступлению. Перед Рос­сией и русским народом.

Понятно, что нынче, после падения Киева, претензии на что-то большее, чем Юго-Восток, с нашей стороны граничили бы с идиотизмом. Пытаться воссоединиться с земля­ми, которые обеспечили решающую поддержку Майдану, означало бы реальную русско-украинскую (а там и российско-украинскую) войну, причем с нашей стороны несправедли­вую. В то время как война между Востоком и Западом есть как бы внутреннее дело самих жителей Украины, и наше вмешательство, в ответ на законную и справедливую просьбу одной из сторон о помощи, есть решение вполне гуманитарное. Надо лишь дождаться момента, когда НАТО попытается оказать помощь Западу, чтобы в ответ протянуть руку Востоку. Таков наиболее естественный и политически верный сценарий событий.

Альтернативы ему нет. На другой чаше весов, если кто-то еще не понял этого, ле­жит отнюдь не желанный всем мир, а бесславная и безоговорочная капитуляция на усло­виях противника. Ибо свидомые не сложат оружия, пока не дойдут до моря и границы, а там предъявят и претензии на Кубань и часть Воронежской, Курской, Белгородской, Рос­товской областей. Не для того они брали Киев, чтобы остановиться на полдороге. Все это не раз ими озвучивалось открыто, а на днях прозвучало в приватном разговоре Яроша с Тягнибоком, записанном добрыми людьми.

Россия без Крыма – не Россия

Идиотизмом я не постесняюсь назвать не только завышенные, но и заниженные претензии России. Мы не можем ни в какую сторону сдвинуться от границы, отделяющей Юго-Восток Украины. И вот почему.

Необходимость раздела Украины на собственно Украину и Новороссию (назовем для начала так объединение девяти юго-восточных областей плюс Крым и Приднестро­вье) диктуется не только этнополитикой. Тут я готов признать необходимость опериро­вать не только этнополитическими, но и геополитическими, и политэкономическими аргу­ментами.

Дело в том, что дрейф Крыма в Россию уже начался, это реальность, с которой нельзя не считаться. Лед тронулся. Крымчане уже обратились к России с просьбой о под­держке, и Россия услышала и ответила положительно, протянула руку помощи. Обратно­го хода событиям не будет.

Собственно, из четырех непризнанных республик, образовавшихся в результате распада СССР, две – Абхазия и Южная Осетия – уже обрели свою судьбу. На историче­ской очереди оказались Приднестровье и Крым, чья судьба будет решена, судя по всему, в ближайшее время. Это логично. Только если первые две не стали, а возможно и не ста­нут частью России, то со вторыми двумя вопрос ставится именно об их вхождении в со­став Российской Федерации. Это два мощных русских анклава, в которых русские состав­ляют от 60 до 70 % населения; их воля к воссоединению с материнской страной вполне ясно выражена.

В свое время приднестровцы с оружием в руках отстояли право распоряжаться своей судьбой. Сегодня очередь дошла до крымчан. Весна в Крыму будет жаркой.

Проблема, однако, в том, что ни Крым, ни Приднестровье мы не присоединим, ес­ли остальные девять юго-восточных областей останутся под властью Киева. С Приднест­ровьем это вполне очевидно (достаточно взглянуть на карту). Но и с Крымом это так, что хорошо знают все специалисты. Дело в том, что снабжение Крыма водой, электричеством и энергоносителями (газ, бензин и проч.) в количестве, минимально потребном для жиз­ни, полностью зависит от материка. Достаточно перекрыть Северо-Крымский канал, иду­щий от Днепровского водохранилища, и Крым, у жителей которого водообеспеченность и так в 4,24 раза меньше, чем в среднем по Украине, элементарно умрет от жажды. И т.д.

Как нельзя удержать Севастополь, не удержав весь Крым с его инфраструктурой, так же точно нельзя удержать Крым, не удержав весь Юго-Восток. Если мы сегодня при­соединим Крым, но отдадим под контроль Киеву все остальное, то не пройдет и десяти лет, как придется и Крым вернуть, но уже на позорных условиях и с полной потерей Се­вастополя, флота, а с ним и всего Черного моря.

О возможности отделения от Киева всего Юго-Востока сказано ранее. Теперь пора осознать его необходимость.

Третий уровень рассмотрения – юридический и дипломатический

Как уже говорилось выше, граница между Украиной и Россией является неспра­ведливой, исторически необоснованной, насильно навязанной нам немцами по Брестско­му договору и закрепленной большевиками в своих видах.

Особым правовым нигилизмом отличается история отторжения Крыма от России и присоединения его к Украине, на что не осмелились даже победоносные немцы в 1918 году. Строго юридически говоря, у Украины до 25 декабря 1998 г., когда был ратифициро­ван Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Россией и Украиной, никаких прав на Крым (и отдельно на Севастополь) не было.

Самое обидное, что у России в начале 1990-х годов были все шансы исправить это положение. Но этот шанс был бездарно упущен, в то время как Украина проявила заме­чательную предусмотрительность и завидное упорство в отстаивании своих интересов. Напомню некоторые факты.

Еще 19 ноября 1990 года, до распада СССР, в Киеве был подписан Договор между РСФСР и Украинской ССР. Он был вызван тем, что ранее, 12 июня того же года, РСФСР приняла Декларацию о своем государственном суверенитете, а 16 июля такую же Декла­рацию приняла УССР. Две суверенные республики СССР решили определить свои отно­шения. Не знаю, кому принадлежала инициатива; подозреваю, что именно украинцам (ведь кошка всегда знает, чье мясо она съела), стремившимся обезопасить свои границы от возможных изменений.

Договор 1990 г. признавал суверенитет Украины, но... отнюдь не ее права на спор­ные территории, например Область Войска Донского или Новороссию. При обсуждении этого договора Съездом народных депутатов – на тот момент это была высшая власть в РСФСР – встал вопрос о границах, о Крыме Но дальше этого дело не пошло. Не кто иной как депутат Владимир Лукин (на мой взгляд, сильный агент влияния Запада), почти бес­сменно председательствовавший в наших парламентах над международными делами, нашел хитроумный аргумент, благодаря которому депутаты потеряли бдительность и, проявив непростительную наивность, ратифицировали Договор. Дело в том, что в его тексте была ст. 6, которая предписывала признавать и уважать территориальную целост­ность договаривающихся сторон, но... «в ныне существующих в рамках СССР границах». Лукин напирал именно на эту оговорку, проталкивая договор. Он говорил: не надо сейчас обострять отношения с братской Украиной, пусть пока все остается, как есть, а вот если СССР будет распадаться, – ну, тогда мы вернемся к вопросу о принадлежности Крыма и вообще о границе. И депутаты расслабились..

Не стало СССР – не стало и бесспорной границы между нашими странами, это очевидно в контексте вышесказанного. Но момент был упущен, и политической воли, что­бы денонсировать договор и нарушить статус кво, уже не нашлось.

Еще одна возможность была упущена в 1991 году, когда вопрос неожиданно обо­стрился после заявления ельцинского пресс-секретаря Павла Вощанова. Который возьми да и ляпни, что в связи с заявлениями ряда республик о выходе из СССР российское ру­ководство оставляет за собой право поднять вопрос о пересмотре границ с соседними государствами.

В тот момент у русских еще была возможность без больших проблем вернуть себе и Южный Урал (восемь населенных русскими областей нынешнего Казахстана), и северо-восточные области Эстонии, и Левобережье, Новроссию и Тавриду.

Но эта возможность была похоронена Ельциным, который таким образом выкупил собственное беспроблемное полновластие в рамках обкорнанной, обобранной России. На Украине и особенно в Казахстане на заявление Вощанова последовала жесткая реак­ция. Российским делегациям пришлось срочно вылететь в Киев и Алма-Ату. Мы не знаем, как проходили там переговоры, чем националы грозили и что обещали Ельцину. Но в ре­зультате Россия официально заявила о невозможности пересмотра границ и взаимном уважении территориальной целостности республик.

Наконец, в 25 декабря 1998 года, несмотря на все усилия автора этих строк и ряда других здравомыслящих политологов и политиков, был подписан и ратифицирован упо­мянутый выше «Договор о дружбе...», статья 2 которого утвердила нерушимость сущест­вующих границ. Договор (в одноименной статье мы с К. Затулиным охарактеризовали его как «Обман века», точно предвидя все последствия) на тот момент похоронил возмож­ность возвращения исконных российских земель в материнское лоно. Вина за его приня­тие целиком лежит на фракции коммунистов в Госдуме и лично на Ельцине, на председа­теле правительства Евгении Примакове, министре иностранных дел Иванове, председа­теле Госдумы Селезневе и Геннадии Зюганове.

Как исправить положение? Что в данной связи может предпринять Россия?

Сегодня, когда на Украине всем распоряжается самозванная нелегитимная власть и вся юридическая основа отношений с Киевом вызывает сомнение, когда перед нами, по сути, предстала вдруг новая Украина, самое время было бы денонсировать указанный Договор, заключенный с иным, по сути, государством. Разрушив тем самым «обман века» и по всей форме восстановив наши права на Крым и на изменение границ. Это первое, что следовало бы сделать в правовой сфере.

Второе – необходимо срочно принять давно подготовленный нами закон «О раз­деленном положении лезгинского, осетинского и русского народов и их праве на воссо­единение», апеллирующий к международному праву. Это позволит нам перед лицом все­го мирового сообщества перевести разговор во всем понятную и признанную плоскость. Пресловутые права человека в такой ситуации окажутся на нашей стороне, а это аргу­мент не из слабых. Чем мы хуже немцев, китайцев или вьетнамцев, воссоединившихся мирно и законно на наших глазах?

Наконец, следует всячески содействовать юридическому оформлению единой коалиции юго-восточных областей Украины (желательно с примкнувшим к ним Приднест­ровьем) под названием Новороссии. Это даст не только юридическую базу для после­дующего самоопределения всей данной территории, но и подарит ей новую этническую идентичность. Которая сможет удовлетворить как русских, так и малороссов (и даже «совков»), проживающих на данной территории, а главное, создаст новую и правильную по сути оппозицию: украинцы – новороссы.

При этом надо понимать вполне отчетливо, что у коалиции на данном этапе может быть единое коалиционное правительство, но Новороссия не имеет и не сможет иметь своей столицы. Ни один из регионов не пойдет под власть другого: Одесса – под Харьков, Харьков – под Донецк, Донецк – под Одессу и т.д. Хотя вариант со сменными «дежурны­ми» столицами вполне реален на первое время, пока не произойдет воссоединение с Россией.

Морально-политические сложности

Осуществление сценария, по которому Украина вначале разделяется, а затем ее Юго-Восточная часть с Крымом либо становится самостоятельным государством, либо воссоединяется с Россией, имеет ряд морально-политических сложностей. О некоторых я скажу ниже.

Смена российской парадигмы. Нельзя одной рукой защищать права и интересы русских на Украине, опираться там на русскую идентичность, всячески поддерживать и развивать ее (чего настоятельно требует вышеописанный сценарий), а другой рукой – по­давлять Русское движение в нашей собственной России, противопоставлять русской идентичности – российскую, вызывающе, демонстративно игнорировать русские пробле­мы, права и интересы. Нравится это кому-то или нет, но решение украинской проблемы (а решать ее придется нам волей-неволей, от этого вызова уклониться никак невозможно) повлечет за собой смену всей концепции России. Вместо неоимперской концепции, во­зобладавшей в последние лет десять, потребуется концепция Русского национального государства. Ничего другого нам Киев уже не оставил.

Чем скорее и последовательнее эта необходимость будет осознана в Кремле, тем легче и безболезненнее пойдет процесс желаемых преобразований.

Помимо неизбежного отказа от неоимперства потребуется еще и отказ от неосове­тизма, душок которого также явственно ощущается в российском воздухе последних лет. Если и есть что-то симпатичное для широких российских масс в действиях майданистов, если что-то в них и отвечает русскому настроению (помимо антикоррупционного пафоса), так это, конечно, свержение памятников главному русофобу всех времен – Владимиру Ленину. Понятно, что защита этих памятников кое-где на Юго-Востоке Украины является данью памяти тому времени, когда страна была едина, в идеологии господствовал интер­национализм, все вокруг говорили по-русски, а украинским националистам не давали во­ли. Но надо понимать, что для русских национал-патриотов, ориентированных на по­строение РНГ, «совок» и Ленин так же неприемлемы, как и для украинских национали­стов, строящих свою Украину.

Янукович: поддерживать нельзя сливать. Поддержка Януковича является столь же политически необходимой, сколь морально недопустимой. Такая вот вилка. Понятно, что этот человек не вызывает никаких добрых чувств, ни даже элементарного уважения. Поддержка его – широковещательная, акцентированная – принесет Кремлю неприемле­мые репутационные издержки. Но пока он формально президент, пока не отрекся от вла­сти и не признал новое правительство, пока играет в изгнанника – киевские самозванцы нелегитимны, хоть ты тресни! А это дает нам неоценимые преимущества, козыри в любом переговорном процессе. Поэтому Россия должна, конечно, дать ему укрывище и не долж­на признавать его низложение. Пока что найдено оптимальное решение: он спрятался в частном поместье в Ростовской области. Вот там и должен сидеть. Ему уже светит Гаага, так что пусть не дергается и будет послушен.

Тут есть еще и другая проблема: избыточная критика Януковича автоматически не только оправдывает Майдан, что недопустимо, но и переводит весь конфликт в иную плоскость: из национальной, единственно верной и открывающей нам правильную пер­спективу, – в социальную, что принципиально неверно и лишает нас всяких перспектив.

Так что о Януковиче-президенте нам лучше помнить, но молчать...

Братья или не братья? Этот вопрос каждый раз встает при обсуждении украинской проблемы. И надо раз навсегда понять следующее. Братьями нам являются малороссы. Те, что населяли былую Украину царских времен. И их физические потомки и духовные наследники, проживающие в основном на Юго-Востоке, хотя и не только там, к счастью. Но те украинцы, что образовались на Западной Украине и постепенно подчинили и пере­делали под себя малороссов на большей части Украины (попробуй теперь, назови кого малороссом!), эти украинцы успели четко доказать, что они нам не братья. И это действи­тельно так. У нас даже генетика не совпадает с ними более чем на шестьдесят процентов (в то время как с белорусами совпадение почти стопроцентное)!

Тому, кто усомнится в сказанном, посоветую посетить краеведческий музей Львова и пройти по шести залам, посвященным истории Западной Украины и обретению украин­цами самостийности и незалежности. Столь свирепого накала русофобию, проявленную еще с начала XX века, вряд ли где еще встретишь. На ней выросли и воспитались поко­ления. Не худо и почитать учебник для пятого класса по истории, где насчитывается че­тыре русско-украинские войны. Вот такая школа ненависти к нам. Через нее прошло уже не одно поколение...

Тот, кто не видит, что «свидомые» украинцы делали, делают и намерены делать против русских и России, тот слепец и дурак.

Тот, кто видит – и оправдывает это, тот подлец.

Тот, кто предлагает смириться с этим – тот обычное чмо и быдло.

И только тот, кто все видит и понимает, кто готов бороться за русские интересы и права с любым противником (украинцами в том числе), тот настоящий русский человек и патриот России.

Братство и дружба – это не дорога с односторонним движением...

Инерция нациестроительства. Двадцать с лишним лет все жители Украины «будовали державу» (строили государство). Клялись ей в верности и любви. И вдруг добрая половина населения оказалась перед необходимостью переосмыслить свою государст­венную принадлежность! Это породило психологические перегрузки, с которыми не каж­дый справится.

Поэтому пока что практически все украинские политики, за исключением крымских, клянутся в верности "единой и неделимой" Украине, все кричат, что нельзя допустить раздела страны, хотя на самом деле только в этом – ее спасение и профилактика граж­данской войны.

Как ни странно кому покажется, но этой общеукраинской лояльностью и инерцией украинского нациестроительства охвачены и русские политики Украины! Отчасти в этом, возможно, проявляется некоторое лукавство (горе побежденным)... Не забуду день от­крытия Русского культурного центра (!!!) на Андреевском спуске в центре Киева (1999 год), когда в ходе всей церемонии и банкета ораторы и тостующие превозносили «ридну батькивщину», а из репродуктора звучали только украинские песни и регулярно бил по мозгам хит:

Украино моя, Украино!

Присягаю тоби знов и знов.

Украино моя, Украино –

Моя вира, надия, любов!

Вот что на самом деле означает конфликт идентичностей! Вот он, зримый, хресто­матийный пример! Когда с одной стороны – этнонация (единственно подлинная нация), а с другой – согражданство (псевдонация), то есть конгломерат этносов, затиснутый в об­щую правовую рамку. Одни атакуют: «Мы – украинцы!». И сразу все встает на свое место с пониманием всего спектра политики. А что могут им противопоставить другие? «Мы – русскоязычные»?! Но это ничто, такой нации нет в природе, это не мобилизует, не делает понятной политику...

Инерция нациестроительства, которая на подвластных Киеву землях будет теперь неизбежно расти, становится в новых условиях совершенно неуместной, нелепой на Юго-Востоке. Отказ от нее дикутуют сами политические обстоятельства, в первую очередь, установки «свидомых», «майданистов», подрывающие национальное единство. Но долж­ны найтись смелые и решительные люди из числа самих же «паспортных» украинцев, смотрящие в будущее, чтобы систематически широковещательно озвучивать отказ, от­решение от этой инерции. Чтобы публично скомпрометировать и снять тезис о «единой и неделимой» с повестки дня!

«Свидомые» слишком часто попусту кричали «волки! волки!», попрекая жителей Юго-Востока недостатком патриотизма и национализма, сепаратизмом и проч. Эти два­дцать лет своеобразного нейро-лингвистического программирования «от обратного» должны, наконец, сработать. Время для настоящих волков пришло.

Крымскотатарский фактор. Вряд ли нужно доказывать, что крымские татары не пи­тают к русским и России нежных чувств. Недавнняя их попытка захвата Верховного сове­та Крыма тому свидетельство. Нередки утверждения крымскотатарских политиков о том, что Россия является для них историческим врагом, который даже не извинился до сих пор за депортацию и т.д.

Не секрет ни для кого также, что Киев все эти годы поддерживал татар в Крыму как фактор сдерживания и устрашения русских, затачивал их как нож в нашу русскую спину. И довольно успешно. Каждый раз, когда русское движение в Крыму поднимало голову, на­значались массовые татарские мероприятия – а это, поверьте, зрелище не для слабо­нервных. Когда мимо тебя часами льется черноголовая людская река, изрыгающая из ты­сяч глоток «Вотан! Меджлис! Аллах акбар!», чему я сам бывал свидетелем...

Задача татар, изначально поставленная Киевом, – не дать отделить Крым, а сле­довательно торпедировать и раздел всей Украины. Они верно служили доныне властям, объединенные с ними общим отношением к русским и России. Это пятая колонна Киева в Крыму. Но насколько опасен сегодня этот фактор для русского дела? Насколько он фата­лен, непреодолим? Думаю, тут не стоит преувеличивать.

Во-первых, крымские татары, составляющие сегодня до 12 % населения Крыма, за двадцат с лишним лет сумели добиться практически всего, чего хотели. Самое главное: большого количества земли и домов в сельской местности, где и проживает сегодня свыше 80 % татар. Господствующее настроение у татар-земледельцев одно: спокойно жить и работать на земле, кормиться трудом своих рук и растить детей. Они сильно рас­теряли былой пыл, агрессивный заряд. Попытки самозахвата земель стали редкими, отпор им не влечет за собой массовых боевитых выступлений, как бывало. Для татар сего­дня важнее интеграция в мирную жизнь полуострова, чем «вечный бой».

Во-вторых, Киев за эти годы очень много чего обещал татарам в обмен на полную лояльность и роль пятой колонны. Но мало что выполнил из обещанного. Сегодня татары уже хорошо понимают, что достигли предела в своих торгах с хозяевами Украины, из­влекли свой максимум выгод и новых преференций им не видать. Второе лицо Меджлиса*, Рефат Чубаров обмолвился как-то, что вот, Россия-де не пытается вести дипломатию с крымскотатарским народом. Подтвердив тем самым свою внутреннюю готовность дого­вариваться с Кремлем. Чего и следовало ожидать. Пусть татары помогали украинским властям усмирять русский Крым, но ведь воевать-то со всей Россией татары, если что, не смогут. И Киев им не поможет!

Самое время для России задуматься над тем, как купить татарскую лояльность. Эта задача имеет решение, убежден.

Русский фактор. Это палка о двух концах: на одном – русские Юго-Востока, на дру­гом – русские России. В обоих случаях все не так просто, как хотелось бы.

Русское движение на Украине не может не быть главной опорой нашей политики на Украине. Ничего другого нам не остается: такова логика истории и этнополитики. В 1990-е годы оно было довольно широким и активным. В бытность мою завотделом Украи­ны и Крыма, а там и замдиректора по науке Института стран СНГ (1997-1999), через мой кабинет прошли все руководители русских и российских (пророссийских) организаций этой страны, числом более ста. Но, не получая никакой поддержки от России (напомню, послами на Украине были вначале Черномырдин, а потом Зурабов, которым на русских было плевать, да и консулы были им подстать), это движение постепенно заглохло под сильнейшим прессом СБУ и украинских националистов, официоза. Многие не выдержали десятилетий бесплодной борьбы, ушли в тину, сдались. И сейчас там от русского движе­ния лишь осколки – либо гнилые, конъюнктурные фигуры, вроде Сергея Цекова (на мой лично взгляд), либо совсем новые, неопытные, не подготовленные кадры, либо немногие истинные русские активисты, изнуренные годами бесплодной борьбы. Эти немногие в со­стоянии, однако, поднять на борьбу за свои права многие тысячи людей. Так что помогать им, конечно, надо: деньгами, оружием, советниками. Сами они не справятся, а коли так, потеряем мы все.

Свои сложности демонстрирует и Русское движение в России. Главная из которых состоит в том, что часть Движения ушла в непримиримую оппозицию по отношению к ре­жиму Путина, и теперь перипетии собственной яростной политической борьбы застят этим людям широкую панораму исторического момента, смещают все акценты и оценки в иллюзорный аспект. Что порождает ряд устойчивых политических мифов и заблуждений.

Например, творцы и рядовые участники национальной украинской революции предстают как борцы с «коррумпированным режимом, родственным путинскому», с укра­инским «еврейским олигархатом, родственным российскому». У нас-де общие враги, у нас-де общие задачи. А посему мы, русские, должны-де протянуть руку помощи «брат­скому народу» (старая песня на знакомый мотив «за нашу и вашу свободу», как пели нам в русские уши деятели польской «Солидарности», а за ними прибалтийские и прочие се­паратисты времен СССР). Отдельные русские националисты, транслирующие этот бред, прямо смыкаются с либеральной прессой, дудят с нею в одну дуду.

Главное и второстепенное, причина и повод при этом меняются местами с легко­стью необыкновенной. Творцы этого мифа охотно забывают, что на самом деле борьба ведется, как заверяет Дмитро Ярош от лица всего украинства, «за Украину без жидов и кацапов», а сами они, прекраснодушные мифотворцы, с этой позиции есть не кто иной как те самые «кацапы и клятые москали». И если бы только они! Но нет, это отношение рас­пространяется и на все русское вообще, как и на все «недоукраинизированное», что жи­вет и движется на территории Украины...

Второй не менее опасный миф – миф о русско-украинском братстве, о чем я писал выше. Здесь лишь добавлю, что этот миф, эта ветхая иллюзия живет сегодня преимуще­ственно в русских мозгах, не встречая уже сочувственного отклика в мозгах большей час­ти украинцев. И не только тех, кто встает и ложится с именем Бандеры (прочтите хоть об­ращение того же Яроша к Доку Умарову), но и многих, слишком многих иных, проживших уже свыше двадцать лет под непрерывной пропагандой бандеровщины.

Сказанное значит, что пора уже нам перестать обманывать себя, выдавая желае­мое за действительное. Пора признать: у русских нет на свете братьев, кроме белорусов. А русско-украинское братство на сегодня может быть признано только как цель, но не как данность (в реальной данности у нас – Майданность). Беда в том, что людей неумных и плохо информированных всегда на порядки больше, чем тех, кто разбирается в ситуации, и раз­вернуть массам мозги в правильном направлении бывает ох как нелегко!

Выстраивая свою перспективу, встраивая в нее русско-украинские отношения, нам, русским вообще, а русским националистам в особенности, надо исходить из интересов не «Путинской», а извечной и единственной, истинной России. Ведь никакой иной у нас на самом деле нет. Это не значит, что у нас нет и не может быть претензий к Кремлю или РПЦ. Но именно сейчас, в этот роковой, решающий для нашего народа срок, эти претен­зии должны быть отложены.

Исходя из всего сказанного, мы должны быть с Путиным постольку, поскольку Пу­тин с Новороссией и Крымом. Сегодня президент России занял на данном направлении позицию, заслуживающую нашей всемерной и безоговорочной поддержки.

В чем она может заключаться? Это зависит от возраста, сил, возможностей каждо­го. Кто-то поедет волонтером в Крым, Донбасс или Харьков, кто-то займется сбором средств, иной материальной помощи. Кто-то выйдет на митинг в поддержку русских на Украине и в Крыму. А люди пишущие и «говорящие головы» должны нести правду людям, нейтрализуя по мере всех своих сил работу вражеской пятой колонны – либеральных СМИ.

Первый шаг к такой организованной поддержке уже сделан: 28 февраля в москов­ской штаб-квартире партии «Родина» состоялось совещание представителей русских национальных и патриотических организаций России, Крыма, Прибалтики и Молдавии В совместном заявлении, подписанном и автором этих строк, говорится: «Мы приложим все усилия для защиты русского населения и национальных меньшинств Украины от хаоса и угроз их правам и интересам... Мы поддерживаем все действия Российской Федерации по защите русского населения, национальных меньшинств Украины и обеспечению осо­бого статуса Крыма».

Начало положено. Русские, вперед!

Заключение

Политика, как известно, есть искусство возможного.

Я никого ни к чему не призываю, никого ни за что не агитирую. Я лишь указываю на границы возможного в данной исторической ситуации.

Имеющий уши да слышит.

P.S. Статья написана в 2014 году после завершения Майдана («революции гидности»), но до восоединения с Крымом. Сегодня абсолютно ясно, что никто лучше меня в то время не понимал и не формулировал украинскую проблему, никто не давал более точной оценки и прогноза.

*организации, запрещённые в РФ