Убийство дракона в брянских лесах

Не верю, что войска Асада применили газ в боевых действиях в окрестностях Дамаска. Я участвовал в сражениях в районе Дамаска и видел операции в развалинах мирно цветущего города, когда солдаты убивали снайперов ударами танковых пушек и короткими атаками в лабиринтах подземных тоннелей. Я верю, что газовое нападение предприняли повстанцы, давая повод Обаме нанести ракетный удар по Сирии. Но химическое оружие, о котором долгие годы словно забыло человечество, вдруг вышло из тени и стало управлять политическим мировым процессом. Вот почему я оказался в окрестностях Брянска в районном городке Почеп, где построен мощный завод по утилизации химических боеприпасов — страшного оружия, накопленного в арсеналах тотальной войны.
Этот завод среди осенних лесов, студёных вод, изу­м­рудных пастбищ напоминает драгоценный кристалл стального цвета безупречной формы. Призмы, серебристые трубы, ажурные фермы. Эта точная и чистая эстетика говорит о совершенстве технологии, о предельной безопасности, о холодной рациональности, которая сопутствует уничтожению оружия "судного часа" — той мистической ядовитой звезды, что сбросит разгневанный Бог на землю и отравит воды и облака.
Очень много цветов, много свежих и сочных газонов. Кормушки для уток, клетки с кроликами — всё это живые индикаторы чистоты и свежести воздуха, в который из стальных корпусов не просачивается ни одна ядовитая молекула. Но редкие люди, идущие вдоль цехов, военные на постах — все с сумками противогазов. И каждый, кто погружается в кристаллическое сияние завода, носит спецодежду, напоминающую скафандр космонавта.
Со складов непрерывными партиями доставляются на завод авиабомбы, начинённые нервно-паралитическим газом, снаряды для дальнобойных гаубиц с фосфорными смертоносными ядами, боевые части крылатых ракет, способных отравить миллионный город. Каждый снаряд или бомба подхватывается автоматикой, помещается на конвейер. В металлическом корпусе делается малый прокол и высасывается смертоносная начинка.
Добытый яд смешивается с реагентами, утрачивает свою смертоносную силу. Отправляется в печь, где жар окончательно сводит на нет гибельную силу отравы. Далее полый снаряд промывается водой, из железной оболочки вымываются остатки ядов. Отравленная вода проходит очистку и используется на заводе для технических нужд. Лишённый ядовитого сока снаряд обжигается в печи, и безвредная стальная оболочка готова к отправке в мартены. Спёкшийся шлак замуровывается в бочки и уходит в подземные хранилища на вечный покой. Утилизация снарядов не прекращается ни днём, ни ночью. Каждый снаряд имеет заводской номер, заносится в картотеку. Завод непрерывно инспектируется американцами, у которых по ту сторону океана работают такие же заводы.
Находясь на предприятии, я был увлечён его таинственной опасной технологией. Наблюдал на мониторах конвейерные линии, реакторы, печи, редкие фигуры в скафандрах, похожие на космонавтов на Луне. И всё время размышлял о Сирии. Думал: если состоится американский удар и крылатая ракета упадёт на склад химических боеприпасов, то всю Сирию накроет смертельный аэрозоль. И в нём погибнут солдаты Асада, обезумевшие повстанцы, прихожане христианских храмов и молящиеся в мечетях мусульмане. Ракетный удар повлечёт за собой катастрофу, соизмеримую с ядерной бомбардировкой.
Ещё одна мысль посетила меня на заводе: химическое оружие из боевого средства тотальной войны превратилось в политическое оружие. Именно оно побудило Обаму и конгрессменов Америки принять решение бомбардировать Сирию. Явилось политическим поводом для военного вмешательства американских авианосцев, самолётов и крылатых ракет в жизнь суверенного государства. Именно оно, химическое оружие Сирии, подвигло Путина к миротворческой инициативе — взять под международный контроль сирийские химические арсеналы. Это предложение открывает путь к политическому урегулированию сирийского конфликта, открывает возможности для международной конференции по сирийской теме.
Ещё я думал: возможно ли уничтожение химических арсеналов Сирии в условиях гражданской войны? Возможно ли обеспечить столь хрупкий и сложный производственный процесс, требующий предельной стерильности и безопасности, в условиях, когда стреляют гранатомёты? Если всё же начнётся утилизация этих химических арсеналов, будет ли возведён под Дамаском завод, подобный тому, что построен под Брянском? Или придётся направлять в Сирию мобильные установки, способные дезактивировать снаряды и бомбы? И кто, какая страна возьмёт на себя ответственность в таком деликатном и опасном деле?
Ещё я думал, двигаясь вдоль серебристых кристаллических корпусов, что именно здесь, в глубине этих холодных и спокойных кристаллов, уничтожается оружие "судного часа", выдёргивается ядовитое жало дракона, который своим чешуйчатым телом опоясал волшебный град, требуя себе в жертву царевну.