Когда Александр Проханов писал свою статью "Мобилизация или смерть", опубликованную в конце марта, ВОЗ уже объявила новую коронавирусную инфекцию пандемией, но президент Путин ещё не выступил с обращением о необходимости принятия противоэпидемических мер в общенациональных масштабах и с региональной спецификой. COVID-19 большинству населения нашей страны представлялся далёкой иностранной экзотикой, умерших ещё не было, а число заражённых составляло считанные единицы. И никто себе, наверное, даже представить не мог, что какая-то вирусная зараза, которую за три с небольшим месяца одолел Китай, может настолько изменить обычное и привычное течение нашей жизни.
Главный тезис прохановской статьи заключался в том, что современная Россия встречает нашествие коронавируса демобилизованной, с испуганным, неподготовленным, социально разрозненным народом. И, надо сказать, этот диагноз за прошедшие шесть недель полностью подтвердился. Прежде всего — в части "единства власти и общества". Власть заявила своей главной целью максимально растянуть эпидемический процесс по времени, чтобы "оптимизированная" система российского здравоохранения не "захлебнулась" от "девятого вала" заболевших с тяжёлыми и осложнёнными формами коронавирусной инфекции. Сэкономив, может быть, десятки миллиардов рублей расходов на содержание специализированных резервных коек и медперсонала — при том, что бюджет был профицитным, а неиспользованные остатки его расходной части превышали триллион рублей ежегодно, — теперь приходится каждую неделю терять примерно по тому же триллиону рублей национального дохода на режиме "добровольной самоизоляции".
И дело здесь не просто в деньгах — дело в самой системе управления страной, потому что основная тяжесть этих, уже понесенных и ещё предстоящих, потерь принципиально перекладывается на трудящееся большинство российского населения: от потери доходов до системы административных штрафов за те или иные "нарушения" условий установленного противоэпидемического режима, обоснованность и целесообразность которых вызывает растущие сомнения. В данном отношении недавняя беседа Игоря Шишкина с Ольгой Четвериковой на канале "День-ТВ" и программа Никиты Михалкова "Бесогон", снятая с эфира "России" "за недостоверную информацию", — всего лишь верхушка не тающего, а, наоборот, растущего айсберга недоверия.
Проханов в своей статье провёл исторические параллели между ещё только ожидавшимся нашествием коронавируса на Россию и нашествием гитлеровской Германии на Советский Союз. Тогда эти параллели казались художественным преувеличением, авторской гиперболой. Но теперь они таковыми не кажутся — особенно если считать нынешнюю ситуацию не войной, а своего рода военными манёврами или учениями, максимально приближенными к реальности. Или, как говорили в убитом ныне COVID-19 "большом спорте", "тренировкой с повышенной ответственностью".
В мемуарах "маршала Победы" Георгия Константиновича Жукова есть упоминание о большой командно-штабной игре, которая проводилась в течение конца декабря 1940-го и начала января 1941-го.
«— Когда начнётся у вас военная игра? — спросил И.В. Сталин.
— Завтра утром, — ответил С.К.Тимошенко (тогда — нарком обороны СССР. — В.В.).
— Хорошо, проводите её, но не распускайте командующих. Кто играет за "синюю" сторону, кто за "красную"?
— За "синюю" (западную) играет генерал армии Жуков, за "красную" (восточную) — генерал-полковник Павлов…
На западном стратегическом направлении игра охватывала фронт от Восточной Пруссии до Полесья. Состав фронтов: западная ("синяя") сторона — свыше 60 дивизий, восточная ("красная") — свыше 50 дивизий. Действия сухопутных войск поддерживались мощными воздушными силами.
Игра изобиловала драматическими моментами для восточной стороны. Они оказались во многом схожими с теми, которые возникли после 22 июня 1941 года, когда на Советский Союз напала фашистская Германия…» (Г.К.Жуков, "Воспоминания и размышления". — М.: Изд-во АПН, 1970. — с. 192-193).
Нет смысла здесь обсуждать вопрос о том, насколько полно соответствует действительности этот отрывок. Важно другое: военные учения перед Великой Отечественной войной шли на уровне корпусов и армий, командно-штабные игры — фактически на уровне округов, целостной отработки боевых действий на всём потенциальном советско-германском фронте не проводилось. Но даже полученные на этих уровнях результаты и знания далеко не в полной мере учитывались и использовались на практике. Точно так же, как опыт Финской войны 1939-1940 гг. Не пошла впрок упомянутая Жуковым "учебная" катастрофа и Дмитрию Григорьевичу Павлову, уже после этой игры также получившему звание генерала армии: через полгода войска Западного фронта под его командованием были полностью разгромлены, а сам Павлов, как известно, 22 июля 1941 года, расстрелян "за трусость, самовольное оставление стратегических пунктов без разрешения высшего командования, развал управления войсками"…
Нынешняя "коронка", при всех её эпидемиологических, клинических и прочих "странностях", тем не менее, выглядит и является катастрофой не только общероссийского, но и мирового масштаба. Если же не исключать гипотезу о том, что теперь вирусные инфекции могут инициироваться из пока неизвестного центра управления и производиться при помощи биогенетических технологий в "промышленных масштабах", да ещё с целевой привязкой к разным странам и регионам современного мира, — а исключать такую гипотезу мы просто не имеем права! — пока это лишь "первая ласточка" грядущих угроз. Не "большая война", но её моделирование, имитация и подготовка к ней.
Ведь уже отмеченная специалистами-вирусологами удивительная склонность штаммов 2019-nCoV к мутациям может быть объяснена и наличием целого "арсенала" их модификаций, которые "вбрасываются" то тут, то там, а результаты таких "вбросов" их вероятные организаторы изучают "на местах" и соотносят с известной им разницей в геноме и белковой структуре используемых штаммов.
Если наша "властная вертикаль" намерена: под страхом смерти, или под страхом утери своих зарубежных активов, или по иной причине, — пойти по пути утраты национального суверенитета и встраивания в "мировое правительство", это один путь. Если она не намерена этого делать — это совсем другой путь. И надо понимать, что в случае вторжения в Россию более "тяжёлого" вируса, более специфичного, с более высокой контагиозностью и летальностью, "отсидеться по домам" — не удастся, "отбиться QR-кодами" — не удастся, полагаться на импортные вакцины или на продукцию иностранной "фармы", выпущенную её российскими филиалами, — хуже, чем было бы полагаться в Великую Отечественную только на поставки танков и самолётов по ленд-лизу, не имея ни собственных Т-34 и Ил-2, ни собственных "катюш" и пушек ЗиС-3. И так далее.
Чтобы сохранить свою цельность, свою идентичность, своё единство, России нужен будет совсем иной системный ответ, совсем иная организация нашего общества и государства. Как и когда это может случиться? И случится ли? Однозначного ответа на эти вопросы нет. Нет даже чёткого понимания того, чему (или кому?) все мы противостоим сегодня и будем (если будем) противостоять завтра. А ясность здесь нужна, и чем быстрее — тем лучше.
Проханов — оптимист, и он уверен: «Мы выйдем из этой борьбы, пусть и с большими потерями, но народом, обретшим организацию, создавшим мобилизационный проект, без которого России не выжить среди нарастающих, один серьёзнее другого, исторических вызовов».
Хочется верить. Но пока нам тяжело даже в таком "учении". Будет ли легко "в бою"?
