«…(Зве)здит как Троцкий…»
Народная поговорка, перекочевавшая
из советских времен в постсоветские
Знаете, что бросается в глаза по прочтении статьи Виталия Овчинникова?
А то, что не дождавшись отзывов, первый же комментарий к своей собственной статье он себе выдал сам. По старику Фрейду это называется «уж замуж невтерпеж». «Сам себя не похвалишь…» или, в варианте тоста: «Выпьем за меня! Вам все равно за что, а мне – приятно…».. Очень напоминает также старый советский анекдот про фарцовщика, который провернул «сделку» и пританцовывая от радостного перевозбуждения у телефонного аппарата, снимает трубку и набирает номер:
- Алло, это ОБХСС? – спрашивает.
- ОБХСС, - отвечают ему.
Вешает трубку и потирая руки, снимает и набирает еще раз. Диалог повторяется. Так же и в третий раз. На четвертый же, задав тот же самый вопрос, фарцовщик вдруг неожиданно ощущает на плече чью-то тяжелую руку и под звон наручников слышит: «Да ОБХСС, ОБХСС, разве не видишь?».
С этой оптимистической (без кавычек) мизансцены мы и начнем.
Общее впечатление. Статья Виталия Овчинникова не просто лживая и подлая. Она – провокационная и, что особенно важно, неграмотная и неумная. Назвать партию 9 мая 1945 года «экстремистской» - это очень сильно нужно разойтись не только с Родиной и Историей, но и с моралью и нравственностью. А также с человеческой порядочностью; когда кто-то, особенно бывший носитель партбилета КПСС, если он им был, совершает подобные действия, равнозначные иудиному поцелую, для окружающих, бывает, он перестает существовать. И в нормальном коллективе ему просто не подают руки.
Г-н Овчинников, выражаясь словами В.И. Ленина, - натуральный «политический шантажист». Эта параллель - из ленинской работы «Политический шантаж». Подлинный вождь Октября (а никакой не Бронштейн-Троцкий), раскрывая приемы и методы буржуазной пропагандистской «чернухи», в этой работе характеризует партию, в отличие от Овчинникова и ему подобных воспитанников яковлевского агитпропа, «умом, честью и совестью нашей эпохи». «Если наша партия, - пишет Ленин, - будет соглашаться на отстранение от общественной деятельности ее вождей по случаю оклеветания их буржуазией, то партия страшно пострадает, принесет вред пролетариату, доставит удовольствие врагам его. Ибо газет у буржуазии много, шантажистских наемных перьев (вроде Заславского и Ко) у нее есть еще больше, слишком ей будет легко “отстранять” наших партийных работников!..» (Полн. собр. соч. Т. 24. С. 90-93).
Г-н Овчинников себя в этой ленинской цитате не увидел? Нет? Зато мы его в ней рассмотрели, через запятую с Заславским и Ко. И здесь самое время перейти к разбору той многоэтажной дезинформации и откровенной лжи, что наш «нарицательный персонаж» нагородил.
Начнем с самого начала, с биографии Троцкого.
Побег из сибирской ссылки, в которой «демон революции» цинично и навсегда бросил жену с двумя маленькими детьми, был осуществлен под определенные гарантии. Кто конкретно и что именно гарантировал Троцкому? Случайно ли первым, кто его приютил в Вене, стал видный социал-демократ Виктор Адлер, вхожий во многие европейские «верхи»? Почему Троцким заинтересовался «злой тролль» РСДРП Александр Парвус, знакомство с которым у Троцкого было отнюдь не таким «шапочным», как у Ленина? Почему и Троцкий, и Парвус после II съезда РСДРП (1903 г.), расколовшего партию на большевиков и меньшевиков, оказались в рядах последних?
И случайно ли именно Вену Троцкий на долгие годы избирает своим «центром»? И именно там, в разгар внутрипартийной борьбы с левым (отзовизмом) и правым (ликвидаторство) «вывихами» в партии, грозившими превратить ее либо в замкнутую подпольную секту, либо в «респектабельных» буржуа с левого фланга европейских двухпартийных систем, Троцким был создан так называемый «Августовский блок». Почему на состоявшуюся в январе 1912 года VI (Пражскую) конференцию РСДРП Троцкого не пригласили? В отличие, скажем, от приглашенного, но отказавшегося приехать, Плеханова. Потому что уже тогда сложилось четкое понимание того, что маневрируя, если не сказать, проституируя, между большевиками и меньшевиками, кумир г-на Овчинникова, пытается «завести» партию строго под себя, не так ли? В начале 1911 года В.И. Ленин пишет заметку с говорящим названием «О краске стыда у Иудушки Троцкого». И подчеркивает, что Троцкий на партийные деньги предает партию. Ради этого, вопреки решениям ЦК, он, по словам Ленина, снюхивается с ликвидаторами-меньшевиками. И по сути вместе с ними требует отказаться от нелегальной работы, на что и обращается внимание в заметке (Полн. собр. соч. Т. 20. С. 96). Всего-то одна страничка, найдите и почитайте – не пожалеете.
Собственно, и в предоктябрьский период 1917 года Троцкий вкатывается отнюдь не большевиком и даже не «августовским центристом», а меньшевиком, членом «межрайонной» фракционной группы. И вступает в партию только в июле 1917 года, в канун VI съезда. К сведению Овчинникова, который без стеснения наводит тень на плетень, на этом съезде, известном тем, что партия берет курс на вооруженное восстание, в отсутствие В.И. Ленина политический доклад поручается сделать И.В. Сталину. Это к вопросу о том, «кем был Сталин при Ленине – “серой мышью” или крупным лидером, фактически второй фигурой, пользовавшейся безграничным доверием вождя»? (Проекты итоговых документов не только съездов, но и рядовых партсобраний, как хорошо известно людям с советским опытом, составляются на основе главного доклада, который обсуждается в прениях; ответственность же докладчика подобного уровня высочайшая, по сути Сталин от имени Ленина говорил о судьбе партии и страны).
Возвращаясь к предсъездовскому «вступлению» в большевистскую партию Троцкого на таком историческом фоне, после всех перипетий борьбы с Лениным, отмечу, что оно сильно походило на спецоперативное внедрение от группы финансового капитала. Сразу вспоминается крылатая ленинская характеристика: «С нами, а не наш…». Очень многое указывает на неслучайность и критическую важность двухмесячного пребывания Троцкого в январе-марте 1917 года в США. Причем, как для последующего развития исторических событий, так и для него самого, признававшегося, что по сути «заболел» Америкой. Вот характерное откровение Троцкого: «Я уезжал в Европу с чувством человека, который только одним глазом заглянул внутрь кузницы, где будет выковываться судьба человечества». Говоря о рабочем движении в США, Троцкий подчеркивает «совершенно небывалые ранее по своей законченности формы и методы реформизма» (Моя жизнь. Опыт автобиографии. – Берлин, 1930. С. 262-264). С тех пор – мы в этом еще убедимся – идеи реформизма поселились в его сознании, спровоцировав целый ряд тяжелейших для молодой Советской республики последствий.
Кому «демон революции» был обязан своей американской «одиссеей» и ее благополучным для него финалом после последовательного изгнания из Австро-Венгрии, Франции, Испании?
Разберем эпизод с его задержанием англичанами в Канаде, которое не только создало ему «ореол мученика», но и прикрыло как его связи с внешними силами, так и, что немаловажно, реальную сумму, полученную в Нью-Йорке «на революцию». В телеграмме канадским властям из Лондона фигурирует цифра в 10 тыс. долларов, которая после снятия с парохода в Галифаксе и пошла гулять по историческим воспоминаниям. На самом же деле речь шла совсем о другой сумме. Ее называет американский исследователь Ричард Спенс, показавший, что Троцкий в США попал в орбиту влияния как банкиров-создателей ФРС (Якоб Шифф), так и британской разведки, которую в США представлял Уильям Уайзман, чрезвычайно близкий к полковнику Хаусу, «тени за троном» президента Вудро Вильсона. «Скинувшись» по 75 тыс. долларов, Уайзман и Шифф собрали Троцкому 150 тыс., по нынешнему курсу это гораздо больше. Именно английский резидент Уайзман и организовал как телеграмму из Лондона в Галифакс, так и пропуск Троцкого через территорию, контролируемую Великобританией, которого так и не дождались В.И. Ленин и его соратники в Швейцарии.
Но дело даже не в деньгах. Вот сравнительная характеристика Троцкого и Сталина от идейного противника большевиков, писателя и философа Марка Алданова. «Сталин – человек выдающийся, бесспорно самый выдающийся во всей ленинской гвардии. Сталин залит кровью так густо, как никто другой…, за исключением Троцкого и Зиновьева. Но свойств редкой силы воли и бесстрашия, по совести, отрицать не могу… У Троцкого идей никогда не было и не будет. В 1905 году он свои откровения взял взаймы у Парвуса, в 1917-м – у Ленина. Его нынешняя оппозиционная критика (речь идет о 30-х гг. – Авт.) – общие места эмигрантской печати. С “идеями” Троцкому особенно не везло в революции. Он клялся защищать Учредительное собрание за два месяца до того, как оно было разогнано. Он писал: “ликвидация государственного спаивания народа вошла в железный инвентарь завоеваний революции” – перед восстановлением в Советской России казенной продажи вина. Но в большом актерском искусстве, как в уме и хитрости, Троцкому, конечно, отказать нельзя. Великий артист – для невзыскательной публики…» (Цит. по: Баландин Р., Миронов С. Заговоры и борьба за власть. От Ленина до Хрущева. М., 2003. С. 24-25).
Получается, что если в чем Троцкий и превосходил Сталина, то отнюдь не в уме и образовании, которые приписывает «демону революции» представитель «невзыскательной публики» Овчинников, а в переходящей любые разумные пределы жестокости. Той самой, которую он в лживой и вызывающе-бездоказательной, «аксеновско-солженицынской» манере приписывает Сталину.
«Лев Троцкий – один из наиболее жестоких государственных деятелей, не останавливался перед применением массовых расстрелов, казней заложников, стал инициатором создания концентрационных лагерей, формировал национальные части, не связанные с населением страны, - отряды латышских стрелков, венгров, китайцев, - использовавшихся для организации массового террора. Троцким был главным организатором физического уничтожения казаков, священников православной церкви и разграбления православных храмов и монастырей, инициатором разрушения объектов, составляющих основу русской культуры и нации. Его соратник и протеже Тухачевский в годы гражданской войны прославился как специалист по карательным операциям, руководил подавлением Кронштадтского восстания и крестьянского восстания Антонова в Тамбовской губернии, широко применяя отравляющие вещества, практикуя массовые расстрелы, казни заложников, уничтожение целых деревень, создавая огромные концлагеря» (Справка И.В. Сталину // Личная секретная служба И.В. Сталина. Сборник документов / Под ред. В.В. Вахании. М., 2004. С. 13).
Результатом этого донесения стало взятие сторонников Троцкого в «активную агентурно-оперативную разработку», которую Овчинников голословно и волюнтаристски приписывает «маниакальным» свойствам И.В. Сталина следить за соратниками по партии.
А если вспомнить персональную роль Троцкого в развязывании Гражданской войны? Кто отдал безумный приказ разоружить чехословацкий корпус, следовавший эшелонами во Владивосток, и направил во фронт и тыл белочехам уступавшие им численностью и вооружением красные части из Сызрани и Самары? Разве Ленин или Сталин? Это сделал Троцкий. Результат известен: мятеж белочехов, которого без подобного безответственного приказа могло и не быть, и взятие ими Самары. С появлением там эсеровского «Комуча» - Комитета членов Всероссийского Учредительного собрания; именно он впоследствии, уже в Уфе и Омске, составит форму квазивластных «правительственных» структур Колчака, записного агента британских и американских спецслужб. Колчак и Троцкий, Троцкий и Колчак – главные поджигатели Гражданской войны. И скорее всего их сшибка, использованная западными хозяевами против России и ее народа, против Советской власти, – это та самая знаменитая «борьба нанайских мальчиков» - «двух рук, управляемых одной головой» Антанты и Вашингтона.
И именно тотальное предательство Троцкого, который по сути открыто противостоял национальным интересам России – и Советской и исторической, не ставив их в грош, сегодня порой служит основанием для фальсификаций истории и дела Великого Октября. Грубо говоря, именно Троцким нам очень часто, и при этом конъюнктурно и неоправданно, «тычут в нос»!
А о фатальной роли Троцкого в поджоге Украины, в частности о карательной «зачистке» Махно, мы разве позабыли? А русский север? «Антанта предложила Советской России военную помощь против немцев и их союзников. Переговоры с ее представителями вел Наркоминдел Л.Д. Троцкий. Британский генерал Пуль телеграфировал по этому поводу из Москвы в Лондон: “Я считаю, что нужна немедленная военная акция для обеспечения захвата порта Мурманска англичанами. Я полагаю, что будет возможно получить искреннюю поддержку Троцкого”. Такая поддержка была. На запрос Мурманского Совета, как им поступить с предложением Антанты оказать материальную и военную помощь в связи с угрозой немецкого наступления, Троцкий ответил: “Вы обязаны принять всякое содействие союзных миссий…”. В результате 6 марта в Мурманске высадился отряд английских морских пехотинцев численностью до 200 человек с двумя легкими орудиями. В апреле представитель Великобритании Локкарт направил в Лондон докладную записку об условиях сотрудничества с Советской России, выработанных в ходе переговоров с Троцким, ставшим к тому времени Наркомом по военным делам. События в Мурманске получили и другую оценку. Олонецкий губисполком заявил, что соглашение с Антантой “подчинит мурманский край экономическому и военному влиянию европейских правительств, ведущих, в окончательном счете, к развитию сепаратизма в условиях, благоприятствующих капиталистическому строю”. Столь же резко реагировал Архангельский Совдеп (Мурманск входил в состав Архангельской губернии)» (Там же. С. 27-28).
Но вернемся к Адлеру и Парвусу.
В 1905 году Троцкий вместе с Парвусом руководят Петросоветом; в том же году появляется концепция так называемой «перманентной революции», которую - и это либо некомпетентность, либо сознательная ложь Овчинникова, он однозначно приписывает Троцкому. Вот материал из газеты «Завтра» от июля 2006 года. Собеседник по изложенным причинам не раскрывается. Разговор идет об одном из крупных современных идеологов неофашизма и неоконсерватизма Майкле Ледине (кстати, соратнике и соавторе Майкла Флинна, недавно отставленного из администрации Дональда Трампа). Черным по белому: «Идею перманентной революции он (Ледин. – Авт.) заимствовал именно у Троцкого, только из “социалистической” переименовал в “демократическую”. А Троцкий идею перманентной революции заимствовал у сотрудников британских спецслужб, которые считали, что на Востоке необходима постоянная нестабильность, чтобы не дать консолидироваться исламу». Кстати, разумеется, Овчинников «не в курсе», что из троцкистского IV Интернационала, рождение которого он связывает с 1938 годом, хотя подготовительные мероприятия начались еще в 1936 году, вышли основные идеологи неоконсерватизма – Ирвинг Кристол и Макс Шахтман.
Разве неправ был Марк Алданов в своей формулировке об отсутствии и невозможности появления у Троцкого никаких идей? А Овчинников, с трудом, видимо, разбираясь в тонкостях политических идеологий, курам на смех пишет (дословно) о «проекте перманентной Социалистической Революции в России, перерастающей в общемировую Революцию». Феноменально: как говорится, «слышал звон, да не знает, где он»… Но не зная, считает себя вправе «иметь мнение» и «звенеть» этим мнением на всю округу.
Два вопроса, из этого вытекающих, до которых Овчинникову по уровню исторической осведомленности как «боком до Манчжурии». Первый: почему именно в 1936 году началось строительство IV Интернационала? Потому, что к тому времени Троцкий уже сторговался против И.В. Сталина, причем, ценой разрушения страны, с «партайгеноссе» Рудольфом Гессом, с которым имел конспиративную встречу. «В декабре 1935 года Троцкий встретился с заместителем Гитлера Гессом. Было заключено следующее соглашение:
а) гарантировать общее благоприятное отношение к германскому правительству и необходимое сотрудничество с ним в важнейших вопросах;
б) согласиться на территориальные уступки;
в) допустить германских предпринимателей в форме концессии (или каких-либо других формах) к эксплуатации таких предприятий в СССР, которые являются необходимым экономическим дополнением к хозяйству Германии (железная руда, марганец, нефть, золото, лес);
г) создать в СССР условия, благоприятные для деятельности германских частных предприятий;
д) развернуть во время войны активную диверсионную работу на военных предприятиях и на фронте. Эта диверсионная работа должна проводиться по указаниям Троцкого, согласованным с германским Генштабом…» (Из спецсообщения И.В. Сталину от 2 февраля 1936 г. – Личная секретная служба И.В. Сталина. Сборник документов / Под ред. В.В. Вахании. М., 2004. С. 27-28).
Из письма Троцкого Карлу Радеку по итогам встречи – тогда же, в декабре 1935 года (дословно): «Было бы нелепостью думать, что можно было бы придти к власти, не заручившись благоприятным отношением важнейших капиталистических государств, особенно таких, наиболее агрессивных, как нынешние правительства Германии и Японии. Совершенно необходимо уже сейчас иметь с этими правительствами контакт и договоренность… Неизбежно придется пойти на территориальные уступки. Уступить Японии Приморье и Приамурье, а Германии – Украину…» (Там же. С. 28).
И второй вопрос: почему IV Интернационал создавался на «демократическом» Западе (Париж), но делалось это на фоне договоренностей Троцкого с нацистами? Очень просто. Мне неоднократно, в том числе совсем недавно, приходилось показывать, что нацизм – детище западного, прежде всего англо-американского капитала. Наиболее наглядный пример – взаимодействие гитлеровской Германии с западными «демократиями» во время войны в Испании. И случайно ли Уинстон Черчилль в одной из своих статей тех времен констатировал, что нити финансирования ряда троцкистских группировок в Испании вели отнюдь не в Москву, а в нацистский Берлин? (Коммунистический раскол, 16 октября 1936 г. // Мировой кризис. Автобиография. Речи. М., 2004. С. 524-525).
Суть этого вопроса, недоступная Овчинникову и кое-кому еще, состоит в том, что коммунизмов, как и социализмов, всегда было два: с центром в Москве и в западных столицах. Ленинско-сталинский коммунизм и социализм национально-государственного толка, символически обозначаемый формулировкой «в отдельно взятой стране» (и революция, и строительство социализма), и троцкистский – с заимствованной у англичан «перманентной революцией». С троцкизмом боролись Ленин и Сталин; с троцкизмом в неоконсервативном в обличье «арабской весны», уходящей корнями к «глобальной демократической революции», провозглашенной Бушем-младшим в ноябре 2003 года в Национальном фонде поддержки демократии, сегодня боремся и мы. И в Сирии, где бал правит исламистский «интернационал», тесно связанный с послевоенным нацизмом, и на Украине, где спекуляции на теме «гiдности» подкрепляются по сути гитлеровским взглядом на нацизм как революцию. Да-да! Именно революцию.
Во многом я расходился с В.И. Карпецом, немало спорили (о чем именно, сейчас уже неважно), но всегда был полностью солидарен с ним в таком, «двухголовом» прочтении социализма как дилеммы между созидательным, национально-государственным, и разрушительным, космополитическим. Космополитическое – это Троцкий. Ленин и Сталин – национальное и государственное. Светлая Владимиру Игоревичу память и искренняя благодарность за детально фундаментальное, методологически выверенное раскрытие этого как бы «внтуримарксистского» противоречия, при всей его оппозиции марксизму. Которое на самом деле куда глубже и отражает борьбу между приверженцами глобальной унификации и растворения России в «глобальном человейнике» и возвращением нашей страны в роль центра новой мир-системы, противопоставленной капитализму и олигархии как Жизнь – Смерти. Роль, органически присущую ей как метафизическому Катехону.
Только не надо спекуляций насчет приверженности Ленина «мировой революции»; взгляды его и Троцкого на нее расходились диаметрально. Троцкий считал главной движущей силой мировой революции Красную Армию, которую именовал «армией Коминтерна» (Россия при этом становилась «охапкой хвороста» в костер мирового пожара), а Ленин – пролетариат каждой конкретной страны. Кто хоть немного понимает в марксизме, в состоянии почувствовать эту разницу.
На практике она проявлялась в том, что Ленин, в отличие от Троцкого, грезившего «германским Октябрем», Европу «мировой революцией» лишь пугал, обещая забросить туда этот факел в случае неприкрытой агрессии Запада. Устанавливал тогдашнее своеобразное «равновесие страха», предъявлял в ответ на угрозу уничтожения Советов встречную, такую же разрушительную перспективу, взрывавшую Запад изнутри. И предлагал договариваться, призывал к сдержанности, не пересекая «красной черты». Разве в той конкретной исторической ситуации он не был прав?
Откуда вывод о разногласиях по «мировой революции»? Из докторской диссертации профессора Сергея Полторака из Ленинграда. Вопреки перипетиям конъюнктуры, она была защищена в черном 1992 году на тему (!) «Иностранцы в Красной Армии в 1918-1922 годах. Опыт и уроки общественно-политической и боевой деятельности». Вторая глава работы посвящена идее мировой революции, и в ней по полочкам раскладывается, кто, когда и как занимался теорией этого вопроса не только в России, но и в современном В.И. Ленину мировом левом движении.
Теперь к конкретным «косякам» г-на Овчинникова, то есть к фактическим ошибкам, продиктованным как минимум залихватскими, неоправданно завышенными, претензиями на всезнайство, а как максимум, мотивированным определенными «неоперестроечными» идеями, а возможно и фигурантами.
Насчет «Троцкого, как организатора Октябрьского переворота, ставшего потом …революцией». Во-первых, никакого противоречия между переворотом и революцией нет. Переворот – одномоментный акт взятия власти; революция – растянутый по времени комплекс следующих за ним политических и социальных преобразований. Если же преобразования не следуют, все переворотом и ограничивается. Это азы политических знаний, и очень плохо, что Овчинников, не владея такими азами, берется об этом судить, да еще публично.
Во-вторых, роль Троцкого в Октябре неоправданно переоценена; как указывал И.В. Сталин, тот хорошо вел себя в Октябре, но так вели себя многие. Суть же вопроса в том, что между Троцким и Лениным на подступах к Октябрю шла жесткая борьба за власть. Привязывая восстание к созыву II Всероссийского съезда Советов, Троцкий изо всех сил изолировал Ленина, пользуясь его отсутствием в Петрограде, и навязывал партии свою волю с должности председателя Петросовета. Ленин же требовал восстания без привязки к съезду Советов, считая, что проблем с легализацией власти у большевиков не возникнет. Поэтому да, восстание началось «по Троцкому», аккурат к съезду. Но завершилось оно на том же съезде уже «по Ленину». Очень большую роль сыграла последовательность позиции, занятой Петроградским комитетом РСДРП(б), но еще большую – линия, которая проводилась рядом противников Временного правительства из числа высокопоставленных представителей русского генералитета, поддержавших связку Ленина и Сталина. Случайно ли за пять дней до выступления, 20 октября 1917 года, военный министр Временного правительства генерал Верховский публично потребовал немедленно начать с немцами переговоры о мире, то есть воспроизвел «в прямом эфире» большевистскую программу? Из правительства его выгнали той же ночью, но лишь немногие знали, что Верховскому просто не сообщили о том, что восстание перенесено, и таким образом отвели внимание СМИ от большевиков, переключив его на скандал во власти. Уже из этого примера ясно, что Верховский был простым исполнителем, которому кто-то, и отнюдь не из большевиков, сказал, что именно и когда озвучить. На определенном профессиональном сленге это именуется «операцией информационного прикрытия».
Чтобы не изобретать велосипед, приведу соответствующую выдержку уже из собственной докторской диссертации 2008 года.
«Во-первых, тактически верное решение большевиков взять власть в момент, когда делегаты II Всероссийского съезда Советов уже собрались, но еще не сформировали фракции и группы, без проблем легитимировав первые декреты Советской власти, принадлежало не В.И. Ленину, требовавшему восстания уже с конца сентября 1917 года, а Л.Д. Троцкому. Причем, в начале октября 1917 года Ленин, протестуя против отсутствия реакции на его письма по поводу безотлагательного проведения восстания (на отсрочке которого настаивал Троцкий), писал о готовности подать в отставку из ЦК, оставляя за собой право “свободной агитации в низах и на съезде партии”. Преодолеть замалчивание ЦК своих обращений по поводу сроков восстания Ленину, как указывает историк А. Рабинович (со ссылкой на М.И. Лациса), удалось благодаря Петроградскому комитету партии. С одной стороны, добившись решения о восстании, которое как показывает Е.Г. Плимак, впоследствии затягивалось Л.Д. Троцким до 24-26 октября, В.И. Ленин будто бы исчерпал конфликт в ЦК; с другой стороны, появился новый конфликт: Г.Е. Зиновьев и Л.Б. Каменев, не соглашаясь с этим решением, обнародовали план восстания, но несмотря на требования Ленина об их исключении из партии остались в составе ЦК. Во-вторых, в преддверие и непосредственно во время Октябрьского переворота между В.И. Лениным и Л.Д. Троцким наблюдалась скрытая борьба за власть, которая в ряде случаев балансировала на грани перехода в явную форму. Так, сразу же после решения Политбюро ЦК РСДРП(б) о восстании (10 октября) руководством военного отдела Петроградского совета, а также его солдатской секции было принято решение о создании при возглавляемом Л.Д. Троцким Петросовете Военно-революционного комитета (ВРК) (11 и 13 октября), которое 16 октября было утверждено пленумом Петросовета. (Троцкий настаивал на проведении восстания одновременно со съездом Советов, утверждая, что этой точки зрения в отличие от Ленина, а также оппозиции в лице Г.Е. Зиновьева и Л.Б. Каменева, придерживалось большинство членов ЦК). Как подчеркивается А. Рабиновичем, партия большевиков не принимала участия в деятельности ВРК вплоть до 15-16 октября, когда данный вопрос рассматривался сначала поддерживавшим В.И. Ленина Петроградским комитетом РСДРП(б), посчитавшим необходимым “уточнить статус ВРК”, а затем ЦК, сформировавшим для участия в ВРК большевистский Военно-революционный центр (ВРЦ) в составе Я.М. Свердлова, И.В. Сталина, А.С. Бубнова, М.С. Урицкого и Ф.Э. Дзержинского. (Троцкий и его сторонники, как видим, в нем отсутствовали). После этого ВРК, несмотря на крайнюю остроту момента, оттягивал организационное заседание до 20 октября, на котором сформировал бюро из пяти членов, включая близкого к Троцкому А.В. Антонова-Овсеенко; причем, ни он, ни два других избранных в его состав большевиков (Н.И. Подвойский и А.Д. Садовский) в свою очередь не вошли в ВРЦ РСДРП(б). Первый официальный документ, подтверждавший совершение революционного переворота, датированный 25 октября, был подписан ВРК, что выглядит явной претензией на власть Л.Д. Троцкого, который признавал впоследствии, что документ “явно забегал вперед”, но оправдывал его появление историческим значением данного момента. (При этом действовал запрет ЦК на появление в Смольном Ленина, который он в сложившейся ситуации проигнорировал). Однако в ночь с 25 на 26 октября появилось написанное В.И. Лениным Воззвание II съезда Советов, в соответствии с которым власть из рук ВРК, номинальным руководителем которого являлся левый эсер Лазимир, а фактическим - Троцкий, передавалась Советам. Съездом были избраны Центральный исполнительный комитет (ЦИК) Советов и Советское правительство - Совет народных комиссаров (СНК). Во главе СНК был утвержден В.И. Ленин, а Л.Д. Троцкий был назначен Народным комиссаром иностранных дел. Таким образом, под угрозой утраты завоеванной власти между двумя лидерами было заключено своеобразное “перемирие”, условия которого по-видимому диктовались все-таки Лениным. В резолюциях и обращении ЦК РСДРП(б) к членам партии и трудящимся классам подчеркивалось, что большинство большевиков на съезде Советов давало им безоговорочное право не только на формирование Советского правительства, но и на непризнание любого иного правительства» (по тексту диссертации: С. 409-410).
Вот так! Подобные Овчинникову «горе-историки» очень любят поспекулировать на «особой» роли в октябрьских событиях 1917 года Военно-революционного комитета под фактическим руководством Троцкого, пользуясь тем, что о существовании Военно-революционного центра большевиков, который был внедрен в ВРК чтобы Троцкого контролировать, мало кому известно. Может быть, правда, они и сами о ВРЦ(б) не знают. Но тогда зачем пишут о том, в чем, мягко говоря, «не рубят»? Непонятно! Или, напротив, очень хорошо понятно, почему…
Далее. Комментируя пересадку Троцкого из Наркоминдела в Наркомвоенмор Овчинников откровенно «заминает» вопрос, почему так вышло. Проясню. С одной стороны, свою задачу во внешнеполитическом ведомстве, полученную от западных хозяев, Троцкий к тому времени выполнил: опубликовал царские секретные договоры с союзниками, освободив последних от взятых по ним перед Россией обязательств. Неслучайно этому рукоплескал Вудро Вильсон. С другой стороны, провалить Брестский договор, несмотря на отчаянные усилия по затягиванию Советской России в заведомо проигрышную «революционную войну», ему не удалось, а саботаж переговоров требовал ответа. Насколько же сильным было давление с Запада и насколько укорененным положение космополитов-троцкистов в Советской власти! Ведь за то, за что спустя лет пятнадцать Троцкого бы расстреляли, его тогда даже не смогли выгнать из власти, а просто перекинули с одного ответственного поста на другой. Вы понимаете, читатель, в каких сложнейших условиях приходилось действовать сначала Ленину, а затем Сталину?
Овчинников витийствует о Брестском мире, обзывая его «позорным». На мой взгляд, если позор в чем и есть, так это в том, что у подобных демагогов имеется трибуна для вливания яда лжи и политического разврата в умы и души читателей. Не переливая из пустого в порожнее, даю ссылку на материал, в котором был вынужден подробно раскрывать тематику Брестского мира.
Если в двух словах, то заключение того мира – такой же гениальный ход В.И. Ленина, как и заключение И.В. Сталиным пакта Молотова – Риббентропа. В обоих случаях кровь после этого рекой лилась на Западе. И как бы цинично это не звучало, лилась она поделом. Это была расплата западных народов – немцев, англичан, французов, американцев – за политическую проституцию своих олигархических правительств, за то, что народы продолжали терпеть их неизбывный паразитизм. Русские же в обоих случаях выходили из этой империалистической бойни, получая передышку на подготовку к защите социалистического Отечества, которой под руководством партии умело пользовались. Откройте итоговую резолюцию VII экстренного съезда РКП(б) «О войне и мире». Черным по белому: «…Съезд особо подчеркивает, что Центральному Комитету дается полномочие во всякий момент разорвать все мирные договоры с империалистскими и буржуазными государствами, а равно объявить им войну» (КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1983. Т. 2. С. 27).
Овчинникову это «не писано»? И сколько просуществовал этот «похабный» мир? Полгода? А сколько таким образом спасено русских жизней? А российская, русская государственность разве не была сохранена, г-н Овчинников и вам подобные? Кутузов – надо было – и Москву сдавал, а потом русские войска триумфально брали Париж. И Берлин тоже брали, причем, не раз. И надо будет, еще раз возьмут. Вот такие, как вы, в 2014-2015 годах и требовали «немедленного наступления на Киев», не думая о последствиях для страны и народа. Торопливость, знаете ли, она в трех случаях пригождается. Перечислить, или сами знаете?
Насчет ленинского (якобы) «Письма к съезду». Все большее распространение сегодня получает мнение, что оно, даже включенное в Полное собрание сочинений, является апокрифом, который на самом деле принадлежит перу того же Троцкого и действительно очень сблизившейся с ним, в отличие от супруга, Надежды Крупской. Не буду спекулировать на том, что «разве в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС не было троцкистов?». Приведу другой аргумент – с работой «Империализм как высшая стадия капитализма» (1916 г.). «Пять признаков» империализма, разнесенные со ссылкой на В.И. Ленина по городам и весям «специалистами» ИМЛ, на самом деле результат как минимум неправильного, а как максимум извращенного толкования мыслей вождя. Откройте 27-й том Полного собрания сочинений (С. 310-385, что касается признаков) – и убедитесь сами. Просто «новую роль банков» и «…образование финансовой олигархии» начетники из ИМЛ, не разобрав, что к чему, объединили в один признак, хотя они совершенно разные – и у Ленина, и по жизни.
Почему не могло быть и других ошибок, в частности, с «Письмом к съезду», особенно учитывая, что в таком предполагаемом подлоге очень многие были заинтересованы? А сам Ленин, находившийся в беспомощном состоянии, заступиться ни за себя, ни за других уже не мог.
О польской кампании, о которой Овчинников пишет, видимо, потому, что подобно героям анекдотов, «не на читателя учился, а на писателя». На Тухачевском много крови, еще больше политической грязи, на что в своих мемуарах указывал даже шеф СД Вальтер Шелленберг, знакомый с немецкими документами, переданными И.В. Сталину через Эдуарда Бенеша. Но провал под Варшавой имел более глубокие корни. Приходилось поднимать и эту тему.
Но, чтобы не вынуждать перечитывать всю объемную статью, выделю интересующий нас фрагмент. «Ленин еще в 1920 году, во время советско-польской войны, пришел к выводу о существовании где-то около Варшавы “центра мирового империализма” (Полн. собр. соч. Т. 41. С. 282); в этой связи ему приписываются такие знаменательные слова, как “Прочь от Варшавы! Прочь немедленно! Еще один шаг вперед, и ничто не сможет удержать большевистскую власть в Москве!”. В том, что здесь скрыта определенная тайна, окончательно поставившая крест на увлечении “мировой революцией”, убеждает и то, что доклад на IX Всероссийской конференции РКП(б), включающий данную тематику, в Полном собрании сочинений публикуется в форме не стенограммы ленинского Политического доклада, а газетного отчета, что само по себе указывает на беспрецедентность ситуации. И уже через год, в 1921 году, Ленин признает, а в 1922 году заявляет официально “теоретическую недостаточность” разработки темы “мировой революции” (Пять лет российской революции и перспективы мировой революции. Доклад на IV Конгрессе Коминтерна. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 278-294)».
Троцкий и власть в последние дни жизни В.И. Ленина? Троцкому, по Овчинникову, «нужно было немного подождать»?
Из воспоминаний В.М. Молотова: «У Ленина не было друзей в Политбюро. Но он нас всех сохранил – и тех, и этих. Многие качались от него в разные стороны, но других-то не было!.. Со Сталиным отношения у Ленина были тесные, но больше на деловой основе. Сталина он куда выше поднял, чем Бухарина! Да и не просто поднял – сделал своей опорой в ЦК. И доверял ему. В последний период Ленин был очень близок со Сталиным, и на квартире Ленин бывал, пожалуй, только у него» (Цит. по: Баландин Р., Миронов С. Заговоры и борьба за власть. От Ленина до Хрущева. М., 2003. С. 42).
По Молотову, наиболее близким к Ленину из членов Политбюро был именно Сталин. А по Овчинникову, начитавшемуся книжек либеральной профессуры и перебежчиков, вроде Волкогонова, - Троцкий. А Троцкий - к вопросу о пресловутом «ленинском завещании» - на самом деле, как уже отмечалось, был близок отнюдь не к Ленину, а к Крупской, которая, мягко говоря, недолюбливала Сталина.
Из воспоминаний Ричарда Косолапова, одного из советников К.У. Черненко: «…Троцкий туманно объясняет мотивы своего отсутствия в Москве в момент кончины Ленина (кроме Троцкого, отсутствовал и Тухачевский, срочно уехавший в Смоленск. – Авт.). Зная все о состоянии Ленина от их общего лечащего врача Ф.А. Гетье, он за три дня до рокового исхода удалился врачевать некую инфекцию на юг. Зачем понадобилось это странное “алиби”, до сих пор остается загадкой. Гетье дважды посетил Троцкого в последние сутки накануне его отбытия из Москвы. Содержание их бесед с глазу на глаз, естественно, неизвестно» (Там же. С. 46).
Крупный ученый-историк Сергей Минаков: «Вероятно, именно 22-23 декабря 1923 года и состоялись переговоры А. Антонова-Овсеенко (начальника Политуправления РККА) с командующим Западным фронтом (Тухачевским)… По свидетельству К. Радека, А. Антонов-Овсеенко предложил план, в соответствии с которым “Михаил Тухачевский… должен был взять на себя осуществление переворота” после того, как этот вопрос будет согласован с Л. Троцким» (Там же. С. 45-46).
Круг замкнулся, г-н Овчинников! Речь даже не о вашем верхоглядстве, а о том, как легко и непринужденно вы впариваете читателям, соглашусь с одним из комментариев, откровенную и натурально «перестроечную» ложь. Троцкий все более явственно проигрывал борьбу за власть, и это побуждало его к переходу из публичной в теневую политику. В «политику» заплечных дел и заговоров, за что он в конце концов и поплатился. «Бог шельму метит!».
Далее. Овчинников считает, что за Сталина, изъяснявшегося якобы тяжелым, примитивным языком, статьи писали другие, «уничтоженные им люди». Чтобы разоблачить эту подлость, заимствованную из методов Солженицына, оклеветавшего в свое время Михаила Шолохова, мы обратимся, чтобы «не было вопросов» по части объективности, к оценке такого сталиноненавистника, как Генри Киссинджер. Читаем: «Как ни один из лидеров демократических стран, Сталин был готов в любую минуту заняться скрупулезным изучением соотношения сил. И именно в силу своей убежденности, что он – носитель исторической правды, отражением которой служит его идеология, он твердо и решительно отстаивал советские национальные интересы, не отягощая себя бременем лицемерной, как он считал, морали или личными привязанностями… Лидеры демократических стран не могли уразуметь, что за тяжеловесными, несколько теологическими по построению речами Сталина кроется целенаправленная жестокость мысли и действия…» (Дипломатия. М., 1997. С. 287).
«Теологические» и «примитивные» - не просто разные, но противоположные вещи. По стратегической глубине проникновения в сущность Мироздания и Бытия нет более сложных и фундаментальных идей, чем те, что изложены в Священном Писании, богословских и религиозно-философских трудах. Если человек не по-мещански приземленный «потребитель» и не воинствующий атеист-богоборец, ему это очевидно. И по меньшей мере странно предполагать, что ТАКИЕ тексты Сталину мог писать кто-нибудь, кроме него самого.
Относительно наличия «мыслей» у Николая Бухарина, то квинтэссенцией его шараханий и метаний, многократно виденных далеко не только Морисом Торезом, является его встреча со Львом Каменевым от 11 июля 1928 года, где он пытается сложить альянс с тем, кого еще недавно собственноручно топтал и низлагал. Но при этом и в интеллектуальном, и в морально-психологическом отношении выглядит убого и даже не вполне адекватно. Насколько «весом» такой «бухаринский» аргумент, предъявленный Овчинниковым, судить читателю.
Про Сталина, «настраивающего» против Троцкого Политбюро – этот «тезис» Овчинникова вообще ничего, кроме смеха вызвать не может. Общеизвестно, что в 1923 году, когда Зиновьев и Каменев решили «сдружиться» со Сталиным против Троцкого, одним из доводов в пользу такого альянса, который обсуждался в их среде, был тот, что Сталин-де нерусский, народ его никогда не поддержит. Поэтому амбиций у него нет, и будет у нас «на побегушках».
На полном серьезе они это обмозговывали, как-то (вот незадача!) не подумав над тем, что почти через сто лет «выдающийся» самозваный «историк» Овчинников задним числом и одним махом запишет их к Сталину-1923 в «прихлебатели». Они бы рассмеялись тогда, расскажи им эти «воспоминания о будущем».
Якобы «выдуманность мотивов внутриполитической борьбы» в 20-е (как и в 30-е) годы самим Сталиным – глупость, которая даже не обсуждается. В партии, с ростом понимания неоправданности надежд на «мировую революцию», началась серьезнейшая теоретическая дискуссия, выходившая на практику дальнейшего форсированного развития с опорой на собственные силы и ресурсы страны. Сам вышеупомянутый разговор Бухарина с Каменевым, если прочитать его внимательно, демонстрирует высочайший накал борьбы не только со Сталиным, но и между собой. В итоге, как неоднократно показывал наш выдающийся историк Ю.Н. Жуков, наиболее авторитетный специалист по сталинской эпохе, никто, кроме Сталина, так и не смог разработать и предложить партии и стране конкретный проект, способный такое развитие обеспечить. Сталинский проект общеизвестен – «строительство социализма в отдельно взятой стране», и он вытекает из ленинского проекта «победы социалистической революции в отдельно взятой стране». Прямая преемственность!
В чем с Овчинниковым спорить трудно, так это в том, что повседневная работа в сфере управления экономическим, хозяйственным и культурным развитием страны не была коньком Троцкого. И чем старше он становился, тем дальше уходил от социализма: непреодолимо сказывались американско-олигархические и британско-спецслужбистские «завихрения» революционной молодости.
И избавиться от Троцкого И.В. Сталин отнюдь не спешил: в эмиграцию его отправили только тогда, когда он был побежден и разгромлен идейно и политически. Причем, публично, в ходе целой серии партийных съездов и конференций. Это нужно очень четко понимать. Непобежденного, не «обнуленного» в глазах даже собственных сторонников, лидера подвергать репрессиям крайне опасно: за него встанут миллионы, как миллионы и десятки миллионов сегодня встают за В.И. Ленина и И.В. Сталина. А «убрали» физически Троцкого только тогда, когда от слов он перешел к делу: с французами, англичанами и американцами стал создавать IV Интернационал, рассчитывая вытеснить влияние Москвы в мировом коммунистическом движении, а с нацистами договорился об обмене страны - соотечественников, территории и ресурсов – на собственную власть.
Как на Руси Великой исстари поступали с самозванцами, уповающими на внешние силы? Историю князя Курбского или княжны Таракановой Овчинникову что ли напомнить? И чем Сталин в данном случае отличается от Ивана Грозного или Екатерины Великой? Поступи он по-другому, думаю, что Ее Величество История его бы не оправдала.
Что в «сухом остатке»? Некто Виталий Овчинников – не просто «политический шантажист» и не просто троцкист-провокатор. Его «появление» не случайно. Это новый, очередной заход, очередная атака ненавистников России не просто и не только на Советскую власть, а на всю ее великую историю, которая кому-то как кость в горле. Правильно подметили, что с пропаганды троцкизма и бухаринщины начиналась горбачевско-яковлевская «перестройка». Говорил многократно и еще раз повторю: западные исторические фильсификации появляются не на пустом месте. Почву им создают фальсификации «отечественные», и если кто-то такой наивный, что полагает, будто «ему можно, а другим нет», то он очень сильно заблуждается. Каждый шаг по пути троцкизма, даже простая постановка под сомнение пагубности его роли в российской и советской истории, - есть попытка пересмотра исторических ориентиров, освещающих нам дорогу в современности. «Когда страна ведет войну с мировой буржуазией, то главным становится идейное единство общества, строящего новый мир. И здесь имя поверженного Троцкого будет служить лишь во благо страны», - ничтоже сумняшеся, надеется г-н Овчинников.
Сегодняшняя Россия не ведет, а лишь готовится вести борьбу с мировой олигархической буржуазией, идейным «знаменем» которой как раз и являются Троцкий и троцкизм. Настоящая борьба – за место под солнцем развития, за собственное лидерство в альтернативной капитализму мир-системе, еще впереди. Необратимость этого тренда стала очевидной уже тогда, когда «точкой сборки» была объявлена священная дата 9 мая 1945 года. Этим путем Россия и движется, пусть и гораздо медленнее, чем нам всем хотелось бы.
Но и вчера, и сегодня кому-то очень нужно, чтобы до этого не дошло никогда, чтобы вектор этого пути был кардинально пересмотрен и изменен, ибо «историческая коррекция» от И.В. Сталина к Бронштейну-Троцкому есть однозначный и на этот раз уже бесповоротный отказ от всего нашего исторического наследия. И одновременно – в этом главный сакральный смысл подобных идеологических диверсий – это станет вселенской реабилитацией фашизма, публичным объявлением миру о том, что чудовище, низвергнутое Красной Армией ленинско-сталинской Страны Советов, «живо» и за ним – будущее. Ровным счетом именно это и написано во множестве международных глобалистских документов, даже названий которых г-н Овчинников, уверен, никогда не слыхал. Да ему это и неинтересно, иначе такую статью никогда бы не написал.
Провокатор должен знать свое место. И получать отпор.
Честь имею!
