В эти дни много говорят о событиях тридцатилетней давности. Много говорят о том, как подписали акт о роспуске Союза в охотничьем домике, рассуждают о том, было ли это законно (очевидно, нет!), что можно было бы выпросить у Запада в обмен на роспуск Союза (очень многое!), кто за всем этим стоял (теперь ясно: враги внешние и внутренние!) и так до бесконечности. По телевизору то и дело показывают, как съезжает вниз по флагштоку красное знамя Советского Союза. Это, действительно, впечатляющее и трагическое зрелище: спускается флаг поверженного государства. Побеждённого. Проигравшего войну.
Но в том-то и дело, что тогда мы, простые граждане, так эти события не воспринимали. Нет, не воспринимали! Как воспринимали? Вот об этом мне и хочется сегодня вспомнить.
Мне кажется, большая часть простых граждан роспуска Советского Союза … не заметили. Известный историк А.Фурсов в одном из выступлений рассказал, о чём писали газеты в тот день. О пустяках писали. О мелочах и деталях. Это лишний раз доказывает, что главные события как личной, так и общественной жизни проходят мимо сознания, а если и осознаются, то значительно позднее, а то и вовсе не осознаются. Часто цитируют мысль Чехова относительно драматургии: «Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни». Жизненная и историческая драма народов подчиняется точно тому же принципу: главное остаётся в тени, а страсти кипят вокруг пустяков или, во всяком случае, весьма второстепенных деталей.
Вглядываюсь в даль времени, словно в перевёрнуты бинокль. Что можно различить? Я – молодая, наивная, полная надежд. На что надеялась? Чем занималась? Предыдущим летом я начала работу в качестве московского представителя небольшой инжиниринговой фирмы, работавшей в пищевой промышленности и входившей в группу ФИАТ. Активно осваивала новое дело. Зарплата была приличная, было много командировок, знакомств с новыми людьми. Я весьма оптимистически смотрела в будущее – и своё, и, странным образом, страны. Я радовалась, что наконец дозволили частную собственность, это придаст ускорение развитию, а благодаря таким компаниям, как та, которую я представляла, удастся перестроить советскую пищевую промышленность, которая, в самом деле, находилась в весьма запущенном состоянии: в этом я убедилась воочию в процессе своих поездок по пищевым предприятиям страны. Самое забавное, что определённые проекты удалось осуществить вопреки нарастающей экономической разрухе.
Мы в то время съехались с моей мамой, и это позволяло мне спокойно ездить в командировки и уделять работе столько времени, сколько надо. Муж, инженер-физик по специальности, тоже, сколь я помню, вполне прилично зарабатывал, берясь, помимо основной работы, за разные дела – от программирования до репетиторства. В общем, мы на всё смотрели как на временную разруху переходного периода – вроде как на ремонт в доме без выселения. Вообще, когда мне принимаются рассказывать, что у кого-то катастрофически нет денег и ему приходится выживать на какую-то смехотворную сумму пособия или ещё там чего-то, у меня, признаться, не возникает особого почтения к этим стенаниям. Всякий взрослый здоровый человек во всякое время заработать – может. По специальности, не по специальности, но – может. И во времена экономической разрухи – тоже мог, кто хотел. Это я как современник свидетельствую.
Я по привычке советской пионерки-комсомолки следила за политическими событиями, но понимала очень мало. В телевизоре непрерывно ссорились какие-то мелкотравчатые лидеры на вечнозелёную тему «как нам обустроить Россию», а дела не делали. Ну а раз одна болтовня – чего их слушать? Мне всегда казалось (я и теперь недалека от этой мысли), что лучшим способом «обустройства России» является личное участие в каком-то полезном хозяйственном проекте: и себе денежка, и людям польза.
Болтовни было так много, она была столь всеобъемлющей и безответственной, что люди вскоре перестали придавать ей какое бы то ни было значение – что-то вроде уличного шума. И когда объявили, что СССР больше нет, многие (и я в том числе) подумали, что это опять какая-то болтовня и бюрократические игры в переименование. Тем более, что тут же объявили, что теперь будет СНГ. «Зачем? Делать им что ли нечего?», - думали простые люди.
Что исчезнуть СССР не может – это было чем-то вроде априорной категории рассудка, как не может отмениться закон всемирного тяготения. Тем более, что совсем недавно мы всем народом проголосовали на референдуме за сохранение СССР. Неделю назад я поговорила с несколькими пожилыми жителями нашего посёлка о событиях тридцатилетней давности, и все они вспомнили нечто подобное мне.
Никто ничего не понял: об этом говорит отсутствие каких бы то ни было маломальских протестов. Не было и тени мысли, что вот-де мы проиграли холодную войну и за это нас расчленяют. А раз ничего не происходит – и бороться не за что. Всего поколение назад, когда танки Гудериана рвались к Москве – простые люди шли в ополчение, часто на верную гибель. Потому что понимали: Отечество в опасности. Мне кажется, осознай люди опасность тогда – пошли бы и тогда. И я бы пошла. И мои знакомы пошли бы. Но в том-то и дело, что никто ничего не понял. К нам было применено что-то вроде эриксоновского гипноза: наведение гипнотического транса без погружения в сон. Непрерывная многолетняя болтовня привела к тому, что мы просто перестали её воспринимать. И нас просто-напросто обманули, обвели вокруг пальца. Оказывается, это вполне возможно сделать с целым народом. Сознательно это было сделано или наших начальников в свою очередь тоже заморочили и обманули? Я склонна к этой точке зрения. Впрочем, это никого не извиняет: ни нас, ни их. Глупость и наивность наказуемы. И в жизни, и в политике.
