Одной из главных и постоянно повторяемых мантр второго президентского срока Дональда Трампа является утверждение о том, что украинский конфликт — это «война Байдена», к которой он не имеет никакого отношения и даже начала которой он, останься хозяином Белого дома в 2021-2025 годах, никогда бы не допустил. За прошедший год мир уже привык к тому, что любые слова 45-го/47-го президента США в любой момент легко могут быть им же самим опровергнуты, и кто-то видит в этом отсутствие государственной стратегии, а кто-то — напротив, дымовую завесу, тактические хитрости, обеспечивающие реализацию такой стратегии. Но в отношении тезиса о «войне Байдена» Большой Дональд удивительно последователен, и эта его последовательность отчасти обусловлена внутриполитической конкуренцией с Демократической партией, но только лишь отчасти и вовсе не сводится к ней. В этой связи уже не раз доводилось высказывать мысль о том, что Специальная военная операция (СВО), она же, в трактовке Трампа, «война Байдена», точнее — её итоги в 2022-2024 гг. сыграли не просто важную, а решающую роль в реванше Трампа и в его возвращении на вершину публичной власти Соединённых Штатов — политический фокус, который ранее удавался только Гроверу Кливленду, переизбранному в 1892 году после поражения 1888 года. Собственно, весь президентский калейдоскоп: Обама—Трамп—Байден—снова Трамп, — сам по себе является следствием того сложного выбора, перед которым оказался американский «центр силы» однополярного мира Pax Americana после системного финансового кризиса 2008-2010 годов. Этот выбор сводился к выбору оптимального способа действий, благодаря которым США должны были сохранить за собой позицию «царя горы» во всех измерениях современного мира: социально-экономическом, военно-политическом и информационно-финансовом. «Неумолимая статистика» (данное словосочетание на деле настолько же иносказательно, как «беспристрастная Фемида») свидетельствовала: по итогам 2013 года, то есть года начала второго президентского срока «очень загорелого» Барака Обамы и 100-летнего юбилея Федеральной Резервной Системы, Соединённые Штаты утратили мировое лидерство по показателю ВВП ППС, уступив первое место Китаю, и дистанция между двумя крупнейшими экономиками стала быстро увеличиваться. К 2016 году соотношение достигло уже 19,5 трлн долл. у КНР против 18,22 трлн долл. у США. Победа Трампа на президентских выборах 2016 года во многом была обусловлена девизом его предвыборной кампании «Make America Great Again!» (сокращенно MAGA) — «Сделаем Америку снова великой!», отражавшим обеспокоенность Соединённых Штатов утратой своего бесспорного по итогам Второй мировой войны, особенно в конце ХХ-го—начале ХХI-го веков, после уничтожения СССР, величия.
Трамп уже в ходе своего первого президентского срока поставил под сомнение ценности «глобального рынка» (как современного варианта «свободы торговли») и «евроатлантического единства» (главным военно-политическим воплощением которого являлся блок НАТО). И если первое было направлено прежде всего против КНР как главного бенефициара сложившейся в условиях «однополярного мира» экономической модели, то второе воспринималось как монопольное повышение американской стороной цен на рынке услуг международной безопасности — как раз в тот момент, когда президент России Владимир Путин в Федеральном послании от 1 марта 2018 года заявил о разработке новых систем оружия, фактически отменяющих американскую монополию в военно-политической сфере. Этот вызов американским истеблишментом был воспринят гораздо острее, чем утрата социально-экономического лидерства, асимметричный ответ в виде «пандемии» COVID-19 результатов не дал, что и привело к замене республиканца Дональда Трампа демократом Джозефом Байденом по итогам президентских выборов 2020 года. Едва ли не первым делом Байдена стало подписание Новой Атлантической Хартии с Великобританией и оформление «альянса демократий», «врагом номер один» для которого была сразу же назначена Россия. Дальнейший ход событий хорошо известен: «ультиматум Рябкова», признание Россией ДНР и ЛНР, начало Специальной военной операции. Попавшим в «украинский капкан» СВО Соединённым Штатам и их союзникам по «альянсу демократий» пришлось брать на себя издержки «глобальной гибридной войны» в формате «столько, сколько понадобится», что, как выяснилось, принесло этим странам массу сопутствующих социально-экономических осложнений и привело к ускоренному усилению соответствующих позиций КНР, Индии и ряда других «не-западных» государств. По итогам 2024 года показатель ВВП ППС Китая достиг отметки 38,2 трлн долл., а у США был 29,2 трлн долл. (76% от китайского), а в ТОР-10 крупнейших экономик мира уже значились, помимо Китая, Индия (3-е место), Россия (4-е место), Бразилия (7-е место) и Индонезия (8-е место). Иными словами, заявка Соединённых Штатов на продление глобального доминирования в стиле «святых девяностых», несмотря на все антироссийские санкции и «помощь Украине», осталась неудовлетворённой. Что, собственно, и послужило главным движителем «второго пришествия» Дональда Трампа в Белый дом.
При этом президент Трамп образца 2025 года имеет мало общего с президентом Трампом образца 2017 года — во всяком случае, с экономической точки зрения: он имеет достаточно проработанную программу действий, которая уже получила в США название «трампономики» и нередко сопоставляется с «рейганомикой» — действиями 40-го президента США Рональда Рейгана в 1981-1989 годах. Трампа-2 с Рейганом объединяет не только стремление сократить налоги (прежде всего — на богатых) и государственные расходы, но и внешнеполитический контекст: в эпоху Рейгана шла война в Афганистане, положившая конец политике «разрядки» и, в частности, — весьма показательная деталь! — приведшая к взаимному бойкоту «свободным миром» Олимпиады-80 в Москве, а «социалистическим лагерем» — Олимпиады-84 в Лос-Анджелесе (в качестве альтернативы были проведены Игры доброй воли 1986 года в Москве); сейчас аналогичную роль играет СВО. Но за годы президентства Рейгана федеральный долг США увеличился с 930 млрд до 2,7 трлн долл., слегка превысив отметку в 50% от национального ВВП, у Трампа же федеральный долг достигает уже 38,5 трлн долл., или более 120% от ВВП. Однако в рамках «рейганомики», в отличие от «трампономики» речь не шла о повышении тарифов на импортные товары, а учётная ставка достигала 20% годовых, а не 3,75%, как сегодня (и Трамп критикует главу ФРС Джерома Пауэлла за «неоправданно высокую» ставку). Точно так же Рейган не ставил своей целью, как Трамп, «вернуть в США производства» — они там вполне прорастали, цвели и плодоносили на «естественном», то есть исторически сложившемся технологическом уровне — доля США в мировом производстве составляла 17,4%, а доля промышленности в национальном ВВП — 26,2%. Сравните с современными показателями — соответственно, 14,76% и 9,98%. А о том, что американский рынок — премиальный и за доступ на него иностранцы должны платить: повышенными импортными пошлинами или инвестициями, а также о необходимости сократить миграционные потоки в США при Рейгане даже речи не шло. Так что рассматривать «трампономику» как переиздание «рейганомики» 45 лет спустя — очень смелое и несоответствующее действительности допущение. Тем более — «рейганомику» спасла от краха горбачёвская «перестройка», подобных же подарков от Путина Трампу, судя по всему, ждать не приходится. К тому же, в 1980 году ВВП ППС Китая оценивался на уровне около 270 млрд долл. — т.е. меньше 10% от американского показателя, сейчас же, как отмечалось выше, отношения в «глобальном треугольнике» между Белым домом, Кремлём и Чжуннаньхаем сродни знаменитой «задаче трёх тел», чего и в помине не было в эпоху Рейгана.
На фото: Михаил Горбачёв и Рональд Рейган в Рейкьявике, октябрь 1986 года
