Академик Юрий Алексеевич Трутнев. Ядерщик, творец советской термоядерной бомбы, он был самым младшим из череды великих учёных, наперегонки с американцами создававших атомное оружие. Харитон, Зельдович, Курчатов, Сахаров… И самый младший среди них — Трутнев. Сейчас он — первый заместитель научного руководителя Саровского ядерного центра по перспективным исследованиям, руководит множеством закрытых секретных программ, воспитывает новое поколение молодых людей. Он — душа этого заведения. Когда я совсем недавно побывал в Сарове, и мы поздоровались, я почувствовал, какая крепкая, мощная у него рука.
Наше знакомство с Юрием Алексеевичем произошло необычно и имело несколько фантастический характер. Мне, единственному из советских писателей, было позволено присутствовать при испытании термоядерной бомбы на полигоне в Семипалатинске. Под Семипалатинском тянется хребет так называемых чёрных гор. И все эти горы — взорванные. В каждой из этих гор на протяжении многих лет бурились штольни, туда прокладывались железнодорожные колеи, завозились атомные и ядерные устройства. Штольня замуровывалась, на этой штольне делался трубный отвод, через который можно было следить за моментальной вспышкой взрыва, снимать портрет этого взрыва. И гора взрывалась. Таких гор там было множество. Мне предложили побывать на полигоне и присутствовать при испытании термоядерного оружия.
Конечно, для художника это была уникальная возможность, и я сразу же отправился туда. Перед тем, как я переступил черту этой закрытой зоны, со мной проводили инструкцию особисты, за мной по пятам следовал особист. И надо сказать, он меня настолько запугал, что я боялся там сказать лишнее слово или голову повернуть туда, куда не следует. Помню, по дороге к месту испытания мы проезжали мимо кратера, оставленного в своё время подземным ядерным взрывом. Это была огромная воронка, по краям которой лежала чёрная лава, оплавленные камни, как чёрные стёкла. На несколько сотен метров кругом всё чернело, всё было мертво и напоминало о том громадном страшном взрыве, когда ядерная бомба сброшенная с самолёта проникала в глубь земли, там происходил взрыв, выбрасывалось огромное количество породы, и возникал этот чудовищный кратер.
Теперь же внутри этого кратера скопилась вода, и образовалось восхитительное лазурное озеро дивной красоты и чистоты. В этом озере, по-видимому, водилась рыба, потому что к берегу была причалена лодка, а неподалёку стояла сторожка смотрителя. У меня было странное чувство, что благодаря ядерным излучениям, в этой лазури происходят таинственные мутации. Что там живут рыбы с человеческими головами, вокруг летают птицы, у которых птичьи перья и хвосты, но восхитительные женские головы. Туда на водопой приходят кентавры, у которых тела и крупы лошадей, а головы человечьи. Это лазурное мистическое озеро я вижу и по сей день. И эти таинственные бреды античных времён иногда посещают меня во сне.
И вот я приехал к месту — к маленькой гостиничке, где жили обычные испытатели, дожидался того дня и часа, когда должно произойти испытание. Меня пригласили на ужин в столовую. За столом напротив меня сидело несколько молодых людей, другие были постарше. Мы ели. Я молчал, как каменный, мои визави тоже молчали. И наша трапеза происходила очень напряжённо, очень натянуто.
Вот настал день испытаний, и меня повезли к горе, к самому центру которой к тому времени шахтёры уже пробили огромную штольню. Мне показали это устройство, которое на вагонетках, на тележках завозилось в центр горы. Потом эту гору запечатали, замуровали, забетонировали, вывели из неё стальной хобот трубы. Испытание приближалось.
Километрах в четырёх или в пяти от этой заминированной горы стоял небольшой вагончик, где сидели испытатели, учёные, и там я увидел своего визави, который присутствовал при этом испытании. Было лето, он был в рубашке с короткими рукавами, очень взволнованный, напряжённый, сосредоточенный. Вот начался обратный отсчёт времени: девять, восемь, семь,.. четыре, три, два, один!.. И грохнул страшный взрыв. Этот взрыв поднял на дыбы гору. Гора будто бы поднялась, оторвалась от земли, а потом осела, присела как бы на закорки, словно ей подрезали поджилки. И над вершиной горы в результате детонации этого страшного взрыва закурился горчичного цвета дым. Моментально прошла информация о результатах этого взрыва. Я почувствовал, что мне по ногам словно ударило страшным двутавром. Я едва устоял — такое было трясение земли. Этот толчок несколько раз обошёл землю, был отмечен на всех сейсмостанциях мира, вернулся и ещё раз толкнул меня по ногам.
И тут я увидел, что мой вчерашний молчаливый, суровый визави ликует. Он хохочет, смеётся, мы кинулись друг другу в объятия, стали обниматься, ещё не зная друг друга. Мы были свидетелями огромного, небывалого успеха. И я запомнил это восторженное, восхищённое лицо победителя.
Потом я оставил полигон. А до того мне довелось с помощью моих новых друзей-испытателей побывать в сердцевине одной из гор, где несколько лет назад произошёл взрыв. К этому моменту большинство из штолен осыпалось, и вход оказался закрытым. Но было несколько штолен, сквозь которые можно было проникнуть внутрь. Они продолжали осыпаться, и я думаю, что сейчас уже не осталось ни одной штольни, через которую можно проникнуть в эпицентр этого горного взрыва.
А тогда с одним из испытателей, полковником по имени Рудольф, мы нацепили шахтёрские каски, на лбу у нас горели фонари, и мы поползли к центру горы. Было страшно, потому что щель всё сужалась; казалось, что мы там застреваем, сверху на нас сыплются мелкие камушки, мне запретили говорить, потому что голос мог сдетонировать обвал. Но всё это было вознаграждено, когда я оказался внутри горы — в этом царстве волшебницы-хозяйки горы. Наши фонари осветили фантастическую картину. Всё вокруг сверкало, блестело, переливалось тысячей цветов. Мы находились, словно в волшебной подземной люстре: сверху свисали стеклянные гирлянды, которые называли «волосами ведьмы». Это было незабываемое место, потому что мы оказались в центре взрыва, мы стали частью этого взрыва. И мы увидели, чем полна земля, какая она изнутри таинственная, многообразная и волшебная.
Через много лет судьба привела меня в Саров – закрытое, запертое на сто замков научное учреждение, в котором и создавалась эта мистическая ядерная бомба. В Сарове когда-то был монастырь Серафима Саровского. Монастырь этот был разгромлен, монахи вывезены куда-то, и может быть, расстреляны, а в одной из бывших келий, в бывшем паломническом центре была создана первая ядерная лаборатория. И, как ни странно, спустя многие десятилетия саровские ядерщики считают святого Серафима Саровского своим небесным покровителем. И если есть мусульманская бомба, если есть англо-саксонская бомба, то уверен, что есть и православная бомба, потому что Серафим Саровский помогал создать это оружие спасения России. Он помогал советским учёным создать оружие до того, как русские города будут уничтожены американскими взрывами. Недаром в соседнем Дивееве проходят научные конференции саровских учёных, где обсуждаются насущные вопросы этого научного коллектива.
А когда я попал в Саров, и мне предложили выступить перед его научным коллективом, первым я увидел того самого человека, с котором мы и не познакомились, но обнимались на семипалатинском ядерном полигоне. Это был академик Юрий Алексеевич Трутнев. Мы опять обнялись. И это было уже наше очевидное, состоявшееся знакомство.
Я очень дорожу тем грандиозным опытом, который приобрёл на полигоне, а также опытом общения с этим изумительным русским творцом — творцом, который в трагический для Родины исторический момент сумел опередить разрушительный удар, сумел создать оружие-щит, заслонивший нас от супостата. И очень хочу опять оказаться в Сарове, опять пожать его смуглую могучую и добрую руку.
