В течение четырёх дней, с 24 июля, Таиланд и Камбоджа репетировали широкомасштабную войну. На границе проходили затяжные бои с использованием тяжёлой техники и авиации. Десятки солдат были убиты, ещё больше оказалось ранено. Погибло два десятка мирных жителей, более сотни раненых.
Количество беженцев при подсчёте с обеих сторон перевалило за сотню тысяч, причём мирные жители были шокированы резкостью обострения. И этот шок понятен, так как официальной и, самое главное, веской и чётко сформулированной причины для начала конфликта в глазах мировой общественности не было.
Параллельно Бангкок и Пномпень упражнялись в информационной войне, с одной стороны, обвиняя соседа в эскалации, а с другой – зазывая за стол переговоров. В возникшем зазоре между военным столкновением, дипломатическими играми и совокупными дрязгами тайско-камбоджийских элит стали проглядываться десятилетия территориальных споров и национальной вражды. Глобальный Юг пополнился парой воюющих друг с другом стран, а покинувшие Россию релоканты, добежавшие в том числе и до Таиланда, продолжают распространять зловещее проклятие: предпочитаемые ими государства по абсолютно неизвестной причине начинают воевать с соседями.
Кто именно атаковал первым, доподлинно неизвестно, так как обе страны объявили, что отвечают на агрессию. Предпосылок для быстрой и победоносной войны, однако, было предостаточно: некоторые из них проистекают из пограничных конфликтов 2008-го, 2009-го и 2011 годов, решение которых не устраивало ни Таиланд, ни Камбоджу. Суть разногласий сводилась к принадлежности древнейшего храма Прэахвихеа с сопутствующей территорией той или иной стороне. Во многом само существование этой проблемы – горький плод политики Французского Индокитая и конкретного решения 1907 года, по которому провинции с храмовым комплексом отходили Камбодже. С тех пор Бангкок пытался юридически либо силой вернуть себе спорные территории. Претензии имеются и у Камбоджи: страна оспаривает принадлежность другого храма, Та Моан Тхома, Таиланду. Иронично, что по версии Пномпеня нынешний конфликт стартовал именно здесь после того, как тайские солдаты огородили храмовый комплекс. До этого, 2 июля, в Камбодже сделали заявление о том, что собираются подать документы о территориальных спорах с Таиландом в Международный суд ООН (одним из катализаторов такого решения стал убитый в конце мая на границе солдат-камбоджиец). Бангкок в ответ перекрыл пограничные переходы и впоследствии стал обвинять Пномпень в установке противопехотных мин, на которых 21 июля подорвались трое тайских солдат. Последовавший разрыв дипломатических отношений логично вылился в акт войны.
Тайско-камбоджийскому обострению предшествовал политический кризис в Бангкоке, о котором рассказывалось в начале июля. Тогда из-за слитого в прессу телефонного разговора между серым кардиналом Камбоджи Хун Сеном и премьер-министром Таиланда Пхетхонгтхан Чинават последней пришлось покинуть пост главы правительства. Хуны и Чинаваты – одни из центральных кланов в политике собственных стран, и до момента обнародования неоднозначного разговора между этими двумя семьями сохранялся крепкий альянс. Затем Сен решил то ли сменить союзников в Таиланде, то ли обуздать волну националистических настроений в Камбодже. Какова бы ни была его цель, ему удалось сделать другое: подорвать репутацию семьи Чинават в соседней стране. Поэтому в государственные верхи Таиланда, скорее всего, начнут беззастенчиво возвращаться местные силовики. Условия военного столкновения только ускоряют данный процесс, и потому мудрёный ход Хун Сена парадоксальным образом может привести к будущему потеплению между тайско-камбоджийскими элитами. Война, пускай и короткая, даёт потомственному офицерству Таиланда куда больше полномочий поиграть в хунту, нежели в мирное время. Посрамлённые Чинаваты, трижды лишившиеся кресла премьер-министра, по этой логике растеряют всякую релевантность в тайском политическом ландшафте. Хун Сен, номинально отдавший власть своему сыну, премьер-министру Хун Манету, впоследствии может сыграть роль козла отпущения – уйдёт сам, но оставит семью у власти в случае недовольства камбоджийцев. Впрочем, в Таиланде Чинаваты не собираются сдаваться: отец Таксин после долгих лет изгнания ездит с митингами по приграничным с Камбоджей провинциям, а его дочь, оскандалившаяся болтушка Пхетхонгтхан, всецело поддерживает критиковавшихся ею прежде солдат.
Если рассматривать тайско-камбоджийское обострение без привязки к выяснению отношений среди элит, некая хитрость в решении Камбоджи эскалировать конфликт прочитывается простой статистикой: армия Таиланда в три раза больше числом и лучше обеспечена техникой, в то время как у камбоджийцев даже отсутствует авиация. Учитывая как экономическую, так и дипломатическую вовлечённость Китая в дела обеих сторон, Пномпень мог ожидать от большого китайского брата, зорко следящего за безопасностью в регионе, лишь примирительную риторику. Отсюда, по всем вводным, перед отдачей приказа на использование реактивных систем залпового огня «Град» вооружённые силы Камбоджи должны были трижды удостовериться в приказе, чтобы дать время внешней силе погасить конфликт в зародыше. Но кратковременная война всё равно случилась. И за время её проведения оба государства успели провести необходимый смотр армии боем. Теперь пора готовить аргументы для переговорного стола.
Уже 27 июля стало известно, что на следующий день Бангкок и Пномпень собираются провести переговоры в Малайзии, дабы заморозить конфликт.
Неожиданная война, казалось бы, ожидаемо заканчивается, однако сам процесс деэскалации прошёл не без бесполезных жестов США. Как и в случае столкновения между Индией и Пакистаном в апреле, вмешалась рыжая дипломатия Дональда Трампа: американский президент, будучи затычкой в бочке любого конфликта, реально того не требующего, обзвонил представителей Таиланда и Камбоджи, чтобы достичь прекращения огня надоевшим запугиванием пошлинами и отсутствием торговых контрактов. Возомнив, что всё сработало, 26 июля в своей соцсети сам Трамп объявил об успехе, однако вскоре тайско-камбоджийский конфликт почему-то продолжился. Фантастика в глазах американцев на этом не закончилась, ведь Бангкок и Пномпень самостоятельно договорились о переговорах в Малайзии. Поэтому дипломатическое урегулирование без присутствия Вашингтона – это указание на то, что субъектность участников конфликтов достаточна для того, чтобы решать внутренние проблемы региона самостоятельно. Ни ООН, ни Международный суд, ни какие-либо другие институты или далёкие страны, воспринимающие Таиланд и Камбоджу сквозь призму ориентализма, не способны решить локальные противоречия, тем более возникшие из-за ошибок бывших колонизаторов. Войны закаляют нации, но окрепшие тайцы с камбоджийцами имеют все шансы показать, как Глобальный Юг отказывается от ненужных конфликтов.
