В отечественном медиапространстве активно идут споры относительно «индекса бигмака», ежегодно публикуемого британским журналом The Economist, известным как «рупор Ротшильдов». Согласно этому рейтингу, за стандартное блюдо фастфуда от "Макдональдс" в прошлом году американцам нужно было заплатить в среднем 5,81 долл., а россиянам — всего 135 рублей, что соответствует «обменному курсу» в 23,2358 рубля за доллар и составляет всего лишь 31,535% от официального среднегодового курса ЦБ в 73,6824 рубля, то есть нашу национальную валюту по этому показателю можно считать недооценённой уже в три с лишним раза по сравнению с валютой американской.
Для многих комментаторов данная трактовка оказалась неприемлемой. Причём по самым разным причинам, от утверждений о том, что доступность товара для населения (в РФ для покупки одной булочки с гамбургерами нужно работать два часа за МРОТ, а в США — всего 40 минут) важнее «чистой» цены, до заявлений, что своим «рейтингом бигмака» The Economist стремится обосновать необходимость повышения курса рубля и тем самым снизить конкурентоспособность российской экономики. Впрочем, в 2021 году эта конкурентоспособность оказалась рекордно высокой: полные данные пока не опубликованы, но за период с января по ноябрь экспорт из РФ по сравнению с аналогичным периодом 2020 года увеличился почти в полтора раза и составил 436,6 млрд долл. (146,8%), а профицит сальдо торгового баланса достиг 163,4 млрд долл. (+97%, т.е. почти вдвое). Правда, на реальных доходах населения нашей страны этот бум практически не сказался — они, по словам Путина, выросли всего на 3,5% при 8%-ной инфляции. Соответственно, если показатель инфляции окажется более высоким (так, официальная цифра Росстата — 8,4%), то рост доходов будет ещё меньше. И конечно, в этих условиях признавать нынешнюю медианную зарплату в РФ (примерно 35 тысяч рублей) эквивалентной 1500 долларам США будет означать, что Россия, несмотря ни на что, — вовсе не нищая, отсталая и коррумпированная страна, какой любят её воображать представители отечественной либеральной и прочей оппозиции.
Данные «индекса бигмака» подтверждаются постоянным разрывом между номинальным ВВП России и её ВВП, рассчитанным по паритету покупательной способности. В 2020 году первый показатель, согласно данным Всемирного Банка, составлял 1,483 трлн долл., а второй — 4,133 трлн долл. Согласитесь, разница более чем существенная, почти в 2,8 раза, — и она хорошо коррелирует с «индексом бигмака». Что из этого следует? Самое главное — что «скрытая масса» нашей национальной экономики в «ковидном» 2020 году составила более 2,5 трлн долл. И эта сумма управлялась и распределялась не только государственными, но и различными внегосударственными (включая зарубежные) центрами. Система и структура такого управления — пожалуй, одна из самых важных проблем, которая, тем не менее, по каким-то причинам находится вне поля зрения как научных, так и медийных кругов — во всяком случае, открытого.
Если снова обратиться к данным 2020 года, то внешнеторговый оборот России составил тогда 571,9 млрд долл., или 38,5% номинала национальной экономики, из них экспорт — 338,2 млрд долл. (22,8%), вывоз капитала — 47,8 млрд долл. (3,2%). Иными словами, в первом приближении примерно четверть «скрытой массы» нашей экономики шла за рубеж, а три четверти, т.е. больше 1,8 трлн долл., распределялась внутри страны, и эта сумма, к слову, втрое превышала объём консолидированного (федерального и регионального) госбюджета, который составил в 2020 году 42,151 трлн рублей, или 584,2 млрд долл. И нет никаких сомнений, что в 2021-м аналогичные показатели «скрытой массы» окажутся ещё выше. Вот что можно разглядеть за булочкой с гамбургерами, — если внимательнее к ней присмотреться, конечно.
Впрочем, если присмотреться ещё внимательнее, то любые споры, касающиеся двух расчётных методик внутреннего валового продукта: по номиналу (то есть по обменному курсу в долларах) и по паритету покупательной способности (ППС), — напоминают описанные Джонатаном Свифтом в "Приключениях Гулливера" споры «остроконечников» и «тупоконечников» в стране лилипутов. Сам показатель ВВП, как известно, был предложен ещё в 1934 году, в разгар Великой депрессии и накануне Второй мировой войны, когда практически все существующие мировые валюты — а их, с учётом колониальной системы, было не слишком много — оказывались (или считались) так или иначе привязанными к золоту как единой мере стоимости, и потому особых вопросов относительно их взаимной конвертации не возникало.
Опять же, не секрет, что главной причиной появления показателя ВВП и его всё более широкого признания в мире была необходимость «спрятать» роль в мировой экономике, а соответственно — и в политике, возникших и стремительно набирающих силу транснациональных корпораций (ТНК), с учётом влияния которых история межвоенного мира, Второй мировой войны и ХХ века в целом выглядела бы совсем иначе.
После отказа США в 1970-х годах от золотого обеспечения доллара показатель ВВП потерял своё реальное значение — точно так же, как НАТО после краха СССР, но точно так же начал «расширяться на Восток». В том числе, благодаря параллельному использованию трансформированного показателя ВВП ППС, который многие либеральные экономисты считают виртуальной «подачкой на бедность» для развивающихся стран, чтобы те чувствовали себя более значимыми и менее дискриминированными, чем это есть в реалиях матрицы глобального рынка, основанного на «империи доллара». Но теперь всё выглядит таким образом, что Китай и Россия эту ситуацию за последние десятилетия «вывернули наизнанку», обыгрывая западные ТНК на их поле. По крайней мере, с начала 1990-х не только демография России выглядит как демография долго и тяжело воюющей страны, но и её финансовая система тоже. Будем надеяться, что это — не случайное совпадение, что война действительно идёт (чему всё больше и больше свидетельств), а шансы на победу в ней растут.
