Трампу, ставшему новым президентом США, предстоит решать многие назревшие вопросы американские проблемы национальной обороны.
США переходит к доктрине минимального сдерживания?
После многолетнего перерыва в проектировании, производстве и испытании нового ядерного оружия после Холодной войны Соединенные Штаты реализуют трехлетнюю программу стоимостью 1,7 триллиона долларов по модернизации и увеличению своего и без того значительного арсенала ядерного оружия, согласно отчету в New York Times (10.10.2024). Эта программа, которая уже превышает бюджет и отстает от графика (поскольку большинство программ вооружений, как правило, находятся в неконкурентной среде закупок Пентагона), также является чрезмерной реакцией на другие ядерные державы. Ее, по мнению экспертов издания, следует значительно сократить.
Во время ядерного нагнетания Холодной войны, в конце 1980-х годов, в мире было около 70 000 ядерных боеголовок, по сравнению с примерно 3 000 в 1955 году. В результате контроля над вооружениями и окончания Холодной войны их число сейчас составляет около 12 000 во всем мире.
В настоящее время в ядерном арсенале Соединенных Штатов находится около 5 748 боеголовок по сравнению с 5 580 у России. Вместе оба арсенала содержат более 90 процентов мировых ядерных боеголовок.
Когда в начале 2026 года истечет срок действия Нового договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ), который ограничивает ядерные боеголовки большой дальности и системы доставки, Соединенные Штаты рассматривают возможность добавления боеголовок в свой арсенал.
В настоящее время Китай располагает 500 боеголовками, планирует удвоить это число к концу десятилетия и может еще больше нарастить свои силы к 2035 году. Россия также модернизировала свой ядерный арсенал.
Times, похоже, согласен с тем, что ядерная и обычная военная деятельность России, Китая, Северной Кореи и Ирана должна определять размер ядерного арсенала США. Тем не менее, он сетует, что «будущее контроля над вооружениями выглядит мрачным» после сорока лет прогресса в сокращении числа ядерных боеголовок. Хотя Конгресс решил, что Соединенным Штатам необходимо модернизировать свой ядерный арсенал более десяти лет назад, американская общественность по-прежнему ужасно не информирована о характере программы, которая, как планируется, будет стоить почти вдвое больше каждый год (57 миллиардов долларов) всего Манхэттенского проекта времен Второй мировой войны .
«Даже если другие страны продолжат модернизацию или наращивание ядерных мощностей, разумно ли для Соединенных Штатов, государственный долг которых составляет 26,3 триллиона долларов (около 98 процентов ВВП), делать это в таких масштабах?».
В настоящее время Соединенные Штаты модернизируют (и, возможно, усиливают) все три опоры своей ядерной триады времен Холодной войны. Триада состоит из наземных межконтинентальных баллистических ракет большой дальности (МБР), размещенных в шахтах в западных штатах, дальних бомбардировщиков, которые могут доставлять ядерное оружие, и малозаметных, а потому неуязвимых, баллистических ракетных подводных лодок (ПЛАРБ), которые теперь могут доставлять почти 1000 мощных боеголовок.
«Во время Холодной войны Соединенные Штаты могли позволить себе такое чрезмерное уничтожение в своем огромном разрушительном потенциале. Теперь американский народ должен спросить, могут ли Соединенные Штаты принять менее затратную, но адекватную стратегию минимального сдерживания, как это сделал Китай в прошлом, чтобы использовать сэкономленные средства для содействия экономическому чуду.
Две ноги триады уязвимы для ядерного первого удара противника. Новые ракеты МБР (Sentinel), размещенные в стационарных и легко поражаемых наземных шахтах, вряд ли станут менее уязвимыми для первого удара противника, чем существующие ракеты Minuteman III. Новые американские бомбардировщики большой дальности, способные нести ядерное оружие (B-21 Raider) будут уязвимы для внезапной атаки на земле до взлета или, если они поднимутся в воздух, уязвимы при попытке прорвать очень мощную российскую или китайскую ПВО.
Соединенным Штатам (и другим великим державам) на самом деле нужны только ядерные силы, способные выжить после первого удара противника, которые могут поразить все основные цели в атакующей стране, чтобы удержать другие великие державы от нанесения ядерных ударов по ней в первую очередь. Если в России или Китае есть 500 основных целей и для уничтожения каждой цели требуется две боеголовки, Соединенные Штаты могли бы уничтожить эти цели, создав живучее, но мощное, минимальное ядерное сдерживание с примерно 1000 боеголовок, размещенных на борту двенадцати неуязвимых подводных ПЛАРБ класса «Колумбия».
Таким образом, программы модернизации МБР и бомбардировщиков могут быть отменены. Строительство только этих двенадцати подводных лодок обойдется в 130 миллиардов долларов вместо 1,7 триллиона долларов на модернизацию всех сил триады, согласно отчету Times.
«Критики назовут эту ядерную «монаду» односторонним разоружением, но на самом деле это просто устранение дорогостоящего и расточительного массового уничтожения в нынешних ядерных силах».
Америке нужны истребители и бомбардировщики, а не квадрокоптеры?
Генерал ВВС США (в отставке) Т. Майкл Моусли статью с таким названием опубликовал 1 ноября 2024 года на сайте Defense News.
Генерал пишет, что «отказ от создания арсенала истребителей и бомбардировщиков Америки поставит под угрозу ее способность побеждать в будущих конфликтах».
«Израильские истребители-невидимки F-35 проникли в хорошо защищенное иранское воздушное пространство, поразили большое количество военных целей и благополучно вернулись домой. Несколькими днями ранее американские бомбардировщики-невидимки B-2 нанесли удары по нескольким глубоко зарытым складам оружия хуситов. Эти события иллюстрируют ключевой момент: несмотря на модные аргументы об обратном, Соединенным Штатам по-прежнему нужны самые передовые истребители и бомбардировщики в нашем арсенале, если мы хотим победить в будущих конфликтах».
«Сомнение в ценности современных боевых самолетов не является чем-то новым на арене обороны Вашингтона. Некоторые наблюдатели за боями России и Украины в окопах экстраполируют, что небольшие беспилотники меняют характер воздушной войны. Однако эти утверждения игнорируют тот факт, что влияние беспилотников в значительной степени ограничивается тактическими наземными операциями армии, а не воздушной войной. Пехота и бронетехника не могут двигаться, не подвергаясь нападению беспилотников».
«Сдерживание противников требует успешного плана и необходимых средств для их поражения. Это начинается со способности контролировать воздух в то время и в тех местах, которые необходимы для выполнения обычных стратегических атак на ключевые центры тяжести противника, такие как производство военных материалов, логистика, командование, центры управления, коммуникации, выработка электроэнергии и склады снабжения. Противник не может продолжать бой, если его средства для его выполнения парализованы или сведены на нет. Вот почему так важен малозаметный проникающий бомбардировщик B-21.
Такие истребители, как F-35 и F-22, обеспечивают превосходство в воздухе над территорией противника и силами США, одновременно увеличивая ударную мощь. Истребитель - невидимка Next Generation Air Dominance (NGAD), работающий совместно с беспилотным Collaborative Combat Aircraft (CCA), выведет эти возможности миссии на новые высоты».
«Современные истребители и бомбардировщики предоставляют существенные возможности безопасности. Конструктивные характеристики, связанные с дальностью полета, полезной нагрузкой, летными характеристиками, выживаемостью и летальностью, которые используются в истребителях F-22, F-35, B-2, B-21 и проникающих истребителях NGAD, являются решающими. Хотя некоторые могут критиковать стоимость этих самолетов, они демонстрируют гораздо большую ценность, чем менее дорогие самолеты без скрытности. Еще в «Буре в пустыне» один самолет-невидимка продемонстрировал способность оказывать те же эффекты, которые требовались 19 менее дорогим, но не скрытным самолетам. Сегодня современная скрытность умножает эту цифру. Аналитики должны сосредоточиться на стоимости за эффект, а не на стоимости единицы самолета. Вопрос, который действительно важен, — это стоимость отсутствия достаточного количества современных истребителей и бомбардировщиков.
Цена отсутствия этих возможностей ежедневно демонстрируется в Украине. Несмотря на наличие миллионов беспилотников и тысяч ракет, Украина застряла в позиционной войне в стиле Первой мировой войны с Россией. У них нет средств для нанесения достаточно глубоких ударов , которые заставили бы Россию перейти к обороне. У них также нет современных истребителей завоевания превосходства в воздухе, необходимых для защиты ее неба от атак. Квадрокоптеры с гранатами, нацеленными на отдельные танки или военнослужащих, могут быть тактически полезны в позиционной войне, но они малопригодны на оперативном или стратегическом уровне.
Чрезмерная зависимость от таких технологий влечет за собой катастрофический риск при столкновении с более крупным противником, который может победить, просто не сдаваясь. США следует помнить об этом с крайней осторожностью, готовясь к потенциальной борьбе с Китаем.
Серьезные угрозы требуют серьезных решений. США сталкиваются с большим набором угроз, чем когда-либо прежде. Малые беспилотники, Collaborative Combat Aircraft и ракеты следующего поколения будут играть свою роль в уравнении, но мы не должны путать их с критически важными компонентами воздушной мощи, которые необходимы для победы в войне. Недавние мировые события доказывают это сурово».
«За последние три десятилетия боевые возможности ВВС США сократились более чем вдвое. Теперь Америка должна в первую очередь восстановить свой арсенал истребителей и бомбардировщиков. Пренебрежение этим императивом поставит под угрозу надежное сдерживание и его необходимое условие — нашу способность побеждать».
Компания Lockheed увеличивает темпы поставок истребителей – бомбардировщиков пятого поколения F-35 до нового максимума
Компания Lockheed Martin оправдывает свои прогнозы и рассчитывает поставлять истребители F-35 со скоростью 20 единиц в месяц, что поможет ликвидировать задержку, образовавшуюся из-за годового перерыва в поставках, снятого в середине июля 2024 года.
Подрядчик также увеличил оценку количества F-35, которое он поставит в 2024 календарном году.
Представитель Lockheed заявила, что в конце июня — до того, как была снята задержка поставок — компания поставила 990 F-35. К концу сентября 2024 года это число возросло до 1040. В октябре оно превышает 1060.
«Мы поставили более 60 самолетов за три с половиной месяца», — сказала представитель. Она добавила, что, хотя первоначальная оценка поставок на календарный 2024 год составляла 75–110 истребителей, Lockheed пересматривает эту цифру в сторону увеличения до 90–110, «основываясь на поставках на данный момент» в этом году. Это будет означать поставки от 15 до 23 самолетов в месяц к 31 декабря 2024 года.
Ранее в 2024 году Счетная палата США сообщила , что Агентство по управлению оборонными контрактами полагает, что Lockheed теоретически может достичь 20 поставок в месяц, хотя ранее этот показатель никогда не превышал 13.
Правительство прекратило принимать F-35 летом 2023 года, поскольку они строились с использованием оборудования Tech Refresh 3, но соответствующее программному обеспечению TR-3, которое все еще проходило испытания. Lockheed продолжала строить новые F-35, но самолеты сразу отправлялись на хранение в ожидании завершения испытаний TR-3.
TR-3 — это пакет аппаратного и программного обеспечения, который лежит в основе модернизации F-35 Block 4, позволяя использовать новые системы радиоэлектронной борьбы, связи, навигации и вооружения.
В июне 2024 года Объединенный программный офис снял задержку с поставок, заявив, что исполнительный директор программы генерал-лейтенант Михал Шмидт был удовлетворен тем, что усеченная версия программного обеспечения TR-3 была достаточно стабильной и безопасной для полета. Также было необходимо, чтобы поставки возобновились, чтобы избежать значительного сбоя в работе подразделений, ожидающих новый самолет, как в США, так и за рубежом.
Президент Lockheed Aeronautics Грег Ульмер рассказал журналу Air & Space Forces Magazine в сентябре 2024 года, что приоритеты поставок были скорректированы с учетом особых потребностей различных пользователей. Например, Австралии сначала нужен был новый самолет для достижения полной эксплуатационной готовности, и она получила приоритет для поставок. Другие пользователи не высказали никаких жалоб, сказал он.
GAO подсчитало, что Lockheed потребуется не менее года, чтобы очистить отставание от самолетов — по оценкам, чуть более 100 самолетов — поскольку Lockheed продолжает строить новые F-35 и поставлять их вместе с хранящимися. Было решено сделать это таким образом, чтобы как можно меньше нарушать процесс производства и поставки, сказал Ульмер.
Каждый хранящийся самолет получает четыре проверки — две компании, две правительства — перед доставкой, и каждый получил две из этих проверок перед тем, как быть помещенным на хранение, объяснил он. Удержанные самолеты получили активный уход во время хранения, а не были просто законсервированы, сказал Ульмер. Это было сделано для ускорения процесса доставки, как только JPO дал зеленый свет.
Ульмер выразил уверенность, что все отложенные самолеты будут поставлены где-то в 2025 году, рассчитав, что этот процесс займет 12-18 месяцев. Он сказал, что ожидает поставки F-35 в 2025 году на уровне «более 156» самолетов. В настоящее время 19 стран либо эксплуатируют F-35, либо подписали контракт на покупку истребителя. Производство не ослабевает, поскольку спрос остается высоким, сказал он.
ВВС США активизируют новое Командование интегрированных возможностей
ВВС США активизирует временное Командование интегрированных возможностей в сентябре 2024 года как единое целое, чтобы возглавить амбициозные усилия по модернизации службы.
Генерал Дэвид Оллвин, начальник штаба ВВС, сказал во время беседы в Американском институте предпринимательства 31 октября, что новое командование «будет одним из самых сложных для фактического введения в действие, но это может быть самое эффективное, что мы делаем в наших ВВС за какое-то время».
Командование интегрированных возможностей стало ответом на ландшафт угроз, который эволюционировал от того, что Оллвин назвал единой, «гальванизирующей» угрозой, до более сложного ландшафта, который простирался на несколько возможностей и командований, которые не общались друг с другом.
В пресс-релизе ВВС командование описывалось как средство ускорения усилий по модернизации сил «на фоне развивающихся глобальных угроз». Временное командование в конечном итоге активирует операционные пункты и объединит экспертов по предметной области модернизации и обеспечения, «объединенных в новые команды, сосредоточенные на интеграции миссий и определении оперативной концепции, комплексной разработке возможностей, а также на анализе и планировании сил».
Среди маршевых приказов временного командования — военные игры, разработка альтернативных структур сил, формирование требований и предоставление единого сигнала спроса для науки, технологий, экспериментов и промышленности.
Оллвин сказал, что командование является именно тем, что подразумевает его название: «Наличие одной организации, которая следит за всеми разработками и модернизацией возможностей в наших ВВС в рамках одного командования».
Реальное ценностное предложение, стоящее за этим, — это взгляд с высоты птичьего полета на все более непредсказуемую угрозу и возможности, необходимые для ее устранения, объяснил Оллвин.
С момента создания ВВС служба «всегда заявляла» о пяти основных функциях, сказал он: превосходство в воздухе, глобальный удар, глобальная мобильность, разведка, наблюдение и рекогносцировка, а также командование и управление.
Во время холодной войны явный противник, «активизирующая угроза», означал, что «мы знали, против чего мы строим эти основные функции», сказал он. «И это позволило нам развить такие возможности, как скрытность и точность, чтобы пойти против их плана просто быть способными подавлять массой».
Он сказал, что были разработаны конкретные возможности для конкретной угрозы. Как только распался Советский Союз, сигнал спроса исчез. «У нас не было единой, объединяющей, гальванизирующей угрозы. Деньги тоже ушли. Не было спроса, потому что не было угрозы. И поэтому возможностей стало меньше».
Способ модернизации ВВС изменился. Без единой угрозы основные функции службы были модернизированы, «чтобы убедиться, что мы можем выполнять каждую из этих функций с лучшей платформой, немного более модернизированной версией того, что мы делали раньше».
Полномочия по началу разработки этих возможностей были распределены между различными основными командованиями, сказал он. «И поэтому, когда мы это сделали, мы разработали более современные возможности, но мы не обязательно думали о том, как они будут сочетаться друг с другом с самого начала, и мы могли бы обойтись без этого, с угрозами, которые у нас были до того, как мы действительно оказались там, где мы сейчас».
Текущая угроза темпа — Китай — «очень способна» и «продолжает улучшать свои возможности и модернизировать свои возможности, и поэтому мы больше не можем позволить себе создавать части по отдельности и пытаться сшить их вместе в конце», сказал он.
«Возьмем всех лучших людей, которые знают, как развивать возможности, посмотрим на требования ценности в сравнении с угрозой, которая сейчас находится в основных командованиях, Глобальном ударном командовании в Луизиане, Командовании воздушной мобильности в Иллинойсе, в Лэнгли, Воздушном боевом командовании. Мы берем этот опыт и собираем его вместе с самого начала, говоря: «Это наш единый проект силы. Давайте рассмотрим все эти основные функции и зададим себе вопрос: для чего делать?'”
Командование интегрированными возможностями «позволяет начать этот разговор с самого начала», — сказал он. «Оно также позволяет нам быстрее итерировать. Я думаю, что это также позволяет промышленности лучше понимать, куда мы идем в единых силах. И я думаю, что, делая это, мы получаем единую, унифицированную конструкцию сил, которая может адаптироваться к темпам развития технологий и темпам угрозы. Более гибкую. В этом и заключается идея — объединить все это, чтобы получить конкурентное преимущество и сохранить конкурентное преимущество».
Компания Astranis сотрудничает с Xona Space в рамках программы резервного копирования данных GPS для Пентагона
1 ноября производитель спутников Astranis объявил о своем объединении с навигационным стартапом Xona Space Systems для участия в конкурсе на контракт Космических сил США, направленный на разработку резервной копии военной системы GPS.
Калифорнийская компания Astranis, занимающаяся созданием небольших геостационарных спутников для подключения к Интернету, получила контракт на сумму 8 миллионов долларов на начальную фазу проектирования программы Resilient Global Positioning System (R-GPS), которая направлена на развертывание более мелких и экономичных спутников для дополнения существующей группировки GPS.
В сентябре 2024 года Космические силы США выбрали четыре компании для разработки конкурирующих проектов, включая Axient, L3 Harris и Sierra Space наряду с Astranis. Один или два подрядчика будут выбраны для создания первоначального флота из восьми спутников, запуск которых запланирован на 2028 год.
Astranis разрабатывает сеть R-GPS, используя существующую спутниковую платформу и интегрируя алгоритмы позиционирования, навигации и синхронизации (PNT), разработанные Xona Space. Алгоритмы будут работать на программно-определяемом радиооборудовании Astranis.
Инициатива R-GPS предусматривает флот размноженных малых спутников, способных передавать сигналы GPS, создавая слой избыточности в более широкой инфраструктуре GPS. Программа может быть расширена до 24 спутников, каждый из которых, по прогнозам, будет стоить от 50 до 80 миллионов долларов.
Министр ВВС Фрэнк Кендалл обозначил R-GPS как высокоприоритетную инициативу, ссылаясь на растущие электронные и киберугрозы для текущей инфраструктуры GPS. Новые спутники будут транслировать военные сигналы M-Code, а также стандартные частоты GPS.
Компания Xona Space , также базирующаяся в Калифорнии, привносит опыт, накопленный в ходе разработки коммерческой услуги PNT с использованием спутников на низкой околоземной орбите, призванных служить альтернативой традиционному GPS.
У четырех главных подрядчиков R-GPS есть примерно от шести до восьми месяцев на завершение своих проектных концепций.
Кампания Maxar работает над инструментом 3D-картографирования, который заменит GPS в вооруженных силах США
Если GPS выйдет из строя, смогут ли самолеты осуществлять навигацию, сравнивая то, что они чувствуют вокруг себя, с подробными трехмерными картами? Крупная компания по спутниковым снимкам считает, что да.
По словам главного директора по продуктам Питера Вильчински, новый инструмент Pinpoint от Maxar будет использовать видеосигнал с дрона для трехмерного анализа окружающей обстановки, а затем сопоставлять его с картами, созданными с помощью P3DR компании , для точной трехмерной регистрации.
В то время как большинство картографических технологий «сосредоточены на плоских представлениях мира», сказал Вильчински, Pinpoint ответит на вопрос, «как использовать это трехмерное представление, чтобы помочь дронам ориентироваться, помогать самолетам ориентироваться, помогать понимать, когда вы получаете видеопоток с дрона или с самолета, в каком положении на самом деле находится камера в мире».
По его словам, это может стать альтернативой GPS, которая может быть уязвима для помех со стороны противника.
Это важно отчасти из-за «всех проблем с глушением, которые мы наблюдали на Украине», — сказал он. «Я думаю, что в ближайшие несколько лет мы увидим своего рода отход от этой абсолютной навигационной системы GPS к гораздо более референтной навигационной системе, больше похожей на то, что происходило, когда вы были на корабле и смотрели на звезды».
Быстрорастущая Maxar начала разрабатывать Pinpoint после того , как Вильчински перешел из Palantir летом 2024 года. Недавно компания также наняла Мэтта Сантанджело на должность финансового директора и Мэтта Дженкинса на должность директора по космическим системам.
План Pinpoint — завершить несколько пилотных программ с отечественными и зарубежными производителями дронов к лету 2025 году, а затем сделать технологию широкодоступной.
«Мы работаем с несколькими разными компаниями по всей цепочке создания стоимости. Некоторые компании производят подвесы , некоторые производят полный беспилотный летательный аппарат. Есть куча разных типов: изнашиваемые, более расходуемые, некоторые из более долговечных БПЛА. Поэтому мы пытаемся экспериментировать с этим рынком», — сказал Вильчински. «Этот рынок сейчас действительно быстро развивается, поскольку люди в оборонном сообществе как бы понимают, что GPS, на который мы так долго полагались, может оказаться недоступен в следующем конфликте».
Национальное разведывательное управление США (NRO) проявляет постоянный интерес к орбитальным транспортным средствам и многоманифестирующим космическим аппаратам
Национальное разведывательное управление продолжает изучать возможности использования орбитальных транспортных аппаратов и усовершенствованных многоманифестных подходов, продолжая при этом существенное увеличение числа космических аппаратов на орбите.
Выступая на симпозиуме по исследованию космоса имени фон Брауна, организованном Американским астронавтическим обществом 29 октября, полковник Эрик Зарибниски, директор Управления космических запусков NRO, назвал эти области теми, которые NRO исследует для вывода своих миссий на орбиту.
Одной из областей интереса являются орбитальные транспортные средства. «Это может помочь одному запуску позволить спутникам выходить на множество разных орбит», — сказал он, или маневрировать спутниками, уже находящимися на орбите, или сводить их с орбиты в конце срока службы: «получая больше миссии от тех критически важных систем, которые мы выводим в космос».
Еще одна область интересов — улучшение способности проявлять несколько разных спутников за один запуск. Если один из них опаздывает, отметил он, традиционный подход заключается в замене его имитатором массы, инертной полезной нагрузкой. «Какую миссию выполняет имитатор массы? Ни одной, верно?»
Зарыбниский сказал, что NRO заинтересовано в способах улучшения этого процесса, чтобы избежать необходимости запускать массовые имитаторы. «Как мы обеспечиваем возможности, чтобы я мог поместить эти спутники, которые готовы выйти на орбиту, когда они готовы, туда, где им нужно быть», — сказал он, «а затем следующий спутник, у которого, возможно, были технические проблемы или, возможно, требовалось улучшить критическую часть своей системы, мы также можем поместить их туда».
Обе эти области были упомянуты в широком объявлении о районе (BAA), которое NRO выпустило в марте 2024 года, запрашивая вклад по различным темам для поддержки операций по запуску космических аппаратов. Зарыбниский сказал, что NRO продолжит выпускать BAA по этим темам, отметив при этом, что агентство обычно закупает конкретные запуски через Космические силы США, а не самостоятельно.
Он также сказал об интересе NRO к обслуживанию спутников, повторив более широкие комментарии по национальной безопасности в космосе в конце октября на симпозиуме MilSat .
Пока NRO исследует новые возможности космического транспорта, оно работает над развертыванием гораздо большего количества спутников, чем оно традиционно эксплуатировало. «Мы ожидаем, что в следующем десятилетии число спутников на орбите увеличится в четыре раза. Это огромное изменение для такой организации, как NRO», — сказал он.
Это включает в себя разросшуюся группировку на низкой околоземной орбите, которая включала четыре запуска с мая 2024 года, последний из которых состоялся 24 октября. Эти спутники, разработанные SpaceX и Northrop Grumman, предназначены для отслеживания целей на земле в режиме, близком к реальному времени, хотя NRO предоставило мало подробностей о ее возможностях.
«Мы переходим от десятков к сотням спутников. Мы будем доставлять данные за секунды, а не за минуты и не за часы», — сказал Зарыбниский об этой новой группировке. Он отметил, что это подразумевает работу по автоматизации операций спутников и использование технологий искусственного интеллекта и машинного обучения для анализа данных, которые предоставляют эти спутники. «Это огромное изменение, и нам нужно внедрять инновации, чтобы удовлетворить эту потребность».
Командование специальных операций США (SOF) добавляет новые возможности «совместной автономии» в список технологических пожеланий
Командование специальных операций США обновило свои технические сферы интересов в широком заявлении агентства, включив в них дополнительные автономные возможности, которые могут помочь коммандос в выполнении их миссий.
«SOF заинтересованы в улучшении осведомленности о боевых условиях путем использования систем, в которых несколько автономных или дистанционно управляемых систем (ARCS) обмениваются данными в режиме реального времени, что позволяет им работать вместе без постоянного вмешательства человека», — написали официальные лица. «Данные о боевых условиях, собранные отдельными элементами ARCS и совместно используемые через службы передачи данных, должны информировать ARCS об автоматизированных задачах, позиционировании и выполнении действий для достижения общего замысла миссии SOF. Системы сбора данных, интегрированные с ARCS, без ухудшения дальности и выносливости ARCS и способные бесперебойно работать с системами с экипажем для снижения нагрузки на оператора, зависимости от постоянного высокоскоростного канала связи и времени цикла принятия решений, представляют особый интерес для SOF».
Они отметили, что средства сбора данных должны включать модульное и открытое системное программное обеспечение (MOSA), а также модульные аппаратные конструкции, позволяющие быстро устанавливать и снимать полезную нагрузку, что дает коммандос больше гибкости для адаптации их к различным задачам.
Должностные лица SOF рассматривают ряд современных, автономных инструментов разведки, наблюдения и рекогносцировки, которые помогут собирать аудио-, визуальные (днем и ночью) и радиочастотные данные «во всех областях, от морского дна до низкой околоземной орбиты».
Командование специальных операций США (SOCOM) стремится оснастить небольшие автономные и дистанционно управляемые платформы, включая беспилотники, наземные роботы и беспилотные надводные и подводные суда, возможностями разведки, наблюдения и локации (IRS) и периферийными вычислениями, которые могут работать в условиях, когда доступ к традиционным сетям и ИТ-возможностям ограничен.
По словам чиновников, технологии, позволяющие объединять данные датчиков, собранные небольшими роботизированными платформами, с использованием различных дисциплин разведки и распознавать закономерности и аномалии, «особенно интересны».
«Кроме того, Силам специальных операций нужны системы сбора данных, позволяющие использовать возможности дополненной реальности (AR), чтобы предоставить бойцам визуальные подсказки для идентификации и различения целей, врагов и дружественных сил», — добавили они.
Другой направление посвящено обработке и использованию данных с возможностью автономной работы, отмечая интерес к системам, которые могут предоставлять спецназовцам «рекомендации по реагированию» и прогностическую аналитику на основе обновлений данных в режиме реального времени.
«Системы обработки и эксплуатации должны обеспечивать географическую ориентацию боевого пространства и использовать понятный язык и аудиовизуальную символику. Эти системы обработки и эксплуатации должны использовать стандартные программные интерфейсы, позволяющие проводить тестирование кибербезопасности, необходимое для интеграции в информационные сети SOF, и должны иметь возможность подключаться к защищенным службам передачи данных. Методы хранения и управления данными, повышающие надежность прогнозирования, скорость и обслуживание систем обработки и эксплуатации, также интересны для SOF», — написали официальные лица.
Компания Ursa Major планирует в 2025 году начать масштабное производство твердотопливных ракетных двигателей для Пентагона
«За последние 18 месяцев мы быстро увеличили нашу внутреннюю команду и технологию производства твердотопливных ракетных двигателей. В 2024 году мы провели статический запуск более 300 двигателей. Мы быстро наращиваем мощности», — сказал Билл Мюррей, главный директор по продуктам и руководитель твердотопливных ракетных двигателей компании Ursa Major.
Компания является одним из немногих новых участников, которые присматриваются к бизнесу твердотопливных ракетных двигателей — отрасли, которая была консолидирована в двух внутренних поставщиков: Aerojet Rocketdyne и Northrop Grumman. Пентагон пытается стимулировать новые производственные линии.
В сентябре 2024 года Пентагон выделил Ursa Major $12,5 млн на продвижение процесса производства двигателей компании, используя деньги из Управления стратегического капитала, организации, созданной для поддержки разработки технологий за счет средств частных инвесторов. Это последовало за апрельским контрактом от ВМС на испытание двигателя Mk 104 компании, используемого в семействе вооружений Standard Missile ВМС.
Компания Ursa Major использует новый производственный процесс под названием Lynx , который использует 3D-печать для создания различных типов двигателей без дорогостоящего переоснащения.
Мюррей отметил, что отрасль не меняла способ производства ракетных двигателей более 60 лет, используя негибкие, дорогостоящие производственные линии, требующие длительного срока службы инструмента и уязвимые к нехватке деталей.
По его словам, новый подход компании Lynx может адаптироваться к изменениям спроса.
«На самом деле, это просто больше добавленной стоимости для налогоплательщиков США, и опять же, более быстрая доставка. Это действительно имеет большое значение, особенно когда возникают новые конфликты и у нас заканчивается один тип боеприпаса, который мы действительно не спрогнозировали должным образом. Мы можем очень быстро восполнить это с помощью нашего процесса», — сказал Мюррей.
Компания расширяет свои мощности и нанимает больше сотрудников в Бертуде, штат Колорадо, где она производит инертные компоненты, корпуса двигателей и энергетику, а также в Янгстауне, штат Огайо, где она осуществляет большую часть аддитивного производства.
Мюррей не уточнил, сколько двигателей компания намерена построить в Колорадо, но сообщил, что они нацелены на производство по «нескольким программам двигателей в 2025 и 2026 годах». Технология Lynx позволяет производить двигатели диаметром от 5 до 55 см, в том числе для таких ракет, как Stinger, Javelin, GMLRS и перехватчиков ПВО.
По словам Мюррея, моторные программы компании должны пройти несколько квалификаций, прежде чем их смогут использовать военные, но этот процесс произойдет, когда компания перейдет к мелкосерийному начальному производству. Чтобы попасть в квалификацию, компании необходимо достичь определенной производственной мощности, поскольку она проверяет производственный процесс, а также конструкцию двигателя.
Компания Ursa Major планирует производить многие компоненты собственными силами — от корпусов до энергетических компонентов, — что позволит снизить зависимость от перегруженной цепочки поставок SRM.
«Если мы собираемся производить двигатели так же, как и все остальные, мы будем полагаться на тех же напряженных поставщиков, которые уже пытаются нарастить свое производство. Так что если мы сможем подойти ближе к нашим сырым ингредиентам для производства этих двигателей, это настроит нас на успех», — сказал Мюррей.
Помимо Ursa Major, другие новые компании, такие как X-Bow и Anduril, пытаются проникнуть в отрасль твердотопливных ракет. Основные подрядчики также охотятся за собственными поставками SRM, как в недавнем соглашении о сотрудничестве между Lockheed и General Dynamics.
«Министерство обороны все еще не сможет удовлетворить свои потребности в течение нескольких лет. Кроме того, новым компаниям требуется время, чтобы масштабироваться, разрабатывать технологии и приступить к производству. Это конкурентная среда... но есть место для большего количества участников, и есть много возможностей для того, чтобы они остались и поддерживали бизнес-операции в будущем», — сказал Мюррей.
