Ночью на Москворецком мосту во время куртуазной прогулки застрелен Борис Немцов. Из несущегося по мосту белого фантома был открыт огонь. Часть пуль попала в Немцова, а другая вонзилась в кремлёвские стены. Выбор мишени был безупречным. Немцов являлся самым ярким и радикальным оппозиционером либерального толка. Он считался любимцем и преемником Ельцина. И вероятно, мог стать президентом России, если бы не внезапное появление Путина, который перехватил у Немцова корону, что и определило глубинный антипутинизм Немцова.
Немцов был твёрдым и беспощадным гайдаровцем, проводившим в России шоковые реформы, которые уничтожали советскую индустрию, советский уклад. Было создано государство миллиардеров. Это Немцов в 1992 году, будучи губернатором Нижегородской области, не принял делегацию русских писателей, сказав, что он не принимает фашистов. Это Немцов торжествовал по поводу расстрела в 1993 году Дома Советов. Это он был автором знаменитого монархического проекта, когда кости сомнительного происхождения безапелляционно выдавались за останки императора и его семьи. Состоялось торжественное погребение в Петропавловской крепости, которое и поныне православная церковь не признаёт погребением последнего императора.
Это Немцов сохранял дружеские, почти родственные связи с представителями сегодняшней исполнительной власти. Оставался близок к Гайдару, Дворковичу. Был связан со всеми из первой волны олигархов, кто при попустительстве Ельцина захватил несметные богатства убитой страны. Из всех либеральных оппозиционеров он был самый респектабельный, элегантный, любимец дам, обаятельный комильфо, превосходивший всех остальных оппозиционных политиков, казавшихся самолюбивыми и неопрятными истериками.
Палач, стрелявший в Немцова, стрелял в нечто большее, стараясь этими выстрелами сдвинуть материк политической жизни России. Оппозиция немедленно обвинила в убийстве власть, указала на Кремль и непосредственно на президента. Припомнили обличительные материалы, которые Немцов публиковал против Путина. Объясняли это убийство желанием Кремля обезглавить оппозиционный процесс, желанием устранить сильного талантливого конкурента. Взбухает огромный пузырь ненависти к Путину и к российской власти. Эта ненависть бьёт в кремлёвские стены, выламывая из неё кирпичи. Эта ненависть должна травмировать и лишить воли всех сторонников сильного российского государства. Эта ненависть должна ранить Путина, сломать его волю, способствовать его устранению.
Но разве кремлёвская власть столь наивна и недальновидна, что сама вызвала на себя этот "девятый вал" ненависти? Разве это похоже на кремлёвскую власть, чья политика в отношении либеральной оппозиции была заигрыванием, ублажением, сохранением за оппозицией информационных, культурных, финансовых и властных возможностей? И разве кремлёвская власть могла бы совершить это убийство у стен Кремля, что выглядело бы чёрной меткой, которую власть послала себе самой? Нет, такое невозможно.
Объектом убийства был Немцов, а также и всё государство российское. Стреляли в Немцова, надеясь попасть в Путина. В 2011 году, во время "болотного восстания", оранжистам не удалось пролить кровь на улицах Москвы, не удалось усеять трупами Москворецкий мост, чтобы потом обвинить Кремль в кровавом изуверстве, превратить Путина в исчадие ада, вывести его за пределы политики, обречь его на судьбу Каддафи, о чём вещали с болотных трибун оранжевые витии.
Тогда, благодаря профессиональным действиям ОМОНа, удалось избежать крови. Мост и Москва-река не покраснели после того рокового побоища. Теперь эта кровь пролилась — кровь Немцова, а в его лице — кровь всей либеральной оппозиции. Цель достигнута: Кремль демонизирован, президент становится исчадием ада, и этот образ навязывается мировому сообществу.
Не стоит думать, что это убийство совершено иностранными спецслужбами или каким-нибудь мусульманским государством. Это убийство исходило из недр либеральной оппозиции — ненавидящей, инфернальной, идущей походом ненависти, который она, оппозиция, начала в восьмидесятых годах со времён перестройки. Тогда из ядовитых огнемётов она истребляла все советские ценности, всех носителей великой государственной идеи. Направляла эти огнемёты на политиков, писателей и военных, на все, бесчисленные и бессловесные в ту пору, миллионы советских людей, обречённых на заклание.
Борис Березовский ради достижения политических целей убивал, взрывал дома в Москве, пустил под нож многих своих соратников, к числу которых относится его родственник Иван Рыбкин. Его Березовский сначала уговорил дерзать на президентское кресло, а потом, в ходе президентской кампании, едва не убил.
Ходорковский ненавидит Путина геологической ненавистью. Ненавистью такой силы, которая способна сдвигать континенты. Ходорковский, как и большинство олигархов, не является агнцем божьим. Его нефтяная империя усеяна костями. В нефти, которую добывал ЮКОС, плавало тело несчастного Петухова — мэра Нефтеюганска. Пичугин — главный палач, начальник службы безопасности ЮКОСа, осуждённый на пожизненное заключение, совершил десятки убийств. Кто-нибудь поверит, что эти убийства не были согласованы с хозяином ЮКОСа?
Десять лет жизни, что Ходорковский провёл в лагерях, были страшной потерей, за которую нужно мстить и мстить. Вот уже около года как Ходорковский сбросил личину уставшего от лишений частного лица и вновь стал страстным непримиримым политиком. Либералы называют его будущим президентом России — будущим после Путина, которого оппозиция надеется сместить насильственным путём. Ходорковский, сохранивший во время заключения свои несметные состояния, открыл кредитные линии всем либеральным оппозиционерам: политологам, журналистам, писателям, галеристам, правозащитникам. Все они разом из чахлых стебельков превратились в цветущие кактусы, словно над мёртвой пустыней пролился дождь — дождь из кошелька Ходорковского.
Что касается случившегося на Москворецком мосту, спросите об этом у Василия Блаженного. Он всё видел.
Что делать власти в этих условиях? Бежать к оппозиции, уверяя в дружбе и толерантности, приговаривая "это не мы, не мы, Немцов — величайший из российских граждан"? Вновь раздавать им премии, награды, вступать в дружеские дискуссии с теми, кто предал власть?
Казалось, в эти два "немцовских" дня в наше время вернулся ельцинизм во всей его идеологической полноте. Будто бы раздвинулись бетонные плиты на Новодевичьем кладбище, и Борис Ельцин, отряхнув с плеч землю, прошёл по Москворецкому мосту.
Создалось ощущение, что власть отступила. И в открывшуюся пустоту хлынула идеология девяностых годов. С телеэкранов неслось, что Немцов — великий государственник и подвижник. На траурном митинге прозвучало предложение переименовать чудесный Москворецкий мост, выходящий прямо к божественному Василию Блаженному, в немцовский мост. Может быть, переименовать и Крымский?
Московская мэрия готова установить на месте гибели Немцова памятный знак. И это при том, что у Дома Советов, где во время расстрела 1993 года, расстрела, который так приветствовал Борис Немцов, были убиты сотни баррикадников, нет никакого памятного знака, кроме самодельного, установленного руками подвижников, деревянного креста.
Начинало казаться — всё, что делало патриотическое сознание в эти годы, по каплям и по крупицам преодолевая ельцинизм, создавая идеологию нового государства российского, всё это было смыто чёрной лавой ельцинизма. Мерещилось — неужели тщетны усилия русских патриотов и подвижников, отдававших свои жизни за сбережение государства? Нет, такого не может быть.
Если бы так случилось, то цель убийства Немцова во многом была бы достигнута. Власть продемонстрировала бы свою слабость, неуверенность, отступая перед мощной консолидированной колонной, которая — не пятая, не шестая, а колонна чудовищного храма ненависти и русофобии.
Убийство Немцова в чём-то напоминает убийство Кирова. Тогда Сталин использовал это убийство для истребления той давнишней "пятой колонны" — всех троцкистов, бухаринцев, стремившихся уничтожить Сталина, его предвоенный курс, направленный на мобилизацию народа за считанные годы до начала войны.
Едва ли Путин пошлёт "воронки" к домам оппозиционеров. Едва ли он закроет радиостанции, газеты и журналы, сбрасывающие фосфорные бомбы русофобии на головы народа. Но он может нанести удар своим смертельным противникам, перестав обниматься с ними на экономических и гайдаровских форумах. Может продемонстрировать целостность государственной политики, отказавшись от той, когда одна рука власти лелеет патриотическое сознание, создаёт патриотические центры, а другая поливает их трупным ядом. Из государственной идеологии должны быть исключены доставшиеся от ельцинизма либеральные постулаты. Из правительства должны быть выведены наследники Гайдара, заталкивающие Россию в один кризис за другим. Должен быть вырван экономический блок, подобный сгнившему зубу.
Ударом по беснующейся оппозиции было бы возвращение к юбилею великой победы на карту России имя Сталинград. Ударом по либералам и их лютому антисоветизму стало бы проведение парада на Красной площади, которая наконец-то воссияла бы во всей своей мистической красоте. С мавзолея опала матерчатая драпировка, и он предстал, как драгоценный кристалл, восполнив всю полноту Красной площади — этой каменной иконы России. Ударом по оппозиции, не простившей Путину Крым и Новороссию, было бы включение в торжественный марш российских десантников и морских пехотинцев, офицеров военных академий, в их грозные прекрасные ряды, двух "коробок" — Луганской и Донецкой — под их победными государственными флагами.
Власть должна быть целостной, сильной и понятной народу. В ней должен вспыхнуть прожектор, освещающий самые тёмные и угрюмые углы либеральной оппозиции, где белеют скелеты миллионов замученных в девяностые годы российских граждан.
Вглядимся пристальней в сумрачные коридоры кремлёвского дворца. Не сверкнёт ли в чьей-нибудь руке золотая табакерка?
Рис. Геннадия Животова "Последний полёт"
