14 сентября в Сочи прошли российско-белорусские переговоры на высшем уровне. Они изначально планировались закрытыми, в режиме "тет-а-тет", и без какой-либо пресс-конференции по их итогам. Тем не менее, определённая и строго дозированная информация в массмедиа, разумеется, поступила. И по официальным каналам, в том числе — от Дмитрия Пескова, пресс-секретаря российского президента, и по каналам неофициальным, в виде различных слухов и намёков.
Встреча Владимира Путина и Александра Лукашенко длилась около четырёх часов, а непосредственно перед ней состоялся телефонный разговор президента РФ со своим французским коллегой Эммануэлем Макроном. Макрона, как известно, считают политической креатурой глобального "клана Ротшильдов", поэтому можно предположить, что его звонок был связан с трансляцией Кремлю актуальной позиции, связанной с данным "кланом" части наших западных "партнёров" — в том числе, как сообщалось, и по белорусской проблеме.
В официальном сообщении сайта kremlin.ru о прошедшем разговоре специально подчёркивается необходимость скорейшей нормализации обстановки в республике и разрешения нынешнего кризиса мирными средствами, путём конструктивного диалога. На "евромайданной" Украине 2014 года подобная позиция была озвучена только после полной дискредитации президента Виктора Януковича и его многократных метаний между попытками силового подавления националистических боевиков и выполнением "рекомендаций" посольства США.
Впрочем, в "украинизации" Республики Беларусь сегодня очевидно не заинтересованы ни Париж, где тому же Макрону приходится с применением силы разгонять аналогичные белорусским протестные акции "жёлтых жилетов", ни в Берлине, где прекрасно понимают риски, в том числе — энергетические, связанные с действиями "красно-бело-красной" оппозиции. Точно так же очевидна ключевая роль в этих протестах недавно провозглашённого "люблинского треугольника" в составе Польши, Украины и Литвы, а также католической церкви, прихожане которой составляют основной актив "оппозиции". Не случайно главе белорусских католиков, архиепископу-митрополиту Минскому и Могилёвскому Тадеушу Кондрусевичу не удалось вернуться на территорию республики из поездки в Польшу…
Что же касается "люблинского треугольника", то целью его создания была заявлена необходимость "защиты от агрессивных действий России". Но, как выясняется, "лучшая защита — это нападение", поэтому согласованные действия Варшавы, Вильнюса и Киева направлены на смену власти в Минске и подключение Республики Беларусь к "новой Речи Посполитой", проект которой, видимо, одобрен и в Ватикане, и в Вашингтоне. При этом видные польские политики, включая президента Анджея Дуду, даже не скрывали, что в случае неудачи этого проекта они рассчитывают хотя бы на захват бывших "всходних кресов" — тех областей на западе Белоруссии, которые в 1920-1939 гг. входили в состав тогдашнего польского государства.
Видимо, эти политики, по факту ставящие под вопрос итоги Второй мировой войны, рассчитывают на то, что инициируемый ими процесс силового пересмотра европейских границ не выйдет за рамки желаемого сценария и не приведёт, скажем, к изменению якобы нерушимой польско-немецкой границы, установленной "Договором об окончательном урегулировании в отношении Германии" ("2 + 4") от 12 сентября 1990 года. Поразительная близорукость, которую можно объяснить только полной уверенностью в абсолютной поддержке своих покровителей, главным из которых выступают сегодня США. Именно эта уверенность привела Польшу к катастрофе 1939 года, но давно известно, что история ничему не учит, а только наказывает за невыученные уроки…
Впрочем, вернёмся к встрече Путина и Лукашенко 14 сентября. Ни для кого не секрет, что ей предшествовал достаточно долгий перерыв, в ходе которого "батька" многими своими словами и действиями поставил под сомнение статус ближайшего союзника России. Сегодня трудно сказать, что здесь было правдой, а что — политической игрой, но в российском информационном поле эти слова и действия были использованы с целью максимальной диффамации белорусского лидера, которого объявили "нерукопожатным" для любого патриота нашей страны, — причём объявили те самые силы, "патриотизм" которых, при всём внешнем многообразии, носит вполне определённую антигосударственную окраску.
К счастью, "собаки лают, а караван идёт". За последние годы российский лидер не случайно создал себе репутацию "мирового политика номер один", который не прощает своим "партнёрам" на международной арене ни единой ошибки, не забывает ни единого нелояльного слова или действия, но действует только так, там и тогда, где и когда у его оппонентов нет ни единого шанса этим действиям противостоять. Многие эксперты считают, что с победы киевского "евромайдана", которую Лукашенко якобы воспринял как повод для повышения своего международного статуса и проявление внешнеполитической слабости России, к "батьке" в Кремле стало возникать всё больше вопросов. Формальных оснований для того было более чем достаточно: непризнание официальным Минском воссоединения Крыма, поставки в Россию "креветок из Белорусского моря", а также прочей импортной продукции, подпадающей под контрсанкции, и так далее, и тому подобное.
Кстати, одним из эффектов режима антироссийских санкций, которые непрерывно ужесточаются вот уж седьмой год, стало растущее расхождение между векторами интересов различных групп российских "элит", которые до того президентской команде удалось более-менее сбалансировать, что и стало основой "путинской стабильности". Но большинство экспертов, как правило, не учитывают того простого факта, что такое расхождение коснулось отношений между этой президентской командой и московскими кураторами "белорусского направления", в своё время приведшими "колхозника" (на самом деле — директора крупного совхоза с прошлым пограничника) к власти в Минске и державшими его на этой позиции в течение целых 26 лет (если кто-то всерьёз думает, что это произошло исключительно благодаря особой "харизме", т.е. уникальным личным качествам Александра Григорьевича, то, на мой взгляд, это большое заблуждение). Разумеется, сложившийся с 1994 года статус-кво не мог длиться вечно, но считать его окончательно и полностью изжившим себя, не было, нет и в обозримом прошлом не будет никаких оснований.
Поэтому нельзя сказать, что нынешний визит в Сочи был для "батьки" неким аналогом "визита в Каноссу", хотя, судя по всему, он предпочёл бы перенести его на более поздние сроки, чтобы дополнительно укрепить свои позиции. Объективная ситуация вовсе не располагает к изменению формального статуса Республики Беларусь, умалению её государственного суверенитета и так далее. Тем более, что последствия разрыва между Москвой и Минском, исходя из приведённых выше соображений, скажутся на всём формате не только международной, но и внутрироссийской ситуации. Нужно всего лишь максимально полное согласование оборонной, информационной и финансово-экономической политики. В соотношении, примерно равном хотя бы демографическому весу двух стран, составляющих Союзное государство: 94% голосов у России, 6% — у Белоруссии. Ладно, с "бонусами за суверенитет" пусть будет 90 на 10. Но не "50 на 50", как требовал "батька".
Ключевым вопросом здесь является введение единой валюты Союзного государства, "союзного рубля", что, собственно и послужит реальной финансово-экономической интеграции России с Белоруссией. Как известно, данная проблема обсуждается на протяжении почти двух десятков лет, но воз и ныне там, хотя никаких объективных препятствий для её решения не существует и основные моменты давно согласованы. Сколько бы ни критиковали Путина и Лукашенко, многолетняя поддержка Россией белорусской экономики, открытость границ и другие особенности взаимодействия в рамках Союзного государства привели к тому, что в финансово-экономическом отношении каких-либо чрезвычайных затрат на объединение двух стран не предвидится — даже с учётом их потерь от коронавирусной инфекции, а также протестных акций в Белоруссии. Так, по итогам 2019 года средний показатель ВВП ППС на душу населения в двух странах отличался всего в полтора раза: 29915 долл. в России и 20727 долл. в Белоруссии, что, за вычетом сверхдоходов российских олигархов и с плюсом госфондов потребления в "синеокой", даёт для рядовых россиян и белорусов практически идентичные величины личных доходов. Точно так же почти идентичны показатели ВВП на 1 киловатт/час произведённой электроэнергии: 1,5231 долл. для РФ и 1,5621 долл. для Белоруссии, что свидетельствует о примерном равенстве их технологического потенциала. Для сравнения: в США на 1 кВт/ч производится 4,403 долл. ВВП (с учётом паразитарного характера американской "экономики услуг", примерно вдвое меньше), в КНР — 2,856 долл., а на Украине — всего 99,5 цента. Так что причины здесь — сугубо политические.
Поскольку накануне переговоров 14 сентября тот же Дмитрий Песков заявлял, что вопрос о создании единого эмиссионного центра для союзной валюты не рассматривается, то эту фразу можно толковать трояким образом:
а) единой союзной валюты не будет, в России по-прежнему будет использоваться российский рубль, а в Белоруссии — белорусский;
б) единая союзная валюта будет, но с двумя эмиссионными центрами и отдельными квотами эмиссии для Москвы и Минска;
в) единой союзной валюты не будет, на территории России и Белоруссии получит хождение российский рубль.
Самым простым и экономически оптимальным решением в нынешней ситуации стало бы банальное расширение российской рублевой зоны на Республику Беларусь с обменом белорусского рубля населению в повышенном на 3035% курсовом диапазоне (в пользу этого сценария играет и нынешний обвал валютного курса "зайчиков"), то есть 3540 российских рублей за белорусский. Возможно, такое решение нейтрализовало бы многие политические препятствия на пути реализации подобного сценария. Но опыт объединения Германии показывает, что даже при наличии всех социально-политических условий для объединения такая "покупка" с переходом всей системы на более сильную валюту будет иметь долгое дестабилизирующее "эхо". Учитывая, что современное белорусское общество в гораздо меньшей степени настроено на интеграцию с Россией, чем ГДР в 1989 году — на интеграцию с ФРГ, более вероятным представляется "вариант номер два": с введением новой общесоюзной валюты и двумя квотированными эмиссионными центрами в Москве и в Минске — с отмеченными выше пропорциональными квотами. Это позволит белорусской стороне оставить в своих руках необходимую часть финансового суверенитета и одновременно даст повод для проведения объективно назревшей и необходимой денежной реформы в самой России.
Кстати, если судить по отрывочным сведениям, проникающим в информационное пространство из заранее максимального закрытого общения двух лидеров тет-а-тет, то, вероятно, самый большой интерес представляет вроде бы незначительное сообщение о готовности России предоставить Белоруссии дополнительный кредит в размере 1,5 млрд. долларов. Ранее речь шла о "реструктуризации" 1 млрд. долл. из восьмимиллиардного долга Минска перед Москвой.
Поскольку общая характеристика прошедших переговоров обозначена как "конструктивная" (не "позитивная", а именно "конструктивная"), есть основания полагать, что "батька" и стоящие за ним "группы влияния" по-прежнему считают возможным и нужным для себя "держать дистанцию" от России и продолжать "игры в полную независимость". Если это действительно так, то Минск занял ошибочную позицию. У Лукашенко и Ко пока есть шанс, согласившись на условия российского президента по интеграции, не только понести минимальные потери власти и собственности, но и рассчитывать на значительные приобретения в будущем — не только на пространстве "от Бреста до Владивостока", но и за его пределами. В противном же случае и Россия проиграет, и Белоруссия вряд ли выживет в своём нынешнем качестве.
Илл. Один из дизайн-проектов банкнот «союзного рубля» Российской Федерации и Республики Беларусь образца 2011 года.
