Умер Сергей Георгиевич Кара-Мурза – социолог, философ, публицист. Захотелось перелистать его книжки, и оказалось, что у меня дома накопилась почти целая полка его сочинений, и это наверняка не все.
Когда-то, в самом начале века, я купила в киоске в подземном переходе у станции метро «Шоссе Энтузиастов» его книгу «Манипуляция сознанием», купила, надеясь почерпнуть какие-нибудь полезные приёмы: я тогда раскручивала свою торговую компанию прямых продаж, а любая торговля вообще, а прямые продажи в особенности – это всегда воздействие на сознание клиента. Но книжка оказалась о другом – о том, как всех нас, наивных и идеологически девственных советских граждан «развели» на рыночные реформы, в результате которых многие не просто ничего не приобрели, но и потеряли те скромные блага, которые имели.
Я в те времена была целиком за новую, рыночную, жизнь, с увлечением осваивала предпринимательское ремесло, однако книгу прочитала с интересом: меня всегда интересовали общественные науки, всякого рода социальные штудии. Не сказать, чтобы со всем я была согласна, но книжка показалась интересной.
Тогда мне подумалось, что Сергей Георгиевич очень уж идеализирует советский строй и советский образ жизни. Но потом поняла: мы с ним, хоть и жили в одной стране, сформировались в СССР разных этапов (даже можно сказать – эпох) его существования. Его детство пришлось на войну, а юность пала на 50-60-е годы. А моё детство и юность – это 70-80-е годы – время деградации советской жизни.
Сергей Георгиевич принадлежит к тому советскому поколению, к которому относились мои покойные свёкры (они родились в 1937 г., Кара-Мурза в - 1939). Это было удивительно оптимистическое, полное энтузиазма, поколение. Они (в подавляющем большинстве) неколебимо верили в советский строй, искренне хотели работать и реально работали на пользу Родине. «Прежде думай о Родине, а потом о себе» - был подлинно их девиз; мой свёкор, инженер военно-промышленного комплекса, любил это повторять безо всякой интеллигентской иронии и вторых смыслов. Это поколение в детстве пережило холод и голод войны, многие – эвакуацию. А потом воочию наблюдали, как жизнь восстанавливалась, улучшалась. Улучшение жизни, в частности, твоей собственной очень способствует социальному оптимизму.
Сергей Георгиевич в числе научных и научно-публицистических книг написал и книжку личных воспоминаний – мне кажется, одну из лучших в его обширном литературном наследии. Там он рассказал о своей жизни, семье, студенческих годах на химфаке МГУ, о работе на целине во время летних каникул, поездке на Кубу и в Испанию в качестве приглашённого профессора.
А ещё в своих книжках Сергей Георгиевич предстаёт как очень добрый и позитивный человек. Даже негодуя на какие-то уродства нашей жизни (а в ней во все времена было много достойного негодования), он старается отнестись к людям с пониманием, найти какие-то позитивные намерения в их поведении. Когда мне привелось познакомиться с ним лично, такое моё впечатление вполне подтвердилось. А давно замечено: позитивно настроенные люди часто «притягивают» в свою жизнь хороших людей и хорошие ситуации. Помню, много лет назад мне привелось сидеть в офисе, где тогда работал Сергей Георгиевич, и там же был издатель левой газеты «Точка.ру» из города Кирова. Казалось бы, что за дело Сергею Георгиевичу до этого парня и его газеты? Но он искренне пытался помочь раздобыть ресурсы, давал какие-то советы.
Что меня вообще очень привлекает в людях - это их способность не вилять, а быть верными своим убеждениям. Это очень трудно: большинство людей – приспособленцы, притом порой такие всеобъемлющие, что и сами не осознают, как постепенно по мере надобности становятся левыми, правыми, глобалистами, патриотами, а также «всем, что понадобится впредь», как сказано в незабываемой «печатке Полыхаева». Сергей Георгиевич твёрдо стоял на своих позициях советского патриота, коллективиста, любящего свою Родину, её историю и уважающего её вождей. При этом его патриотизм тесно связан с научным пониманием истории и современности. Естественник по исходному образованию, Кара-Мурза в качестве социолога любил и умел работать со статистикой, с цифрами и умел показать, где записные идеологи выступают как манипуляторы сознанием.
При этом Сергей Георгиевич видел, что наше российское обществоведение имеет существенные недостатки по сравнению с современным западным. Современное западное обществоведение уже стало во многом не наукой, а техникой: оно доставляет заказчику более или менее эффективные средства работы с массами, той самой манипуляции сознанием, о которой писал Кара-Мурза в своей давней работе. Наше же обществоведение – это во многом оторванные от жизни наблюдения с моралистическим привкусом. Не потому ли мы в своё время упустили Украину, чей народ был к нам всегда очень расположен? Эти вопросы – принципиального различия нашего и западного обществоведения – Сергей Георгиевич подробно обсудил в книге «Российское обществоведение: становление, методология, кризис»; о ней я когда-то писала в «Завтра».
Хочется верить, что наше обществоведение сумеет преодолеть свою оторванность от практики общественной жизни. И будет всегда поминать добром замечательного учёного и прекрасного человека С.Г. Кара-Мурзу и его огромный вклад в российскую социологическую науку.
