Первая часть по ссылке
5. Партия и правительство
Каковы же были структуры управления колонией? В политическом проекте Уинтропа светскую власть в Массачусетсе осуществлял Магистрат (состоявший из губернатора и самых «авторитетных» граждан из числа богатейших семейств), легитимность которого восходила к «ковенанту благодати». Следить же за исполнением «ковенанта» должны были «святые» лидеры конгрегаций.
Таким образом, принцип отделения церкви от государства формально был соблюден. Светский Магистрат и церковные министры-проповедники никак не зависели друг от друга. Магистрат во главе с губернатором (то есть самим же Уинтропом) ведал всеми светскими и практическими делами, проводя дни в трудах и заботах об «общей пользе». Министры-проповедники следили за соблюдением верности генерального курса вероучения и нравственным обликом трудящихся. Любые отступления от ортодоксальной линии прорабатывались на «партийных собраниях» конгрегаций.
К отступникам и просто ведущим недостаточно святой образ жизни колонистам применялась самые жёсткие меры вплоть до изгнания (что означало почти неминуемую смерть). Таким образом, поселения Новой Англии были достаточно быстро очищены от маргиналов и представляли собой сообщество образцово благонадежных граждан.
Итак, формально церковь была отделена от государства. Фактически же «партия» и «правительство» были слиты тесно и однозначно: власть святых (верхушка конгрегации) делегировала исполнительные функции правительству (магистрату), осуществляя полный идеологический контроль.
«По иронии судьбы, пуритане прибыли в Новую Англию с целью разделить церковь и государство, – замечает по этому поводу американский историк Поль Конкин. – По их мнению, они как раз это и сделали. Конгрегация и население города представляли собой юридически совершенно различные образования, но в равной степени подчиненные ковенанту. Пуританский министр (проповедник) и магистрат исполняли полностью различные функции, однако они имели общие цели…. Религия и политика объединялись единой целью — построением общества на основе искупительного спасения. … В те времена религия была важнейшей жизненной заботой человека. Как же можно было отделить ее от политики? В равной степени церковь как единый орган спасения и активной христианской деятельности в благословенном земном саду была вынуждена нести миссию святого духа во всех земных делах. Ни один христианин не мог избежать исполнения политического долга и политических обязанностей. При этом религиозность означала попытки обеспечить спасение общества, сделать город истинно христианским содружеством. Таким образом, политика и религия были совершенно нераздельны, так же как мораль и политика»[1].
6. И Ветхий Израиль нам путь озарил…
При этом требования необходимые для вступления в церковные конгрегации были предельно ужесточены. Членом «синедриона святых» мог стать только идеологически безупречный святой, святость которого была многократно доказана и подтверждена. Отсюда же вытекала и необходимость тотального контроля, который стал здесь естественным фоном жизни, пронизав насквозь не только каждый дом и частную жизнь, но и самую душу колониста.
Всякий миг каждый член «партии святых» находился под неусыпным контролем как своей собственной совести, так и всей конгрегации в целом. И при этом вовсе не стеснялся таким положением вещей. Наоборот, с азартом включаясь в эту «охоту за грешником в себе и ближнем», «пуританин сам превращал себя в рьяного, блюстителя своей религиозной устойчивости, соединяя в одном лице доносчика на себя и полицейского, судью и палача»[2].
Расследовать святость жизни членов конгрегации помогали детальные досье, вести которые было поручено пасторам. Правило это было столь укоренено, что оставалось столь же незыблемым в среде американских методистов XVIII века (и, вероятно, остается таким в среде протестантских фундаменталистов и сегодня).
О мерах же воздействия этой системы можно судить хотя бы по указанию Дедхамского протокола, где говорится об «admonition» (предостережении) члену «класса», «если братья что-либо обнаружили или выследили».
Но если любое отступление от «генеральной линии» грозила члену конгрегации самыми тяжкими последствиями, то и социальный статус «святых» оказался возведен в немыслимую степень. «Святые» занимали все не только сколько-нибудь значительные, но даже и второстепенные должности в колониях. Сам же «синедрион святых» стал поистине «умом честью и совестью» целой эпохи задолго до его исторического косплея Лениным-Марксом.
Но какова же глубинная природа этого «принципа теократии»?
Легкомысленные американские историки пишут обычно так: «…незачем далеко ходить в поисках причин, вызвавших к жизни принцип теократии. Причины эти коренились в своекорыстных интересах светских и церковных руководителей колонии. Лучшего средства объединить в одно целое две группы — магистраты и священников, придав прерогативам, которыми они пользовались на основании хартии, божественное обоснование, — нельзя было и представить...».[3]
Сколь безапелляционны подобные заявления, они столь же и беспомощны, поскольку не способны объяснить ровно ничего. На самом деле «далеко ходить в поисках причин, вызвавших к жизни принцип теократии» действительно незачем. Все предельно просто. И здесь, как и во всем прочем, пуритане просто копируют своих духовных отцов – иудеев. Точнее, строят жизнь по исконным лекалам Танаха. Перед нами все тот же ветхозаветный принцип: Яхве – единственный царь и единственный Б-г Израиля. Все стальные боги и цари нелегитимны и требуют либо упразднения, либо безоговорочной капитуляции под твердую руку Яхве.
Одним словом, никакими «своекорыстными интересами» глубину и всеохватность «власти святых» не объяснить. Понятно она становится лишь в свете величайших идеалов и величайших целей. Как и сами пуритане были не только большими прагматиками, но и великими идеалистами, с величайшей серьезностью относившимися к своей миссии. И эта великая миссия – утверждение власти Яхве – оправдывала все их великие жертвы. И та тотальная власть, которую они установили казалась им (и действительно была!) идеальной для достижения этой цели.
Именно тотальная мобилизация, основанная на жесточайшем контроле и безжалостных чистках, которую провели «святые», позволила колониям Новой Англии создать ту «избранную расу» интеллектуальной и духовной элиты, которая заняла главенствующее положение в американских колониях, став впоследствии авангардом и американской революции.
Кстати, сама эта преемственность отцов-основателей американской государственности отцам-пилигримам не должна нас удивлять. Отцами-основателями двигала та же мессианская идея построения Нового мира, и закладывая основы американского политического строя, они использовали ту же идею разделения властей при прерогативе и верховенстве судебной власти (аналога пуританского ковенанта), уже давно обкатанную в колониях.
Интересно и то, что Магистрат при власти «святых» фактически не занимался законотворчеством. Судебный кодекс Массачусетса, согласно проекту Дж. Уинтропа, должен был быть целиком основан на библейском кодексе Моисея. Задачей Магистрата было лишь «толковать и применять эти законы». До последних столбов эту мысль о главенстве судебной системы в жизни колоний довел новоанглийский теолог Джон Элиот (1604-1690), согласно проекту которого жизнь в колониях должна была строиться исключительно на Священном Писании, а вся власть принадлежать вновь явленным Судьям Израилевым. В обязанность последним входило трактовать и переводить тексты Ветхого Завета в практическую плоскость. И хотя этот своеобразный «пуританский большевизм» так и не был осуществлен на практике, для образа мысли «святых» он был совершенно естественным. (Отсюда же – беспрецедентная роль Судебной системы в американской жизни).
О том же свидетельствуют и сегодняшние американские интеллектуалы. Так, проф. Иельского университета Давид Гелентер называет современный американизм «формой религии, основанной на «еврейской Библии» – Танахе», Самуэль Хантингтон – «общественной религией» и «христианством без Христа».
Макс Вебер убедительно доказывал в свое время кальвинистское же происхождение идей (в том виде, как они выступают сегодня) «толерантности», «демократии» и «прав человека». В конце концов, то, что дух пуританизма в американской реальности и сегодня «живее всех живых» доказывает всеобщая вера американцев в «город на холме» и их божественную миссию нести всему миру свет его идеалов.
7. Унесенные ветром…
Наконец, нельзя упускать из внимания и то, что кальвинизм был в большой степени апокалиптической доктриной, вернее сказать – учением времен апокалипсиса. Вера пуритан в то, что конец света не за горами, была всеобщей, и сами отцы-пилигримы воспринимали свою священную миссию как торжественную коду земной истории… За которой должны последовать новое Небо и новое Царство. Именно этот исторический финализм, это близ грядущее Светлое завтра давали им силы и создавали то невероятное напряжение, которым было проникнуто все их предприятие. И отсюда же – все внушительные результаты их деятельности. Поистине, в лице «отцов-пилигримов» и власти святых в Новом свете кальвинизм пережил свою духовную кульминацию.
Строгий исследователь, правда, может сказать, что «кульминация» эта оказалась достаточно бесславной. С процессом сайлемских ведьм, когда несколько женщин в Массачусетсе были повешены по обвинению в колдовстве, и последующим законом метрополии о веротерпимости 1692 г., власти «святых» в колониях Новой Англии пришёл конец. Но в свете разбуженных кальвинизмом духовных энергий, мессианских чаяний и упований огромных народных масс, это уже мало что значило.
Крушение власти святых не стало ни концом пуританизма в Америке (о чем говорит впечатляющее «духовное пробуждение» 1720 гг.), ни тем более концом мессианских чаяний американцев. Настоящим завершением кальвинизма и деятельности отцов-пилигримов (уже правда с другими актерами на исторической сцене) стала Американская революция и объявление Независимости американских колоний. И только в этом непрерывном контексте становится понятна история высшего подъема и разложения «власти святых». Здесь настоящие духовные начала американизма. В сущности, первое благовестие Дж. Уинтропа о «Городе на холме» и стало высшей его духовой точкой. И то, что, пережив все времена и эпохи, оно осталось вечным источником вдохновения американской души на всех этапах существования этой страны, лучшее подтверждения исторического значения «эпохи святых».
Что еще могли они совершить? Установить жесточайшую олигархическую теократию в колониях Новой Англии? Попытаться ввести библейское правление новых Судей Израилевых? Устроить ещё один образцово-показательный процессы над сайлемскими ведьмами? В любом случае, «святые» были обречены, поскольку тот процесс «фундаментальной изменчивости», который они запустили, уже следовал, подобно лавине, своей собственной логике. И в этой логике быстро меняющегося и несущегося от революции к революции мира у них не было исторических шансов: они были унесены тем самым ветром больших перемен, которые сами же и вызвали.
Но дело их не пропало. Уже в следующую эпоху Массачусетс станет кузницей американской революции. Ячейками же новых потрясений станут уже не «конгрегации святых», а масонские и революционные клубы Бостона. Причем, новые пламенные революционные речи будут раздаваться в стенах тех же конгрегаций (а подчас и из тех же самых уст)…
Отцы-пилигримы заложили основание «порядка нового века» и ушли, не закончив начатого. Достраивали другие. Однако строили они из камней, принесенных и обработанных ими.
8. Семьдесят вторая годовщина
Кстати, а вот еще одно замечательное совпадение: если считать от основания первых пуританских колоний (1620) до закона о веротерпимости (1692 г.), режим олигархической теократии Массачусетса просуществовал ровно 72 года, то есть столько же, сколько впоследствии и Советский Союз, мессианская природа которого поразительно напоминала природу пуританского мессианства…
Итак, ровно 72 года просуществовал режим олигархической теократии Массачусетса. Ровно 72 года просуществовал большевистский режим в России. Да ведь и подготовка французской революции, если считать от основания (точнее, всплытия на поверхность) масонской ложи Лондона в 1717 году – все те же 72 года…
Случаются странные сближения… Но дело здесь кажется не столько в пресловутых «циклах», которыми пытливые умы пытаются схватить «непостижимую стихию большой истории», сколько в определенной любви к каббалистическим ритуалам тех, кто эту самую историю двигает по намеченному ими большому плану. Люди вообще любят символы, а «72» – цифра и правда в масонстве и иудаизме важная. 72 – это число членов Великого Синедриона, и это число имен Б-га: 72 шага необходимо совершить до прихода Мессии, 72 имени Б-га назвать. Иными словами – это число раскрытия божественного во времени: 72 кирпичика сложат один за другим «пирамиду истории», пока новый чудный мир не станет мировой реальностью.
И да, именно таково число камней в недостроенной пирамиде Большой Печати США.
«Печать Соломона» и звезда Давида также связаны с этим числом: (6 + 6) х 6 = 72. Согласно известной еврейской легенде царь Соломон связал и запечатал 72 демона-князя с их легионами в медном сосуде, получив таким образом власть над ними и способность ими управлять. И не семьдесят ли две демонические силы должны быть освобождены, одна за другой, прежде чем мир будет приведен под крепкую руку Яхве?
Многие (например, большевистский историк М. Покровский) указывали на то, что партия Ленина строилась по лекалам кальвинистской церковной организации. Как мы видим, они и правда очень похожи: вначале тайное общество, имеющее своей целью социальный переворот; после – основа тоталитарной власти тео(парто)кратии.
Если же вспомнить нежную любовь товарища Ленина к Женеве, или исторический переход товарища Троцкого на норвежском пароходе «Христианиафиорд» (во главе трех сотен будущих советских комиссаров) из Нью-Йорка в революционный Петроград... то нам только и останется, что, подобно пуританскому летописцу Бакстеру, строить метафорические аллюзии на исход нового «избранного народа» через «Чермное море» в новый Ханаан с миссией строительства нового Светлого Завтра...
Но поистине, нет ничего нового под солнцем. И эта музыка революции обещает быть вечной…
Примечания:
[1] Conkin P. Puritans and Pragmatists. Eight emonent American thinkers, 23-24
[2] Н.Е. Покровский, «Ранняя американская философия», М. 1989, с 75
[3] Паррингтон В.Л., Основные течения американской мысли. М., 1962. Т. 1—3, т.1 С. 59. Впрочем, дальше Паррингтон вынужден заметить: «Однако не следует забывать, что они смогли ковать железо лишь благодаря тому, что оно было раскалено в кузнице Жана Кальвина. Стоит упустить это из виду, как существование теократии покажется совершенно невероятным фактом»…
окончание следует
