Слово и воробей

«Поговорка — цветочек, пословица — ягодка».

Народная мудрость.

Пословицы, поговорки, присказки характеризуют народ и общество куда как больше, чем романы-эпопеи. До эпопей можно так никогда и не добраться. Меж тем, устойчивые изречения живут в разговорной речи — всегда, всюду и по любому поводу. Неслучайно знаток русской души — Александр Островский называл свои комедии: «Не всё коту масленица», «Правда хорошо, а счастье — лучше», «Бедность не порок», «Праздничный сон — до обеда», «Не было гроша, да вдруг алтын» и так далее. Он справедливо полагал, что именно так возможна расшифровка социокультурных кодов, а сама фабула пьесы — только «орнамент». Пословицы и поговорки — это своеобразные модели мышления. Формулы бытия. Парадигмы. Леонид Леонов в романе «Русский лес» явил фашиста, который болтает по-русски, создавая мешанину из пословиц и поговорок. Сумбур вместо музыки, ибо враг-иностранец в сущности не понимает, что лепит: «Вальтер Киттель не дразнил русских мужиков, как прочие оккупанты, а, напротив, проявлял известную деликатность в обращении, шутил с ними, не упуская случая блеснуть русской пословицей, вроде той, что рубашка ближе к телу, чем юбка». Или: «Это называется наложить тень на заборе» и даже: «Кто тише едет, тот людей насмешит». Вместе с тем, немец был на правильном пути. Полотна, книги, философские труды — репрезентативные акты. Их выставляют, как на витрину, а вот словечки-ягодки — они и есть картина мира. Многие из них — архаика. Уже почти никто не помнит, что значит «не мытьём, так катаньем». Впрочем, даже языковеды не уверены. Так, одни из них утверждают, что это — из лексикона валяльщиков, другие — отсылают к прачкам. Но «мытьё и катанье» транслируется из поколения в поколение и уже никому нет дела до истоков. Ценно другое. Значение. О пословицах и поговорках написаны сотни книг, статей, диссертаций, ...школьных сочинений. А можно ли зарисовать пословицу? Оказывается — можно. Слово — не воробей? Или всё-таки воробей — с перьями и клювом?

В московской галерее «Ордынка» (Черниговский пер., 9/13 стр.2) сейчас проходит выставка художника Петра Скляра «Дерево сильно корнями!» Эра пост-постмодерна! Смешение стилей и почерков. Узнаваемость. Аллюзии. Стёб на грани пафоса и пафос на грани стёба. Ещё в начале XX столетия много писалось о сращении аудиальных и визуальных образов (рисованные дневники Ремизова, «стихокартины» Каменского, идеография Маяковского). Слово = дело. Рассуждали, что это и будет искусством будущего: звук, цвет, линия и мысль сольются в экстазе, рождая новую гармонию. Тогда сие понимали единицы, нынче — это мода. Направление, в котором работает мастер, именуется «слово/graphica». Звучит, как название пелевинского романа или же - логотип.

Художник Скляр соединяет всё, что можно. И особенно, что нельзя - уголовные татуировки и фирменные знаки, эстетику Ар Нуво /Ар Деко и восточные мотивы, комиксы и геральдику. Романтика соседствует с чёрным юмором. Советская графика в духе журнала «Юность» - с народным лубком. Старина и модерн. Получается - археомодерн. Скляр обыгрывает пословицы, поговорки, присказки, а ещё - крылатые фразы из советского кино, высказывания знаменитых людей, писательские цитаты. К сожалению, на выставке представлены далеко не все работы, поэтому хотелось бы упомянуть не только об экспонируемых рисунках, но и о тех, что помещены в красочный альбом.

Итак, «Дерево сильно корнями» - храм Василия Блаженного, у которого, собственно, корни. Наиболее зримый образ России, самый известный русский храм — допускаю, что без особых «эстетических» оснований — но тем не менее. (Церковь Покрова на Нерли — та милее, светлее и роднее. Однако исторический выбор часто бывает спонтанно-диковинным!) Художник использует узнаваемые формы в качестве символа нашей идентичности. В памяти - иллюстрации к сказкам, легендам и мифам. Совсем иначе выглядит лаконичный рисунок-слоган «Терпение и труд всё перетрут», где соблюдено композиционное триединство: мельница-печь-хлеб. Чётко и явно, как на рекламном щите. Мы живём в мире дизайна и поп-арта, нравится нам это или нет. Лейблы, фирменные знаки, навязанные товары — это верхняя часть айсберга. Современный мир — динамичен и агрессивен. В нём нет места долгому размышлению возле картины — важно запечатлеть силуэт в сознании и — бежать дальше. «Хороший товар сам себя хвалит» - расписной русский самовар. Ощущение радости, жара и — уюта. Самовар, как центр стола и — центр вселенной. «Смеркалось. На столе, блистая,/ Шипел вечерний самовар,/ Китайский чайник нагревая,/Под ним клубился легкий пар», - писал Пушкин в своей «энциклопедии русской жизни». Средневековая геральдика: «Ремеслу везде почёт» - корона с бурбонскими лилиями, а внизу — перекрещенные карандаш и кисть. Коронование творчества. Атрибуты искусств заменяют мечи и шпаги... Тонко выписана вещь «Где дорога, там и путь» - ночное шоссе в обрамлении таинственной ночи. Здесь нет никакой условности — это манерная графика в стилистике Бёрдслея и Сомова. Много от Серебряного века и Мирискусников. Пётр Скляр умело объединяет старорежимную виньеточность и актуальные мотивы. Эстетство переплетается с насмешливым взглядом. «Тише едешь — дальше будешь» - кисть винограда, напоминающая об Ар нуво, но венчает композицию ...улитка в красном мотоциклетном шлеме.

Чёрный юмор — в нём особый шарм. Вот чеховская хрестоматийная фраза, надоевшая ещё в школьные лета - «Краткость — сестра таланта». Неожиданное решение - руки, заряжающие пистолет. Уноси готовенького — кто на новенького. Я первым пальнул — я и прав. «Аминем демона не избыть» - восточный дьявол-ракшас, насаженный на вилы. В той же мрачной манере подаётся и «Не всё коту масленица» - бешеный котяра, проткнутый ножиком и писательским пером. «Хрен редьки не слаще» - виселица или ножик? Что выбрать? «Голод не тётка» - хмурая, не сказать — пугающая старуха на фоне могильных крестов. «До свадьбы заживёт», - говорят в народе, а Скляр представляет красавицу галантного века — нечто, вроде Анжелики или мадемуазель де Лавальер с выразительным фингалом и наспех зашитой бровью. «В тихом омуте — черти водятся» - снова милое девичье лицо и старинные локоны... И в них вплетена... змеища. «Насильно мил не будешь» - наручники, «объединённые» минорной фиолетовой розой. Скляр шокирует: «Лучше хлеб с водою, чем пирог с бедою» - контраст простой, грубой еды и червивого яства. «Слово не воробей» - мы наблюдаем череп неведанного чудовища, в зубах у которого — птичка.

Ещё одна тема - романтика и преодоление. «Жизнь прожить — не поле перейти» - наш современник Фёдор Конюхов на фоне гор и солнца. «Кто много видел, тот много знает» - суровый, но уютный шестидесятнический мир, костры-походы. В той же стилистке выполнена работа «Лучше гор могут быть только горы», правда, здесь присутствует некоторая смягчённость, взятая от Ар нуво.

«Мой гроб ещё шумит в лесу» - горно-водно-лесную композицию завершает байдарочное весло (у Скляра имеется вариант и без весла).

Советские фильмы! Принято шутить, что актёры в старом кино ...играют всё лучше и лучше. Ещё в 1990-х годах, когда отечественный синематограф превратился в уныло-кровавый отстой, все вдруг поняли, сколь многое мы потеряли. Возник феномен «культовых кинолент» - их стали крутить по праздникам и будням, заполняя пустоты между новостями, клипами и развлекательными шоу. Популярность домашнего видео также способствовала этому ретро-интересу. В конечном итоге реплики из старых картин превратились в крылатые фразы. «Я мзду не беру. Мне за державу обидно» - констатировал таможенник из «Белого солнца пустыни». Скляр спрессовывает сюжет - перед нами лицо Павла Луспекаева в известной роли. «Куй железо, пока горячо» - уже Анатолий Папанов в качестве уголовника Лёлика из «Бриллиантовой руки».

Вот - другая страница. «Времена не выбирают — в них живут и умирают» - эти строки Александра Кушнера цитируются ныне по поводу и без. В 99 из 100 - без указания авторства. Пётр Скляр (а он, кстати, не забывает упомянуть Кушнера) обращается к истории Первой Мировой войны и «Атаке живых мертвецов» в крепости Осовец, когда русские войска — отравленные немецким газом ! - тем не менее двинулись на врага. Пресса в те годы пестрела сообщениями: «Я не могу описать озлобления и бешенства, с которым шли наши солдаты на отравителей-немцев. Сильный ружейный и пулемётный огонь, густо рвавшаяся шрапнель не могли остановить натиска рассвирепевших солдат. Измученные, отравленные, они бежали с единственной целью - раздавить немцев. Отсталых не было, торопить не приходилось никого. Здесь не было отдельных героев, роты шли как один человек, одушевлённые только одной целью, одной мыслью: погибнуть, но отомстить подлым отравителям. Немцы не выдержали бешеного натиска наших солдат и в панике бросились бежать. Они даже не успели унести или испортить находившиеся в их руках наши пулемёты». На картине мы видим солдата в клубах ядовитого дыма. Жизнью смерть поправ. Или — смертью смерть?

Есть на выставке и работа, посвящённая отцу — замечательному певцу и музыканту Александру Ф. Скляру. Тема: у каждого свой путь. Сын рокера — не обязательно рокер. Иногда - художник.