В Брюсселе прошёл саммит лидеров ЕС.
Главный смысл этого четырёхдневного события в глазах его участников, если судить по их комментариям, сводится к тому, что "достигнута историческая договорённость". Договорённость — какая? О чём, между кем? Ничего по этому поводу не сказано. Видимо, сам по себе факт: собравшимся лидерам государств Евросоюза удалось между собой хоть как-то договориться, — настолько их обрадовал, что содержание этой договорённости уже было не так важно.
В данной связи есть опасения, что эти лидеры просто не понимают истинных масштабов кризиса. А кризис, даже согласно официальным данным, измеряется цифрами не меньше 8-10% от ВВП каждой из стран. Скорее всего, он значительно больше. У меня есть данные по России. Не раскрывая государственной тайны, могу сказать, что масштаб падения благодаря действиям государства снизился в диапазоне всего 1-2% от ВВП. Есть и более точные цифры, но там возможные погрешности оказываются, в общем, намного выше.
В Евросоюзе масштабы госпомощи были больше, чем в России. Но её влияние на экономические процессы, похоже, оказалось намного меньшим. Конечно же, это связано с тем простым фактом, что это кризис пятого технологического уклада, который в Европе развит намного сильнее, чем в нашей стране. Поэтому и масштаб кризиса там существенно больше. И набранная инерция падения в кризис тоже намного больше. Здесь необходимо отметить такую простую вещь. Если бы лидеры Европы собрались в середине марта, если бы ещё тогда они выработали единую политику, единый финансовый план, единый бюджет и т.д., — да, тогда можно было бы сказать, что это исторический день для Европы. И даже предположить, что Европа ещё достаточно долго проживёт как совершенно нового типа межгосударственное объединение, решающее массу локальных страновых проблем, а также проблему управления большой территорией в кризисных условиях.
Но то, что было бы гениальным и крайне значимым шагом в марте, уже в апреле опоздало. А сейчас, во второй половине июля, это уже, скорее, смешно. Это как если бы Генеральный штаб Красной Армии собрался в декабре 1941 года и обсуждал то, что надо было сделать ещё в конце июня, сразу после нападения нацистов. Примерно такая же ситуация в данном случае.
Сражение, которое произошло с коронавирусом, а также с сопровождавшими его инфодемией и социально-экономическим кризисом, Европа с треском проиграла. И сейчас уже нет никакого смысла говорить о том, что надо было сделать для того, чтобы она его выиграла.
А есть ведь и другая сторона ситуации. Потому что кризис продолжается, и я не случайно упомянул о его беспрецедентном масштабе. Очень редко кризисы — даже очень небольшие — преодолеваются в рамках бюджетного управления. Собственно, бюджетное управление предназначено для стабильных, нормальных условий и хорошо работает в этих условиях. Когда возникает кризис, типа Великой депрессии, или начинается война, — а сейчас именно такая ситуация! — управление может быть эффективным только вне бюджетных рамок. В крайнем случае, создаётся специальный кризисный бюджет или бюджет военного времени, обрывая предыдущий.
В принципе, разные страны в подобной ситуации оказывались не раз, не два и не три, так что данное положение подкрепляется весьма обширной практикой. Все попытки — даже такой великой страны, как США, с её супер-экономикой конца 1920-х—начала 1930-х годов, — выйти из кризиса за счёт управления бюджетом ничем хорошим не заканчивались, а неизбежно приводили только к углублению кризиса. Да, есть инвестиционная схема рейганомики. Рейганомика тоже является работой с бюджетом, но при этом вы нарушаете все монетарные принципы, резко повышаете внутренний или внешний долг — это зависит от того, что вам проще в конкретной ситуации сделать. Вы накачиваете деньгами два сегмента: реальную экономику и потребительский сектор. Это делается для того, чтобы заставить экономику сдвинуться с мёртвой точки, чтобы начался быстрый рост производства и потребления… Но даже в этом случае вы очень сильно рискуете. Есть интересные расчёты, согласно которым рейганомика была последней и сверхрискованной ставкой Запада в борьбе против Советского Союза. И весь вопрос заключался в том, кто продержится дольше: западная экономика в условиях невероятного роста внутреннего долга или советская при низких ценах на нефть.
Запад тогда выиграл. Но и фигура, извините, у власти тогда была какая… Рональд Рейган. И я очень сильно сомневаюсь, что нынешние лидеры Европы рискнут пойти по пути рейганомики. А если они используют обычное бюджетное управление, что и пытались сделать сейчас в Брюсселе, то в подобной ситуации оно не поможет.
Тут нужно другое. Принципиально другое. Нужен, например, выкуп проблемных активов — а таких сейчас будет очень много! — под эмиссию государственных бумаг центральными банками стран. Либо нужно создавать Центральный банк Евросоюза. А это, собственно, шаг на пути превращения ЕС в империю, "план Меркель", пойти на который, насколько я понимаю, европейские политики сейчас совершенно не готовы. Вообще, для политиков нынешнего поколения девизом является минимизация рисков, пойти на рискованный шаг: неважно, с бюджетом, с банками или с политическим управлением, — в их глазах равносильно самоубийству. Поэтому, если и признавать прошедший саммит историческим событием для "единой Европы", то не исключено, что он окажется последним событием в её истории.
