Роковая сделка

Катасонов Валентин. Экономические уроки России: том 2. — М. : Наше Завтра, 2022. — 416 с.

Во второй части своего большого проекта, посвящённого истории "альтернативной" отечественной социально-экономической мысли XIX–XX веков, Валентин Юрьевич Катасонов представляет её "славянофильскую" ветвь в лице Фёдора Михайловича Достоевского, а также Сергея Фёдоровича Шарапова с его немногочисленными в то время единомышленниками и последователями, к числу которых принадлежали генерал-лейтенант, участник Русско-японской и Первой мировой войн Александр Дмитриевич Нечволодов, Георгий Васильевич Бутми, Павел Васильевич Оль и ряд других авторов.

Их общей позицией было неприятие "западного" пути социально-экономического развития для России, развенчание выдаваемого за аксиому мифа о том, что этот путь является единственно возможным в истории для всех без исключения стран мира. И если отношение к "западному" буржуазному строю со стороны Достоевского определялось не столько собственно научными, сколько ценностными, нравственными критериями: "Провозгласили… liberté, еgаlité, fraternité. Очень хорошо-с. Что такое liberté? Свобода. Какая свобода? Одинаковая свобода всем делать всё что угодно, в пределах закона. Когда можнo делать всё что угодно? Когда имеешь миллион. Даёт ли свобода каждому по миллиону? Нет. Что такое человек без миллиона? Человек без миллиона есть не тот, который делает всё что угодно, а тот, с которым делают что угодно", — то экономисты-"славянофилы" конца XIX — начала ХХ века диагностировали болезнь "периферийного", "зависимого" капитализма в России по всем правилам современной им науки. И предлагали рецепты её лечения, часть которых вполне применима даже в современных, XXI века, условиях. Например, переход к "абсолютным деньгам", имеющим исключительно знаковую, т.е. информационно-управленческую, природу, и использование их в качестве "мнимого капитала" для создания и накопления реальных активов, "запасного капитала". С этой точки зрения главным объектом их критики было подключение России к международному рынку капиталов через введение "реформами Витте" золотого рубля, что С.Ф. Шарапов и его единомышленники считали "золотой мышеловкой" для России, передачей функций "мнимого капитала" капиталу заёмному, то есть ползучей утратой государственного суверенитета. И доказывали пагубность такого курса с полным набором точных цифр на руках.

Что, пожалуй, самое интересное и показательное — то, что экономический курс Советской власти, партии большевиков/коммунистов, казалось бы, политически самых крайних в России "западников", во многом основывался — особенно в эпоху "сталинского рывка" — на круге идей, разработанных этими "консерваторами и реакционерами". Да и современные "цифровые деньги" более чем полностью укладываются в концепцию "мнимого капитала". Так что в этом отношении "консерваторы" оказались далеко впереди "прогрессистов".

А потому не стоит удивляться, что некоторые их оценки, в том числе и выходящие за рамки обсуждения финансово-экономических проблем, и сегодня, через век с лишним после того, как они были сделаны, выглядят настоящими пророчествами. Например, такие: "Poccии придётся отстаивать и от пробуждающегося Жёлтого Востока, и от фанатизуемого всё более и более ислама, и от своих мнимых западных друзей не только свою целость и независимость, но, быть может, и самое своё существование…" Что лишний раз подтверждает старую, но неоднократно проверенную истину о том, что нет ничего практичнее хорошей, то есть правильной, теории.

Между Францией и Россией в 1914 году было подписано соглашение, предусматривавшее привлечение российскими компаниями на Парижской бирже под гарантии правительства России займов на строительство железных дорог стратегического назначения (на сумму 400–500 млн франков в год). Данная сделка является достаточно ярким примером того, как Запад, используя рычаги долговой зависимости России, втягивал её в мировую войну.

Долговая зависимость России неизбежно вела к её внешнеполитической зависимости от стран-кредиторов. Россию вынудили подписать серию неравноправных экономических и политических договоров с Германией, Францией и Англией. По договорам с Францией и Англией Россия должна была оплачивать свои долги не только деньгами, но и "пушечным мясом", корректируя в угоду им свои военно-стратегические планы. Французские и английские правительства, пользуясь союзническими договорами с Россией, принуждали царское правительство размещать свои зарубежные военные заказы только на их предприятиях. С помощью кредитов и займов мировые ростовщики постепенно втягивали Россию в сети военно-политического альянса под названием "Антанта" (Великобритания и Франция). Одновременно они вбивали клинья в отношения между Россией и Германией, подготавливая заранее почву для военного противостояния этих двух стран. "Практически весь мировой капитал боялся прочного русско-германского союза, боялся, пожалуй, больше, чем чего-либо другого. Такой союз делал невозможной большую континентальную войну в Европе, мог сорвать множество замыслов. Противостоять же военной силой такому союзу было бы очень сложно. Англия и США не имели сухопутных армий, а Франция… Вот Франция-то как наиболее обеспокоенная сторона и ринулась обрабатывать Россию в пользу заключения прямого военного союза с ней. Естественно, против Германии". Именно по указанной выше причине Франция в Европе оказалась самой "отзывчивой" на просьбы России о предоставлении займов. Россия начала "заглатывать" французские займы ещё в 1880-е годы. В 1891 году Министерство финансов пыталось получить новый заём, но возникли неожиданные препятствия. Глава французской ветви Ротшильдов, Альфонс, заявил, что не будет организовывать нового займа ввиду того, что в России имеют место "преследования евреев". Россию начали загонять в угол.

По дипломатическим каналам царю намекнули, что несмотря на "нерешённость еврейского вопроса", заём всё-таки можно получить, но для этого России надо стать военным союзником Франции, и тогда, мол, Ротшильды согласятся. Деньги были получены даже авансом, в 1892 году. Но Россия поняла "сигнал" из Парижа и энергично вела военные переговоры. В том же 1892 году в Париже были проведены переговоры начальников генеральных штабов двух стран. К началу 1894 года франко-русская военная конвенция уже была подписана и ратифицирована. Теперь, начав войну с Францией, Германия автоматически получала и войну с Россией.

На первом месте в мире по экспорту капитала в то время находилась Англия, а Франция была на втором месте. Англия преимущественно ввозила капиталы в страны Британского Содружества, т.е. в свои колонии и зависимые страны. На Европу приходилось лишь немногим более 5% накопленных на начало 1914 года зарубежных инвестиций Англии. У Франции была совершенно другая география экспорта капитала: на начало 1914 года 67% её зарубежных накопленных инвестиций находилось в Европе. С конца XIX века до начала Первой мировой войны Россия занимала первое место среди стран, получавших инвестиции из Франции.

В первую очередь Франция экспортировала ссудный капитал. В том числе и в Россию. Однако вслед за предоставлением России займов Париж также продвигал в нашу страну французских экспортёров товаров и предпринимательский капитал. Подписывая соглашения о займах, Париж добивался от России снижения импортных пошлин для французских товаров и режима наибольшего благоприятствования для прямых инвестиций.

Накануне Первой мировой войны Франция занимала первое место среди других стран по величине капиталов, вложенных в российские акционерные общества. Доля французских инвесторов в общем объёме иностранных инвестиций в акционерный капитал в России перед Первой мировой войной была равна 31% против 24% у английских, 20% у германских, 15% у бельгийских и 5% у американских инвесторов. Надо иметь в виду политическую близость Франции и Бельгии, общность их интересов в начале ХХ века, часто французский и бельгийский капиталы действовали в России сплочённо, как единое целое. На франко-бельгийский капитал приходилось 46% прямых иностранных инвестиций в России.

Первое место по сравнению с другими иностранными инвесторами французский капитал занимал в банковском секторе (на втором месте находился немецкий, на третьем — английский капитал).

За кулисами игры по затягиванию России в сети финансовой и политической зависимости стояли, прежде всего, лондонские и парижские Ротшильды, а в России их агентом был С.Ю. Витте. Он им оставался и после смещения с должности министра финансов в 1903 году, до конца своей жизни (1915 год). В 1907 году Россию благодаря займам Парижа заманили в Антанту, до начала войны оставалось семь лет.

Французские банкиры после заключения франко-русской военной конвенции 1894 года и особенно после присоединения России к Антанте стали активно использовать имеющиеся у них рычаги (займы и подконтрольные им петербургские банки) для давления на Россию. Во-первых, добиваясь ослабления и разрыва нормальных экономических и политических отношений России с Германией. Во-вторых, активизируя военно-экономическую подготовку России к будущим сражениям. Автор интересной монографии "Империализм до 1914 года" Георг Хальгартен отмечает: "Французский финансовый империализм, который до войны в основном контролировал южнорусскую тяжёлую промышленность, в это время не только вёл борьбу против германского участия в русских железнодорожных обществах, но даже размещение новых русских займов в Париже ставил в зависимость от строительства русских стратегических железных дорог и значительного увеличения армии".

Примечательно, что втягиванию России в Антанту способствовали не только банкиры, но также военные промышленники Франции и Англии. Займы России фактически были "связанными": от России Запад требовал, чтобы свои военные заказы русские размещали на европейских заводах. Уже упоминавшийся Георг Хальгартен пишет: "Из-за этих гигантских сделок происходила драка между концернами военной промышленности всей Западной Европы, особенно, конечно, Антанты; её концерны не только снабжали Россию извне, но контролировали также немногие мнимо русские предприятия (курсив мой — В.К.) и таким образом закрепляли за странами Западной Европы монополию поставок для русской армии, а это, согласно, правда, пристрастному мнению тогдашнего русского военного министра Сухомлинова, препятствовало созданию достаточно сильной национальной военной промышленности и тем самым обусловило русскую катастрофу 1915 года, которая, несомненно, была вызвана в первую очередь недостатком боеприпасов".

Примечательно, что западногерманский историк говорит о контроле со стороны европейских концернов военной промышленности "мнимо русских предприятий". Речь идёт о предприятиях, которые располагались на территории России, на них работали русские люди. Но при этом они частично или полностью зависели от западных поставок основных элементов, полуфабрикатов, деталей и узлов, необходимых для производства конечной продукции (что-то типа сборочного производства).

Впрочем, был ещё один тип "мнимо русских предприятий". Там, где даже персонал был преимущественно иностранный. Взять, например, известный Путиловский завод в Петербурге. Принято считать, что это "цвет и гордость" русской индустрии, причём работающий преимущественно по заказам военного ведомства. А вот уже упоминавшийся нами Хальгартен даёт нам иное представление об этом заводе: "…из 32 директоров 21 директор, а из общего числа рабочих и монтажёров 60% принадлежали немецкой национальности". Финансовый контроль над заводом осуществлял банк "Унион паризъен". Иностранные компании, получавшие заказы от российского военного ведомства ("Виккерс", "Крезо" и прочие), имели своих людей во всех сферах власти: Думе, правительстве, окружении царя.

За полгода до начала Первой мировой войны член Госсовета П.Н. Дурново в своей записке императору Николаю II писал о почти полной неизбежности военного столкновения России с Германией, раскрывая финансово-экономические причины и последствия такого столкновения. Вот лишь одна выдержка из записки: "Последствием этой войны окажется такое экономическое положение, перед которым гнёт германского капитала покажется лёгким. Ведь не подлежит сомнению, что война потребует расходов, намного превышающих ограниченные финансовые возможности России. Придётся обратиться к кредиту союзных и нейтральных государств, а он будет оказан, разумеется, не даром… И вот неизбежно, даже после победоносного окончания войны, мы попадём в такую финансовую и экономическую кабалу к нашим кредиторам, по сравнению с которой теперешняя зависимость от германского капитала покажется идеалом".

Пётр Николаевич Дурново оказался прозорливым политиком. Действительно, вскоре началась война. Действительно, имела место победа над Германией. Действительно, России эта победа ничего не дала — а вот потери оказались громадными и трудно измеримыми (Революция 1917 года, Гражданская война, интервенция). Более или менее измеримыми были лишь потери в виде долгов, которые Россия сделала за годы войны. В 1914–1917 годы военные заимствования России составили 7,7 млрд руб. Теперь на арену вышли английские банкиры, которые стали играть решающую роль в размещении военных займов в России. К моменту взятия власти большевиками основная часть внешнего долга России стала приходиться на Англию (46–47%), а Франция перешла на второе место (34–35%). Во время переговоров с советской делегацией на Генуэзской экономической конференции Запад представил детально подготовленный счёт по внешним долгам России (включая военные займы). Сумма внешнего государственного долга округлённо была равна 16 млрд руб., причём эта величина делилась примерно на две равные части: долги, сделанные Россией до начала войны, и военные займы. Признание таких гигантских долгов обрекло бы Россию "на финансовую и экономическую кабалу к нашим кредиторам", как писал в своей записке П.Н. Дурново.

Резюмируя всё сказанное по вопросам внешней задолженности, следует ещё раз подчеркнуть, что Россия несла большие (и всё возрастающие) издержки, привлекая внешние займы. Эти издержки выражались в следующем.

1. Уплата процентов, начисляемых на сумму полученного займа. В случае реструктуризации и пролонгации займов могло происходить начисление сложных процентов. Примечательно, что никакие другие заёмщики не платили такие высокие проценты по ссудному капиталу, как Россия (в лице казначейства). Средняя процентная ставка по русским займам в 1885 году составляла 5,5% годовых. Для сравнения: она была равна 4,0% по немецким займам, 3,0% по французским и бельгийским, немного менее 3% по английским и 2,5% по голландским займам. По некоторым выпускам государственных облигаций российского казначейства, предназначенных для размещения во Франции в начале ХХ века, предусматривались выплаты 10 и более процентов годовых.

2. Погашение основной суммы долга, которое иногда начинались через много лет после получения займа. В силу постоянного вздорожания золота России приходилось для покрытия каждого рубля долга расплачиваться большим количеством товаров (по сравнению с моментом получения займа).

3. Потери при размещении займа, когда цена покупки бумаг оказывалась ниже номинальной цены. Реализационная цена бумаг на европейских рынках в последние два десятилетия XIX века была почти всегда ниже номинала. В среднем она находилась в диапазоне 83–96% номинала. Впрочем, реализация крупных займов в начале ХХ века также происходила по ценам ниже номинала. Мы уже отмечали, что международный заём 1906 года размещался по цене на 14% ниже номинала.

4. Издержки, связанные с обеспечением обязательств России по займам. Для гарантирования выплат ренты по облигациям Запад требовал от российского казначейства резервирования валюты и золота. Особенно это требование стало актуально после того, как в 1893 году российское правительство приняло решение выплачивать проценты по ренте не в рублях, а в иностранной валюте. Резервируемая валюта размещалась на счетах иностранных банков. За пределы России для обеспечения обязательства по займам также вывозилось золото в слитках и монетах. Валюта и золото в зарубежных банках официально в отчётности Государственного банка назывались "золото за рубежом". Мы уже отмечали, что на начало 1914 года эта позиция была равна 635,3 млн руб. Непосредственно накануне войны стоимость "золота за рубежом" оценивалась в 640 млн руб. Большая часть валюты размещалась на счетах в банках Франции. Когда началась Первая мировая война, и России срочно потребовалась валюта для военных закупок, правительство Франции заблокировало эти счета. Париж, являясь на словах главным союзником России в войне, ставил интересы французских держателей российских ценных бумаг выше соображений военного характера.

5. Для размещения займов за границей Министерству финансов приходилось тратить немалые деньги на подкуп иностранной прессы, государственных и политических деятелей европейских стран, содержание своих агентов (при Витте появился институт финансового агента — представителя Министерства финансов за границей). Для подобного рода деятельности только в 1904 году было во Франции истрачено 3,3 млн золотых франков.

О печальных результатах экономического развития России, опирающегося на "помощь" иностранного капитала, Шарапов предупреждал ещё в конце XIX века в своей работе "Бумажный рубль" (1895), а также в совместной с П. Олем записке "Цифровой анализ расчётного баланса России за пятнадцатилетие 1881–1895 гг." (1896). Проведённый Шараповым и Олем анализ показывает, что уже в то время (ещё до введения золотого рубля) иностранный капитал вполне эффективно осуществлял ограбление России. Согласно расчётам, содержащимся в указанной записке, за период 1881–1895 годов Россия выплатила за границу в виде процентов и в порядке погашений займов в общей сложности 1867 млн руб. Общий объём различного рода заимствований, оценённый на основе различных аналитических методов, составил за указанное пятнадцатилетие 1173 млн руб. Получается, что чистый результат "инвестиционного сотрудничества" России с остальным миром (почти исключительно — с Западом) составил минус 694 млн руб. Иначе говоря, с помощью иностранного капитала Россия за период 1881–1895 годов была ограблена на сумму, примерно равную 0,7 млрд руб.

Насколько нам известно, С. Шарапов не делал подобного рода обширных и глубоких исследований за более поздний период времени. Воспользуемся данными Государственного банка Российской империи, который с конца XIX века начал регулярную подготовку и публикацию расчётного баланса страны.

Базируясь на официальной статистике платёжного баланса России за период 1898–1913 годов, приведём следующие обобщённые данные: нами за полтора десятилетия было выплачено за границу в виде процентов, дивидендов и на выкуп ценных бумаг 5400 млн руб.; за это время Россией было получено государственных займов из-за границы на сумму 2000 млн руб., а также иностранных инвестиций в предприятия и банки на сумму 2225 млн руб. Таким образом, Россия за полтора десятилетия накануне Первой мировой войны получила в общей сложности иностранного капитала на сумму, равную 4225 млн руб.

Чистый результат бурной "интеграции" Российской империи в мировое капиталистическое хозяйство в конце XIX — начале XX века исчислить несложно: 4225 млн руб. — 5400 млн руб. = минус 1175 млн руб. Для России чистый убыток от привлечения иностранного капитала составил почти 1,2 млрд руб., а для западных ростовщиков чистый прибыток от капиталистической эксплуатации России — соответственно, те же 1,2 млрд руб.

Если сложить оценки за период 1881–1895 годов, сделанные П. Олем и С. Шараповым, и оценку, которые мы получили на основе официальных данных Государственного банка Российской империи за период 1898–1913 годов, то получим, что суммарная величина ограбления России иностранным капиталом за два рассматриваемых периода составит: 0,7 млрд руб. + 1,2 млрд руб. = 1,9 млрд руб.

Фактически эта оценка охватывает широкий период времени с 1881 по 1913 год включительно за исключением двух лет: 1886–1887. Будем отталкиваться от самого консервативного предположения, что в указанные два года чистый финансовый результат деятельности иностранного капитала был равен среднегодовому значению за период 1881–1895 годов (694 млн руб. : 15 = 46,3 млн руб.).

Итак, мы имеем следующие обобщающие показатели о деятельности иностранного капитала в России за период 1881–1913 годов:

— совокупные вложения западного капитала (как в форме займов, так и прямых инвестиций) в Россию составили примерно 5,5 млрд руб.;

— инвестиционные доходы, выведенные из России, равнялись 7,5 млрд руб.;

— чистая прибыль западных кредиторов и инвесторов составила 2,0 млрд руб. (7,5 млрд руб. — 5,5 млрд руб.), а рентабельность иностранных инвестиций — 136% (7,5 млрд руб. : 5,5 млрд руб.).