Книга Олега Константиновича Шевченко «Два года СВО. Философский дневник крымчанина» представляет собой, как пишет сам автор, «горячую реакцию учёного и литератора на событие специальной военной операции на Украине». И первое, что хочется сказать об этой книге, что именно такая горячая реакция сегодня и нужна. До холодной отстраненной аналитики с пафосом дистанции от рассматриваемого предмета ещё дойдёт время, сейчас же нужна именно горячая реакция от людей, способных быстро реагировать на происходящие события, не боящихся интерпретировать их и не оглядывающихся при этом ни на какие повестки, ни на какие тусовки и их интересы, а способные к честному, смелому, подлинному философскому акту.
«Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откр. 3:15). Тёплых у нас хватает, но тёплым в наших обстоятельствах быть нельзя. А наши обстоятельства – это обстоятельства войны. И в таких обстоятельствах, как писал Платон, философу принадлежат особые слова. Своё особое философское слово в обстоятельствах войны сказал и Олег Шевченко.
О начале специальной военной операции философ пишет так: «Сразу стало понятно: начинается нечто новое и доселе не выпадавшее ни моему поколению, ни поколению моих родителей. Этому новому дали имя СВО, но за ним пока была гносеологическая пустошь, ровная каменистая пустыня мрака: ни дня, ни ночи».
Именно в такие пустоши и направляются философы – туда, где до них еще никто не ходил. Первопроходцы интерпретаций, они находят смыслы, на которые затем опираются все остальные: ученые, политологи, политики и т.д.
Там, где ходит дух философский и куда он зовет за собой философа, никаких карт и готовых инструкций:
«Готовых книжных ответов не было. А те, которые были: сухогосударственные словосочетания чиновников, помпезно-имперские речи ораторов кондово «православных»орденов, отвратно-пошлые – либеральных лжепророков – совершенно не устраивали» (с.10)
Книг, посвящённых СВО, на самом деле достаточно, однако среди них есть всего несколько собственно философских. Коллеги могут возразить мне и сказать, что для того чтобы понять смысл СВО, следует читать славянофилов, Николая Бердяева или Константина Леонтьева, и в общем-то будут правы, поскольку отечественная философия дает весь инструментарий, необходимый для того чтобы интерпретировать событие СВО. Однако сама эта интерпретация, основанная на отечественной философской традиции, нуждается в артикуляции. И вот этого сегодня, к концу второго года специальной военной операции, очень не хватает.
Есть книги журналистские (А. Коц, Д. Стешин и др.), есть прекрасная поэзия про СВО (А. Пелевин, Е. Заславская, И. Караулов и др.), есть серьёзная проза (один Захар Прилепин чего стоит), но философских книг почти нет.
Есть книга Андрея Пинчука «СВО: Клаузевиц и пустота», но она, скорее, относится всё-таки к военной теории, нежели к военной философии. Есть книга Кирилла Фролова «Священная война. Метафизика специальной военной операции», однако книга, во-первых, представляет собой компиляцию авторских статей и передовиц, постоянно повторяющих друг друга, а во-вторых, книга содержит такое количество опечаток, что говорить о ней как о целостном произведении, увы, не представляется возможным, хотя заявленная тема, конечно же, привлекает внимание умного читателя. Есть также книга автора этих строк, посвященная русской военной философии, изданная ещё в 2020 году и переизданная в 2022-ом, уже после начала СВО, и дополненная несколькими небольшими текстами, написанными во время СВО, по поводу СВО и в зоне СВО, на боевом посту. Есть ещё сборник статей ведущих русских философов «Великое русское исправление имен», изданный в 23-м году под редакцией автора этих строк, - он полностью посвящен теме СВО.
Но на этом корпус философских текстов, посвященных СВО, исчерпывается. Увы, ни наши вольные философы, ни тем более академические не создали пока что текстов, которые были бы посвящены собственно интерпретации СВО. На этот факт указывает и сам Шевченко в своем дневнике: «Крым вошёл в зону СВО и уже из неё не выходил. Не вошел в неё лишь академический корпус. На второй год СВО в научной библиотеке одного из крупнейших Крымских вузов не оказалось ни одной книги о текущих событиях, чтобы составить книжную выставку» (с.9)
Давно уже нужна была книга, в которой философская аналитика была бы сопряжена с личной нравственной вовлечённостью философа в интерпретируемое событие. Олег Шевченко подарил нам как раз такую книгу.
Книгу Шевченко, пожалуй, можно назвать неоднозначной. Крымский философ сумел в ней высказать много верных вещей, и эти вещи однозначно многим не понравятся. О великоросском и малоросской национализме, о русском государственном инстинкте и современных российских элитах, этого государственного инстинкта лишенных и оказавшихся не готовыми к новой реальности, о Крымской весне и выборе Крыма и особенно о самом Крыме как особом топосе русской цивилизации, который не понять при помощи плоских псевдоимперских подходов. Какие-то вещи Шевченко, как человек, который смотрит на большую Россию с полуострова, вошедшего в состав новой России в 14-ом году, понимает гораздо лучше многих (особенно когда речь заходит о выборе Крыма), какие-то, напротив, видятся ему менее живо и объёмно. Например, не может не удивить причисление «группы Эдуарда Лимонова» к национал-радикалам, которых в России якобы разгромили и вынудили уйти в подполье. Современная Россия действует сейчас именно так, как хотел бы того великий русский писатель Эдуард Лимонов, пророчества которого по Украине сбылись почти один в один.
Но это лишь один незначительный пассаж в книге, в остальном же книга Олега Шевченко совершенно замечательная и её появление можно только приветствовать. Как было сказано в начале рецензии, философской литературы о событии СВО у нас катастрофически не хватает, а само событие, меж тем, отчаянно требует себе толкования. И такие книги, как философский дневник О.К. Шевченко, стимулируют поиск адекватного философского понимания этого эпохального для всей новейшей истории России события.
В первой же части книги обозначается непростая и для многих неприятная проблема – та самая, которая решается на СВО, а именно проблема различения украинства как искусственной идеологии и украинской культуры, значительно обособившейся от общерусской, но не потерявшей, однако, связь с ней окончательно. Шевченко обращает внимание на то, что есть большой соблазн упростить «украинский вопрос» и просто отождествить украинство как политическую идеологию неонацистского толка с украинской культурой вообще. Этот простой путь решения сложнейшей проблемы приведет к тяжелейшим результатам, предупреждает философ. Как пример верного пути он приводит политику СССР в отношении германской культуры во время Великой Отечественной войны (пример очень правильный, ведь СВО действительно можно интерпретировать так, что мы теперь оканчиваем незаконченную войну с нацизмом). Вот что пишет Шевченко: «Когда СССР боролся с Германией, никогда не прекращались трансляции И.С, Баха, Л.В, Бетховена, изучение в школах И.В. Гете и издание сказок немецких писателей… И это был высочайший акт отечественного патриотизма, свидетельство любви к своей Родине через упражнение к иной культуре» (с.55).
Применим это к украинской культуре, которая, по сути дела, наша собственная культура, поскольку принадлежит к общерусской культуре. Конечно, по известному закону психологии к чужим гораздо легче применить сочувствие и чувство справедливости, своих же судишь всегда строже, со своими всегда сложнее, как в случае с украинцами, которые нам все-таки не чужие не смотря ни на что. Но имперское чувство предполагает как раз цветущую сложность (по К. Леонтьеву), сложное национальное сознание (по Г. Федотову). И вот этого имперского такта нам сейчас крайне недостает. И когда едва ли не единственный музыкант с таким чувством имперского такта спел песню на украинском языке в ознаменование того факта, что война идёт с украинством как неонацистской идеологией, но не с украинской культурой, то наши местные великоросские националисты хором заверещали свое «протестую!»[1], потому что ведь «никогда мы не будем братьями»… Эти наши великоросские националисты, осуждающие всё украинское на уничтожение, как отмечает О.Шевченко, ничем принципиально не отличаются от малоросских националистов, осуждающих на уничтожение всё великоросское, всё русское, а значит, и себя самих в той мере, в какой они ещё не превратились окончательно в вырусь.
Поэтому Шевченко пишет: «Глубинная задача денацификации: убедить, объяснить, доказать, показать гражданам Украины различие между патриотизмом и нацизмом» (с.56).
Это научение должно произойти не только и не столько через политические действия, но через культуру - через песни, через поэзию, через книги, через фильмы, и конечно – через философию, потому что, согласно Платону, философия и должна прежде всего научить людей. Платон, как писал А.Ф. Лосев, слишком любит человека, чтобы оставить его неподготовленным к миру. Вот так и нам нельзя оставить украинцев, если прогноз украинствующей девочки-поэтессы, со злобным придыханием вещающей «никогда мы не будем братьями», неверен, если мы действительно братья и если мы действительно любим украинцев как наших братьев, пусть заплутавших, пусть обманутых и околдованных, но все-таки братьев. Кроме нас ведь они никому не нужны. Не нужны именно как они сами. Западу они нужны до поры до времени - как таран против России, нужны как антироссия, нужны как «свидомые» неонацисты, как адепты искусственной агрессивной идеологии украинства, - нужны как украинствующие, но не нужны как украинцы. Как украинцы они не нужны даже своему собственному правительству. Но России как империи, как государству-цивилизации, нужны именно украинцы, как малороссы, как хохлы (подчеркните нужное) – с их специфической южнорусской культурой, языком, с их песнями и нарядами, южнорусским жарким весельем и плясками, с салом и шоканьем… Нужны, как братьям и сестрам нужны братья и сестры.
И на этот счет важный вывод О.Шевченко: «…Нельзя квалифицировать специальную военную операцию РФ как войну против Украины. Речь идёт о военной – а в последующем и культурно-политической – борьбе с национал-фашизмом на Украине. И это борьба отнюдь не за настоящее, она за будущее Украины» (с. 55)
А вместе с тем и за наше общее будущее. Через десятки страниц философ конкретизирует и выразит эту мысль о целях борьбы на языке философской этики: «Прежде всего идет атака на то, чтобы мы не смогли правильно увидеть добро и зло» (с. 88)
Потому что без верной оптики на эти нравственные категории у нас не будет никакого будущего. И как только мы начинаем применять подлинно нравственные (а не только геополитические) категории по отношению к будущему, т.е. как только оказываемся в специфически русском, этикоцентристском пространстве мысли, на горизонте появляется концепт русской идеи, запрос на который делает сама наша непростая эпоха, эпоха перемен, которую мы так долго ждали, о которой мечтали и пели.
И Шевченко очень верно отмечает относительно русской идеи: «Она не придёт сверху как нормативно-правовой акт. Она не сможет быть принята большинством голосов на собрании партии… она родится в наших спорах, наших повестях, наших противоречиях» (с.112)
Под этими словами можно только подписаться. Для будущего нужно работать и соработничать. Прежде всего, следует определиться, какими мы сами войдем в этой будущее. Если война, как писал Вл. Эрн, это великий экзамен на себя самих, то следует понять, какими мы хотим себя видеть. В борьбе с врагом важно сохранить свою самость, за которую и идет борьба. Воюя с братьями, важно держать в уме свое отличие от зачарованного брата. И Шевченко в своей книге много рассуждает о нацизме, которым околдовали / инфицировали украинцев. Он пишет: «Наиболее последовательное сопротивление фашистской идеологии оказал именно Русский мир. Почему? Ведь дело не в том, что он совершенно не попадает под фашистское воздействие. Есть, и немало, свидетельств, как русские люди разных этносов, верований – от казачьих генералов до православных мистиков – попадали под обаяние нацонал-фашизма. Но в целом Русский мир показал высокий потенциал борьбы с этой идеологией. Вероятно, в статусе России и русскости как таковой. Статусе, который отрицает готовые оккультные синкретические истины и требует не столько ответов, сколько качественного вопрошания» (с.100)
Это подлинное философское вопрошание о смысле жизни и войны, любви и смерти, о сущности справедливости и добра действительно отличает русскую мысль. Это своего рода этико-философская прививка от чумы неонацизма, поразившей Украину. Но эту прививку нужно периодически повторять. Через чтение русской классической литературы, русской философии, славянофилов, Достоевского, Бердяева, советских классиков.
Для будущего, о котором постоянно говорит в своей книге О.К. Шевченко, нужна «ежедневная работа познания, творчество, деликатное внимание к другим культурам, традициям и достижениям. Это трудно. Но это величественно и прекрасно. Выбор за каждым: ненависть благои русофобия или любовь и русский мир» (с.60)
И, добавлю, Открытый русский космос.
На этом можно было бы завершить разговор о книге О.К, Шевченко, поистине замечательной и своевременной. Однако имеет смысл привести еще пару цитат, относящихся к поездке философа на Донбасс. Вот что пишет крымский философ о Донбассе:
«Русское поле. Великая ковыльная империя свободы, Дикое поле воинской славы, кровных союзов и переплетения мира степей с миром лесов» (с.162).
«Эти места всегда привлекали натур резких, ярких, жестоких, далеких от стандартов и шаблонов любого этноса. Это мир «волюшки во широком полюшке», но это и пахота. И если война, то тогда уж пахота кровавая…»
«Мы приехали в Донецк. Сразу стало понятно, что здесь собираются все люди, которые хоть что-то представляют из себя» (с. 163)
И последнее, самое главное:
«Донецк не выживает. Донецк не агонизирует. Донецк вытягивает Россию в будущее. Донецк любит и ждет. Донецк верит и ждет. Донецк действует и ждет. Он собран, напружинен, он овеян романтикой и горькой пороховой правдой войны. Он ждет тебя, меня, нас. Он зовет всех русских в наше Будущее» (с.166).
Эту мысль неоднократно я высказывал в статьях, интервью и книгах – Донбасс как топос русской цивилизации сейчас играет ключевую роль. Донбасс – место сосредоточения русского бытия. Как писал Достоевский: бытие только тогда и есть по-настоящему, когда ему грозит небытие. И вот на Донбассе русскому бытию все эти десять лет более всего грозило небытие, но Донбасс устоял и всё это время бытийствовал врагу на зло, и сосредоточил в себе невероятную пассионарность, огромнейший заряд нравственной правды, на который отозвались тысячи и тысячи людей всех народностей, верований и языков по всей нашей России. Это не Донбасс вернулся домой, это Россия благодаря ему возвращается к себе самой, через Донбасс и благодаря ему идёт в свое будущее, которое зависит от каждого из нас. Осознать это, уверен, поможет книга крымского философа Олега Шевченко.
Примечания:
1 Речь идёт, конечно, о рэпере и военкоре Акиме Апачеве. Во время поездки О.К. Шевченко в Донбасс автор этих строк познакомил его с Акимом, и крымский философ быстро нашел общий язык с донбасским рэпером. Разговор продлился около часа, но за этот час успели обсудить и положение на фронте, и взаимоотношения православных с неоязычниками в окопах, и чувство имперскости у наших политиков, и будущее открытого русского космоса.
