12 мая в больнице имени Розанова подмосковного города Пушкин умер Константин Анатольевич Крылов. Будущее рассудит, но верится, что со временем он будет восприниматься в одном ряду с Василием Розановым и Иваном Ильиным
То, что о его смерти промолчали практические все властные российские СМИ, лишь свидетельствует о его значимости. Слишком велик и страшен он был для тех, в чьих руках российская политическая и медийная власть.
Константин Крылов был уникальной личностью. Философ, публицист, общественный деятель, писатель-фантаст - в каждой из ипостасей он достигал высот немыслимых для достаточно примитивной духовной жизни всей современной России.
Можно много написать о практических результатах работы Константина Крылова. Благодаря его публицистике слово «русский» перестало быть либеральным оскорблением, в качестве редактора научного издания «Вопросы национализма» он вернул национальную проблематику в нейтральное поле научных исследований.
Можно написать не одну статью о создании целого литературного жанра русской социально-научной фантастики, в результате чего труды духовных гуру позднесоветской технократической интеллигенции братьев Стругацких превратились в справочные приложения к произведениям писателя Михаила Харитонова, то есть Константина Крылова.
Однако Константин Крылов останется в русской истории, прежде всего как создатель системной идеологии современного русского национализма.
Константин Крылов в своих публицистических и философских работах показал, что спасение России как особого цивилизационного явления есть высвобождение, если не создание заново, подспудно существовавшей в глубине «русского бессознательного» народно-прагматической идеологии; очищения русскости от морока как либеральной (гос-) идеологии, так и ошметков прежних русоедских культов социального ригоризма, жертвенности и мессианства.
Крылов понял и постарался донести до всех мысль, что мы имеем в начале ХХI века на территории России определённую социокультурную реальность, с определённым типом образованного русского. К нему, к его ментальной архитектуре, культурному комплексу и надо апеллировать в идеологическо-политической работе.
Именно постсоветскому «читателю Стругацких» и его детям- «читателям Пелевина» Константин Крылов считал долгом прояснить и обозначить проблемное поле русского бытия применительно к реалиям именно нынешнего, современного момента.
Поставив задачу достучаться до «русских ХХI века с мозгами», Константин Крылов её блестяще выполнил. Его публицистика была сверхпопулярна, сочетая в себе великолепное соединение доступности для восприятия с глубиной проникновения в предмет. Как стилист он практически не имел себе равных.
Книга «Прогнать чертей» стала манифестом современного «русского прагматизма». Очень и очень многим в России, она перевернула сознание и «сорвала пелену с глаз».
Именно книги и интернет-публицистика Крылова дали постсоветской техноинтеллигенции, генерации восьмидесятых-нулевых, традиционно-мировоззренческий интеллектуальный алгоритм, позволили избавиться от идейной дезориентации, сформировать более-менее четкую систему мировидения. При с чувствовать себя именно русскими.
Крылов первый и может единственный, кто донёс идеи «современной русскости» до сформировавшейся в постсоветское время возрастной страты, молодежи и квазимолодежи читающей Пелевина и слушающих «Сплин» и «Зимовье зверей».
Основанная Константином Крыловым «Национально-демократическая партия» имела все шансы получить широкую социальную поддержку со стороны условного «среднего класса», и именно это было причиной репрессий власти как по отношению к НДП, так и к самому Крылову.
Согласно воззрениям Константина Крылова, русские должны быть просто народом. Не возвеличенным и не униженным. Не топливом «паровозов летящих в светлое будущее» и не «учениками в приготовительном классе цивилизованных народов» (Новодворская).
Русские, как и другие нации, имеют право на жизнь и существование в качестве имеющих базовые свободы граждан культурно автономного и экономически самодостаточного национального государства. Но достижение подобного невозможно без осознания и отстаивания собственных национальных интересов.
Эти сейчас казалось бы элементарные, очевиднейшие истины еще недавно, буквально десять-пятнадцать лет назад, когда в идеологическом поле царствовала «коллективная Новодворская», казались чуть ли не небесным откровением и принимались российским общественным сознанием крайне тяжело и болезненно. Для многих, очень многих, до сих пор они остаются за гранью понимания.
Благодаря Константину Крылову и его работам, в частности статьи «ЕБН» огромное число людей в России смогло понять разумом суть произошедшей в 1990-х катастрофы. Увидеть антилюдскую сущность секты российских младореформаторов - садистов, «работавших социовивисекторами» даже не ради практического результата по «нейтрализации Рашки», хотя это было основной целью, - а из какого-то чудовищного эстетизма.
Константин Крылов был монархистом по убеждениям. Но он был монархистом ХХI века, для которого монархия была возможно лучшим, но далеко не безальтернативным вариантом госустройства «идеальной России». Ему был неприемлем насаждаемый нынешней властью мазо-монархизм с покаянными флагелляциями. Крылову так же было чуждо и «русское имперство» любого цвета и фасона, хоть «красные проекты», хоть евразийская «Небесная Орда».
При идейной непримиримости, в частности к «красно-левым», Крылов-политик не считал зазорным сотрудничать с оппонентами из любых лагерей. Он никогда не отказывался от дискуссий. Его интеллектуальная сила в сочетании с полемическим даром привела к тому, что либералы его просто боялись. Рядом с ним все их «идеологи» типа Венедиктова выглядели интеллектуальными пигмеями.
В конечном результате либералы и квазилибералы из госвласти не нашли ничего лучшего, как просто организовать информационную блокаду, лишив оппонента доступа к информационным площадкам. Появление Константина Крылова на центральных телеканалах можно сосчитать на пальцах одной руки.
Константин Крылов много лет боролся - и в результате победил - с «когнитивным мороком», представлявшим собой комплекс неких идеологических конструкций. Со времен Перестройки одна из главных и довлеющих идеологем была: «русский значит порочный». России буквально силой насаждали идеологию аутоненависти, культурно-цивилизационной ущербности с комплексом вины и покаяния «перед всем миром».
Параллельно, в рамках того же «когнитивного морока» шла пропаганда на первый, но только на первый, взгляд «альтернативная», пропаганда-культ «русского величия». С пафосным надуванием щек по поводу явных или выдуманных побед и достижений прошлого, но с обязательным подвертыванием новых редакций старых песен об «обязанности, - именно обязанности! – «великого русского народа» жертвовать собой во имя «великих задач».
«Русские должны каяться» и «русские должны восторгаться собой идя на жертвенный алтарь» - только эти, на первый взгляд полярные позиции, царили в духовном пространстве России со времен Горбачёва и вплоть до конца первого десятилетия нулевых.
Только в это время дикий мазо-нарциссический идейный гибрид стал уходить на периферию общественного сознания. Современная ненависть либералов к Крылову имеет в основе крах проекта разложения культурного поля России через самоуничижение-нарциссизм.
Немалая заслуга Константина Анатольевича состоит в том, что условные шендеромакаревичи, - представители известной квазиэтнической страты, чуть ли не с материнским молоком всасывающей смесь гадливости и ненависти по отношению к русскому народу, - стали сектой и самоокуклились в собственном фонтанирующем гноем мирке.
Нельзя не отметить, что Константин Крылов прекрасно видел вполне реальные недостатки и беды «русского коллективного сознательного». В частности, патологический культ «любви и прощения» - а по сути принципиального нежелания понимать суть и мотивы враждебных по отношению к себе действий, забвение зла, превентивное чувство вечной греховности и вины, - Крылов употреблял слово «самокозление», - перед «всеми нами обиженными».
В отношении многих вещей русские, причем разных эпох были слепы. Судили, к примеру, другие народы по себе. Если мы добрые и забываем зло, то и все такие. Мысль о том, что ненависть к другому народу может быть центрирующей основой национальной идеи противоестественна для основной массы русских.
Примеры Польши, Финляндии, Прибалтики, изгнание сотен и убийство десятков тысяч соплеменников на Северном Кавказе никак не колебали «бабье начало русской души» (Бердяев). Только когда 2 мая 2014 года запылал одесский Дом профсоюзов в русской ментальности начало что-то меняться.
Русские, живущие на Кавказе, всегда удивлялись принципиальному, упорному нежеланию своих соплеменников из других регионов понять очевидную всем кавказцам истину: для некоторых этносов ненависть может иметь высшее, священное значение, вплоть до генерации «высокой культуры».
И есть «племена и языци», для которых «священный враг» - именно Россия и русский народ. Никакие покаяния и унижения, «забыть плохое, вспомнить хорошее», задабривание ничего в принципе не изменят.
Константину Крылову чуть ли не первому системному мыслителю во всей русской культуре принадлежит заслуга, что он все эти достаточно табуированные и мало осознаваемые русскими черты «инако-народности» описывал и давал им чёткие определения: «Мы тут в России дооблажались. До того, что нас просто затоптали. Мы улыбались в ответ на плюхи, и теперь нам ломают рёбра. Над нами – без большого труда – взяла верх Нерусь и Нежить. Да в том-то и весь секрет. Русский такой – он зла не помнит. Не то чтобы даже прощает зло (прощение – действие сознательное), а вот именно что не помнит. И ежели гадить ему понемножечку, каждый раз помалу, то обобрать его можно полностью и целиком, – а потом-то можно будет уже и оттянуться и покуражиться, благо «уже не встанет». Ну а ежели встанет и опять как-нибудь выберется – тоже не страшно. Память-то коротенькая. Всё простит и забудет на радостях. Потому, соответственно, всё и можно. Традиционализм – это, скажем так, нечто противоположное такому вот «без памяти прощенью». Традиция – это Память, и – прежде всего – память о содеянном против нас зле».
Крылов старался донести до русских людей простую мысль: не надо уподобляться врагам, культивировать зло в душах и отвечать ненавистью на ненависть. Но не надо быть слепцами. Для предотвращения новых бед надо понимать механизмы и причины их порождающие. И рационально действовать по предотвращению или минимализации ущерба. Как писал публицист Егор Холмогоров: «Этот принцип превенции зла, предотвращения зла – и зла вообще, и зла конкретно-исторического, направленного на нас, русских – является центральным в крыловской философии».
Константин Крылов вернул в русскую жизнь интеллект, не умственные кружева-шарады и политические игры, а именно интеллект как таковой. Его уход оставляет страшное, лютое чувство духовной пустоты и одиночества.
