Главным сюжетом в восточной политике постепенно становятся турецкие президентские выборы. В "Завтра" уже выходила серия материалов, посвящённая попыткам Эрдогана вырулить на финишную прямую предвыборной гонки без особых рейтинговых потерь. Подобно царствовавшему на Босфоре полторы тысячи лет назад блистательному, но невезучему императору Юстиниану, не такой блистательный Эрдоган умудрился за небольшое время собрать все неблагоприятные обстоятельства, которые в начале года на разные голоса так и кричали о последних месяцах нахождения Эрдогана у власти. Даже сама турецкая земля, казалось, пыталась стрясти с себя президента: стихийное бедствие на юго-западе страны, унёсшее 46 тысяч турецких жизней, пока что ничуть не способствовало росту рейтингов Эрдогана, как обычно случается после больших катастроф (эффект "отца нации").
О том, что оппозиция так устала видеть Эрдогана турецким президентом, что готова объединиться в общий фронт, говорили уже давно — чуть ли не перед прошлыми выборами в 2018-м в прессе стали появляться сведения о солидарности интересов суровых традиционалистов и либералов, а в ходе подготовки к выборам, назначенным на 14 мая 2023 года этот общий фронт официально оформился. Антиэрдогановская коалиция собралась из шести частей, потому и названа была "Столом шести". Ключевой фигурой этого движения стал лидер Республиканской народной партии (РНП) Кемаль Кылычдароглу. Его партия, являясь ровесницей современного турецкого государства, декларирует защиту принципов, которых придерживался основатель партии и самой республики Ататюрк, но на деле позиции Кылычдароглу — почти такого же вертихвоста, как сам Эрдоган, — меняются до неузнаваемости в зависимости от обстоятельств.
Несмотря на нетвёрдость принципов, РНП является самой популярной оппозиционной партией страны — её, если верить результатам выборов 2018 года, поддерживает почти четверть избирателей. "Стол шести" строился вокруг фигуры Кылычдароглу и состоял, не считая РНП и партии, о которой речь пойдёт дальше, из Партии будущего, исламистов из Saadet, Демократической партии и Партии демократии и прорыва — суммарно на весь этот мусор не приходится и 5% общих голосов, так что о них можно забыть. Второе по значимости место за "Столом шести" после Кылычдароглу занимала Мераль Акшенер. Она руководит странным образованием, именуемым Хорошей партией. Полёт фантазии, давший ей название, им не ограничился: принципы, которые декларирует движение, тоже весьма интересны. Хорошая партия умудряется совмещать светский умеренный центризм и суровые националистические догмы основателя "Серых волков" Алпарслана Тюркеша. Последнее, разумеется, не постулируется партийными программами, но шила в мешке не утаить — среди турецких националистов и пантюркистов Хорошая партия очень популярна. Ничего удивительного в этом нет, если вспомнить, что Мераль Акшенер до середины 2010-х была одной из лидеров Партии националистического движения (ПНД). В 2017-м она оттуда ушла: формально из-за поражения во внутрипартийных склоках, на деле же из-за несогласия с курсом ПНД, поддержавшей Эрдогана в его стремлении к консолидации власти. Так вот, 3 марта стало известно, что Акшенер поссорилась и с Кылычдароглу, покинув "Стол шести" и громко хлопнув дверью. Причина — антиэрдогановская коалиция ожидаемо выбрала общим кандидатом на грядущих выборах Кылычдароглу. Проблема в том, что Хорошая партия популярностью лишь немного уступает РНП: против где-то 25% у вторых первые имеют примерно 20%. То есть налицо развал коалиции и гибель всех электоральных перспектив — особенно в свете того факта, что самый популярный оппозиционер Турции, мэр Стамбула Экрем Имамоглу, отлично понял намёк (в декабре его приговорили к 31 месяцу тюрьмы за оскорбление членов Высшей избирательной комиссии Турции, но отложили приведение приговора в исполнение) и не решился идти ни против Эрдогана, ни против лидера своей партии Кылычдароглу. То же относится и к Мансуру Явашу — соратнику Имамоглу по партии и мэру Анкары — он, несмотря на выраженную 1 марта решимость идти в президенты, поддержал кандидатуру Кылычдароглу, хотя лидер партии заметно менее популярен, чем Яваш и Имамоглу.
Внутренние дрязги змеиного гнезда турецкой политики имеют прямое влияние на внешнюю политику. Во-первых — и это очевидно показали последствия недавнего землетрясения — материально ощутимые проблемы на внутреннем фронте существенно снижают накал агрессивной риторики на фронте внешнем. Одной из множества иллюстраций этого служит недавнее обострение в Закавказье: очередная перестрелка на линии разграничения в Карабахе была встречена турецкой прессой куда тише, чем аналогичные случаи в прошлом. Не поднялось волны возмущения, не всплыла могучая риторика про помощь братскому народу, не принялись вопить, размахивая руками, видные публицисты и политики, не разродились грозными заявлениями важные дипломаты. Турция временно замкнулась сама на себе. Вместе с этим именно Турецкая республика является механизмом, зависящим от экспансии в куда большей степени, чем любое другое государство: даже Китай, Индия и США не ставят на карту постоянного подгребания под себя новых рынков, территорий и ресурсов настолько много. Турецкие политики прекрасно понимают главную уязвимость своей страны — именно поэтому за каждым большим политическим движением стоит свой проект экспансии: углубление в НАТО и путь на Запад у некоторых из РНП и пантюркистская стратегия у Хорошей партии. Закончится экспансия — станут слишком видны внутренние проблемы. К ним относится не только экономический кризис с годовой инфляцией под 90% и безработицей под 15% — нельзя забывать и про курдские регионы, которым все эти разборки Эрдоганов, Кылычдароглу и Мераль-ханым вообще до фонаря: на выборах они готовы поддержать прогрессистов из Демократической народной партии, что внесёт в местный парламент до четверти либеральных безумцев и добавит хаоса в и без того не самые стабильные отношения Анкары со своим курдским юго-востоком.
Внутренние дела Турции странным образом отозвались в Башкирии. 2 марта там задержали группу пантюркистов и башкирских сепаратистов. Все они являлись членами ячейки сбежавшего в конце 2021 года в Литву Руслана Габбасова и входили в возглавляемую запрещённую организацию "Башкорт", тесно связанную с гюленистской сектой "Нурджулар", также запрещённой в России. Сепаратистов недолго подержали в полиции, вялым интересом к матери Габбасова в тот же день отметилась ФСБ, и всё: никаких уголовных дел, никаких вопросов и никаких последствий для башкирских сепаратистов. Связь же с турецкими разборками самая прямая — Эрдоган и его Партия справедливости и развития удерживают в оппозиции силы, способные придать "Нурджулар" и ряду других движений импульс для развития своей антироссийской деятельности. Вспомните карты, которые рисуют турецкие националисты — в них исконной территорией Анкары считается чуть ли не всё до Чукотки. Сепаратисты из Уфы, некоторые из которых являются открытыми сторонниками "Серых волков" (а вместе с ними и Хорошей партии) имеют в регионе связи и влияние, но пока у власти многовекторный и опасающийся открытой вражды с Россией Эрдоган — не имеют достаточной поддержки своего центра управления. Раскол в турецкой оппозиции, делающий единственной альтернативой Эрдогану не слишком популярного и не особо харизматичного Кылычдароглу играет в интересах России, давая время на очистку отравленных пантюркистским влиянием регионов от этого влияния.
