Много лет я рассказывал про грядущие, наиболее вероятные контуры, причины, принципы, итоги распада глобального мира, ключевые точки и стратегии различных игроков, направленные на то, чтобы сохранить и удержать/подтолкнуть к разрушению общемировой порядок. Рассмотрим сегодня отдельные экономические и технологические аспекты и черты всё более просматриваемого будущего
Значительная часть моих работ по переходу от глобального миропорядка к Миру панрегионов была написана в 2018 – начале 2021 гг. и вошла во второе издание книги (готова к печати, жду снижения цен на бумагу после ажиотажа весны 2022 года), меньшая их часть создавалась позже и в основном размещалась на тг-канале "Геостратег". Она-то и легла в основу данной статьи, предназначенной для того, чтобы открыть важнейшие экономические и технологические аспекты ближайшего будущего и, в частности, показать методологию формирования уже неоднократно доведенных до сведения публики представлений об оптимальном размере панрегиона, а также о том, почему не вполне корректным является понятие «валютная зона».
Вошедшие в статью оценки и расчеты были сделаны в 2021 году, ещё до начала открытого противостояния России с Западом, и мне как автору приятно видеть, что достоверность отдельных моих сюжетов подкрепляется в ходе текущих процессов взаимодействия России с внешним миром.
Размер панрегиона
Регулярно возникает вопрос, откуда же появился оценочный размер панрегиона в 250-500 млн. индустриального населения, уже глубоко проникший в разнообразные прогнозы. Первое число здесь попросту определяет размер экономики, которая способна гарантированно воспроизводить и поддерживать все – за исключением микроэлектроники – используемые в мире технологии. Оценки исходят из размера СССР/СЭВ с корректировкой на углубление труда/разделение знания и развитие в последние 30 лет небольшого количества новых технологий.
Сложнее ситуация с микроэлектроникой. Если взять все связанные с ней отрасли, включая производство оборудования, материалов нужной чистоты, обучение специалистов, IT и т.д., то для ее воссоздания потребуется около $500 млрд. инвестиций, которые можно смело умножить минимум на 3-4, так как эта отрасль сейчас раскидана по всему миру (одна технологическая цепочка) и полного, единого набора технологий нет ни у кого. Такая ситуация сложилась в рамках свободного рынка из-за стремительного роста числа локальных монополий.
Названная выше сумма, конечно, не так уж и страшна, но главная проблема в другом – существующие технологии очень чувствительны к масштабу производства, при небольших партиях себестоимость одного изделия начинает расти в разы. Потому-то и необходимо иметь около 500 млн. потребителей, чтобы была экономическая целесообразность во включении в электросеть каждого чайника и утюга!
На примере современной микроэлектроники очень выгодно описывать разницу между разделением труда и углублением труда / разделением знания. Многие современные экономисты не различают эти понятия в принципе, смешивают их воедино и потому, плутая в трех соснах, не могут адекватно описать принципы построения посткапиталистической экономики, где фактор расширения объемов рынков, т.е. разделения труда, снижен и доминирует как раз принцип углубления труда.
Рассмотрим пример практически чистого, классического и понятного разделения труда, своеобразной общемировой «булавочной фабрики» Адама Смита. Это – микроэлектроника, которая в последние два десятилетия развивалась именно методами разделения труда, т.е. выделения имеющихся технологических этапов и доведения их до физического предела. В итоге человечество получило уникальную отрасль, состоящую из множества рассыпанных по всему миру локальных специализированных монополистов, где для поддержки текущего уровня себестоимости необходим рынок потребления не менее чем из 500 млн. индустриальных потребителей. Если же мы попробуем полностью локализовать микроэлектронику в России, то получим уровень цен раз в 7-8 выше текущих мировых. Кстати, аналогичный показатель для США составит лишь 2 раза.
Неизбежно складывается впечатление, что те, кто обеспечивал прогресс в микроэлектронике, наращивая длину технологических цепочек, работая на сверхчистых веществах и увеличивая оптимальный объем производства, всё время шли самым «творческим» путем – последнее ведь с очевидностью эквивалентно потребности в увеличении рынка сбыта. Даже при отсутствии мировой катастрофы дальнейшее развитие на данных принципах уже стало невозможным, человечество слишком близко подошло к пределам действия физических законов, еще пара тактов уменьшения – и начнутся квантовые эффекты, что есть тупик для применяемых технологий.
Для сравнения, обратный пример – гиперзвуковой технологический пакет, построенный на принципах углубления труда/разделения знания. Для достижения аналогичного по результату эффекта количество требуемых ракет сократилось на два порядка (в 100 раз). Наряду с уже внедренным и наглядно продемонстрированным РФ правилом размена авианосца, крейсера или фрегата на 1 (одну) гиперзвуковую ракету – вместо былых 200-300, прошли испытания новой межконтинентальной ракеты "Сармат", ввод в арсенал которой на те же два порядка сокращает число ракет, необходимых для уничтожения военного и технологического потенциала США и ЕС. Как вы думаете, насколько увеличилась длина технологических цепочек при новом подходе?
До 2035 года в сфере микроэлектроники как основы 5-го технологического уклада возможны следующие варианты:
-достигается договоренность о деполитизации и сохранении единой отрасли в рамках мира – маловероятно, практически тождественно сохранению глобализма;
- в первые годы отрасль сохраняется в рамках всего мира, но каждая крупная держава/будущий панрегион делает свой собственный вариант, на 1-2 поколения более «старый». По мере формирования панрегионов грядет локализация/разделение отрасли, утрата единой глобальной цепочки – средняя вероятность;
- в горниле грядущих событий происходит уничтожение уникальных локальных элементов мировой цепочки [Тайвань, Голландия и др.] с последующим распадом и деградацией отрасли лет на 20 назад – средняя вероятность.
В настоящее время в России запущены ориентированные на второй вариант программы развития – чтобы к 2025 году добиться высокой степени автономии для нужд безопасности (технологий 20-летней давности для этого хватит). Важным фактором должно стать углубление труда/разделение знания, достигнутое путем создания новых технологий, не столь чувствительных к объему производства. В последние десятилетия подобные работы в форме патентов обычно помещались под сукно, текущая же мировая катастрофа дает небольшой шанс на то, что возрождение пойдет не через прямое копирование старого, а посредством поиска новых путей.
Поэтому совсем не исключено, что за 7-10 лет на фоне распадающегося глобального мира и в попытке локализации в России технологический пакет микроэлектроники смогут сократить и упростить в разы, тем самым уходя от оптимальной цифры в 500 млн. индустриальных потребителей. Главное, чтобы подобная задача была реально поставлена и мы не пошли путем слепого копирования существующих технологий.
Таким образом, «вилка» в 250-500 млн. необходимого для панрегиона населения зависит на самом деле от судьбы отрасли микроэлектроники и появления новых технологий, которые позволят качественно изменить технологические цепочки. Если оставить всё, как есть сейчас, то нужно будет 500 млн. потребителей, если же заняться оптимизацией производственных цепочек в микроэлектронике, то можно будет сократить необходимый размер панрегиона до 250 млн., что в свою очередь будет весьма полезно для поддержки остальных существующих в мире отраслей.
После распада единого мира без сохранения и возрождения хотя бы до текущего уровня полного комплекта технологий 4-го (индустриального) и 5-го (постиндустриального) укладов ни о какой массовой распаковке 6-го уклада (аддитивные технологии, роботизация, замкнутый ядерный цикл) речи быть не может. И эта истина касается любого отдельного панрегиона.
Валютные зоны
В ответ на периодически задаваемые вопросы о распаде мира на «валютные зоны» мне приходится объяснять некорректность и очевидную «узость» данного понятия для описания последствий мировой катастрофы и крушения глобализации. Термин «валютная зона» имеет исторически сложившееся чисто финансово-экономическое наполнение (в детали, историю и разницу валютных блоков, союзов и зон уходить не будем). Ключевым здесь выступает то, что финансовое регулирование и принципы доминируют над экономикой, не говоря уже о подчиненности им других аспектов общественной сферы.
В сложившемся понятии «валютная зона» отсутствует мотив необходимости создания военного блока, обеспечения единства психоисторических смыслов, идеологии и культуры, даже технологическая связанность оказывается желательной, но отнюдь не обязательной. В условиях катастрофы и восстановления после нее – это всё предстоит нам пережить в ближайшие годы – ключевыми и системообразующими будут, во-первых и в-главных, вопросы безопасности (военный блок), на второе же место попадет сохранение, получение технологий и замыкание технологических цепочек. Финансово-экономические вопросы станут третьей по важности заботой, а четвертой – психоисторическое единство. Ну и зачем же тогда выделять в качестве системообразующего фактора именно валютную зону?
Говорить о валютных зонах можно было бы при сохранении глобального мира и отсутствия проблем с безопасностью, т.е. при эволюционной перестройке, кризисе капиталистической мир-системы, что уже невозможно. В этом случае нужно было бы вспомнить теорию оптимальных валютных зон и Роберта Манделла (Нобелевский лауреат 1999 года), встроившего валютные зоны, по сути, в процесс глобализации. Речь там шла о балансе между внешней свободой рынка (экономиксизмом) и внутренним регулированием в валютной зоне (кейнсианством).
Понятие валютной зоны для грядущих событий столь же применимо, как и, к примеру, «распад мира на военные блоки», «на технологические зоны», «на цивилизации», т.е. оно отражает узкий, однобокий и ограниченный подход. Именно поэтому, взамен «валютной зоны», я использую наиболее близкое комплексное понятие, очерчивающее указанные выше аспекты, – панрегион, оно, напомню, было введено Карлом Хаусхофером.
И, да, пристрастие к узким понятиям в определенной мере сковывает исследователя и не позволяет ему увидеть всей картины, что сильно снижает вес и глубину итоговых построений.
Таким образом, настаиваю, что использование термина «валютная зона» для описания происходящих в мире процессов требует практически полного переопределения, переосмысления и расширения его контента до всё того же понятия «панрегион». Уверен, что этот пример неплохо демонстрирует важность избираемого аналитиком языка, на который сплошь и рядом обращается слишком мало внимания. Термин «валютная зона», на мой взгляд, действительно заметно сдвигает, искажает представление о будущем, по сути, навязывая слушателю/читателю мысль о сохранении глобализации и игнорировании приоритетов и важности критериев будущего мира.
Расчеты между панрегионами
В ожидании обрушения растущей в прогрессии Долины пирамид (совокупности долговых, фондовых, ипотечных, криптовалютных, товарных и т.д. пузырей на мировых рынках) были выделены критерии актива для личного сбережения. Это физическое золото, в пределах нескольких килограмм оно является здесь оптимальным вариантом. Даже сейчас, вопреки кратному росту стоимости других драгоценных и промышленных металлов, биржевую цену на золото изо всех сил сдерживают, чтобы нужные люди могли докупать физический металл.
В качестве дополнительных аргументов в защиту инвестиций в золото звучат предложения о его безальтернативности как эквивалента для мировой торговли. Вот с этим безоговорочно согласиться нельзя – варианты, в действительности, есть.
Обмен внутри панрегионов будет происходить на основе базовой, старшей валюты этого региона (фиатной или цифровой – не важно), золото тут не нужно в принципе. Торговля между панрегионом, с одной стороны, и региональной державой/лимитрофом, с другой, чаще всего пойдет в старшей валюте панрегиона – фактически это обмен товаров на эмиссионные фантики, ака резервные валюты. Самой же интересной ситуация будет в отношениях между панрегионами. Понятно, что никакой свободной продажи чужой валюты населению и компаниям не будет и в помине, всё будет происходить только под обязательный контракт, 100% валютной выручки надо будет обязательно продавать ЦБ по фиксированному курсу. Сама же торговля между панрегионами будет осуществляться лишь за счет обмена простыми природными ресурсами, а отнюдь не высокотехнологичными переделами. Понятно, что по первому еще можно достичь долгосрочных договоренностей, по второму – нет.
Самый простой путь это сбалансировать торговлю между панрегионами до условного ноля: сколько чужой валюты за год страна планирует получить (есть в резерве ЦБ), на столько и сможет купить товаров: фиксируем валютный курс, берем всю внешнюю торговлю под монопольный контроль и возрождаем третий контур монетарной системы а-ля СССР.
Если торговля не сбалансирована, то нужно будет регулярно погашать ее дефицит/профицит, так как чужие валютные запасы в большом количестве никому нужны не будут. В этом случае станет совсем не обязательно ограничиваться золотом, а можно будет перейти к набору редких, компактных ресурсов, для одних являющихся дефицитом, а у других, наоборот, составляющих избыток – платине, редкоземельным металлам, серебру и т.д. – и зафиксировать обменный курс. Торговля пойдет в валютах друг друга, при необходимости избавиться от излишков чужой валюты (торговом профиците) можно будет прибегнуть к обмену на нужный стратегический ресурс/-ы. Разница между морской перевозкой через полмира десятка тонн золота или его эквивалента в платине – невелика, транспортные расходы одинаковы, так зачем же ограничиваться желтым металлом? Запасы в редкоземельных металлах проблемны лишь для простых людей, для государств же – нет. Всё может решаться в рамках двусторонних соглашений и касаться только дельты в торговле.
Более сложный вариант – ввести некий общемировой нематериальный эквивалент международных обязательств, эмитируемых в зависимости от размера межпанрегиональной торговли в мире. Инструменты известны, но требуют создания всемирного ЦБ, общей блокчейновой либо еще какой-то прозрачной и всеми принимаемой новой системы. Слово «новой» – ключевое, предстоит забыть про все существовавшие и бывшие когда-то в ходу инструменты и институты, окажется, что намного проще создать новую систему, чем разбираться с существующими хвостами и вычищать всех халявщиков и «инвесторов». Другое дело, что само по себе создание этой новой системы в условиях тотального недоверия и желания обмануть соседей стало бы, безусловно, событием на грани чуда.
Можно было бы попробовать и промежуточный вариант, т.е. баланс корзины обмена, и использовать его как для двусторонней торговли, так и для расчетов с другими сторонами. Для этого панрегионы должны будут зафиксировать набор ресурсов (для каждой пары он может быть разным), сырья, материалов выступающих в качестве эквивалентов на 5-10 лет: это, к примеру, металлы, газ, нефть, уран, вода, редкоземельные элементы и т.д. Важно, конечно, чтобы торговый баланс и содержимое корзины было сбалансированным, чтобы не возникла ситуация, когда вся корзина поставляется одним, а покупается другим.
Далее фиксируется количество каждого ресурса и его доля в единице валюты, берутся текущие внутренние цены и получается, например, что условный внешнеторговый рубль стоит 0,4 базового набора ресурсов, а юань – 0,7. Обменный курс установлен. Данная система позволит накапливать излишки чужой валюты, а не гасить их регулярно, что, конечно, добавит долгосрочных рисков и проблем, но, с другой стороны, поощрит торговые связи (деньги есть, давайте купим) и в перспективе подтолкнет к новой глобализации.
Таким образом, в рамках торговли между панрегионами нет никакого смысла замыкаться на золоте, наоборот, намного более удобным и логичным способно оказаться формирование некой универсальной корзины востребованных и критических ресурсов и материалов.
Данные принципы были описаны ещё до начала противостояния России с Западом и событий на Украине 2022 года, и нет ничего удивительного, что они оказались созвучны отдельным предложениям и идеям по взаимодействию с миром.
Приведенные расклады касаются исключительно торговли между панрегионами и формирования больших личных запасов. Все текущие расходы населения будут вестись в валюте своей страны или в рамках операций безденежного обмена, ведь практически все доходы обычных граждан будут тут же тратиться на поддержание жизни, какие уж тут запасы…
Резюме
Глобальный мир, частью которого мы постепенно становились и сделавшийся для нас привычным в последние 30 лет, меняется необратимо, распадается на части. Наиболее вероятный сценарий, который увидит свет в 2025-2027 гг., – Мир панрегионов. В дополнение к ранее разобранным аспектам геополитики и безопасности в статье рассмотрены экономика и технологии, которые будут положены в основу формирования панрегионов.
Оценочный объем панрегиона определяется цифрами в 250-500 млн. индустриального населения/потребителей, ширина указанного диапазона и его верхняя граница определяются перспективами и возможностью локализации микроэлектроники – основы 5-го технологического уклада. При оптимизации и разделении знания/углублении труда верхнюю границу можно будет, заметно облегчая процесс, сдвигать вниз. Панрегион с указанной численностью населения, локализовавший у себя большую часть технологий 4-го и 5-го технологических укладов, сможет начать переход в 6-й уклад, основу которого составят аддитивные технологии, роботизация и энергетика на газе и замкнутом ядерном цикле. Исходя из грядущей мировой катастрофы, первые панрегионы смогут осуществить такой переход не ранее 2035-2040 гг.
Отдельно строит сказать о неудачности и даже вреде использования понятия «валютная зона» вместо понятия «панрегион», так как оно ведет к серьезному искажению картины будущего. Аналогична ситуация и с представлениями о расчетах между панрегионами с помощью одного лишь золота либо учреждения новой универсальной международной единицы расчета. Первое время, чтобы процесс конвертации издержек в товары был прозрачен и прост, в качестве всеобщего эквивалента наиболее разумно ожидать использования корзины ликвидных, востребованных и критических сырья и материалов.
